Event Reborn (СИ)

Он теперь двигался на нем сам, очень медленно и осторожно, сильно не углубляясь. Теперь, когда он немного расслабился у него получилось правильно принять Билла в себя пришло некое подобие удовольствия. Боль прошла. Постепенно их маленькая перепалка пошла в нужное Тому русло.

Это выматывало изнутри, подталкивая к крайней точке быстрее, чем Том успевал поймать момент — он ощутил приятное содрогание всех мышц Билла, который лихорадочно цеплялся за его кожу ногтями.

Том знал, что ему хорошо. Он видел это по его лицу. Его мутные, полные страсти глаза были прикрыты — верный признак того, что Билл душой сейчас пребывал где-то ближе к беспамятству, чем к прозрению.

Еще один короткий поцелуй, взгляд прямо в его глаза, которые распахнулись на секунду, когда Мерфи приоткрыл рот, чтобы судорожно вздохнуть. Том провел руками по его животу, по пояснице, поднимаясь по груди, чувствительно задевая соски. Он услышал, как Билл протяжно вскрикнул, больно закусив его губу, почти не прекращая поцелуи. Брюнет не выдержал первым. Том почувствовал пульсацию, сокращение бьющее по нервам бешеным темпом и сильно прижался к парню, который все еще был твердый внутри.

Том тоже сдался от интенсивного ритма при взгляде на красивое лицо, искаженное сладкой мукой. Его накрыло острой волной кайфа, поднимающегося снизу и сзади по позвоночному столбу.

Липкий пот тек по лопаткам. Том без чувств завалился на жаркое тело, тяжело дышащее под ним, которое тоже не подавало особых признаков жизни. Он провел руками по влажной коже, собирая капельки влаги пальцами.

— Очень профессионально, Билл, так стонать и кончать раньше своего «клиента». Ты хотел этого всегда, признай это. Может, хватит валять дурака? Давай ты соберешь свои вещи, признавшись себе, что ты ко мне неровно дышишь и всегда дышал, и мы уедем с тобой. И начнем новую жизнь?

Билл молчал с полминуты прежде, чем ответить.

— Том. Уходи… Ты не можешь ничего изменить.

— Да почему? Почему, твою мать?! — Том заглянул в бледное и такое близкое лицо своего горе-насильника, резко и не очень ласково разворачивая упрямца к себе.

Карие глаза посмотрели на него с такой тоской и болью, что сердце моментально разорвалось на ошметки, как шарик с водой, сброшенный с высоты. Том непроизвольно выдохнул.

— У меня СПИД. Ты добился своего, влез ко мне в душу. А теперь просто уходи.

На его словах Том полетел в пустоту

Билл, сухо кашлянув пару раз, посмотрел на него, с обидой и горечью. И, с трудом встав, пошел в направлении душа, больше не оборачиваясь. Дверь хлопнула за его спиной.

There’s no desire at all

All gone with your love

And I’m slowly fading away

I always thought you’d be mine

Until the end of time

But you’re so far away from me

I’m gonna win back what I’ve lost

Nobody else to rule my world

It’s just the way the story goes

(In my dreams)

(Entwine — Nothing’s Forever)

========== 2011 год, 12 февраля, Суббота. На следующий день. Измененная реальность. Попытка 2. (продолжение) ==========

Итак, очередная попытка провалилась.

Вечером того же дня Том сидел в своей комнате в общежитии, посреди перевернутых кроватей, сломанных стульев, разнесенного в щепки стола и опрокинутого комода с одеждой. Он жалел, что не нашел лабиринта с червями — он хотел бы разнести и его, в знак того, что все его идеи о лучшем будущем отсасывали безнадежно. К сожалению, вместо научного проекта на столе теперь жила кипа каких-то бумаг, которые немедленно стали жертвой ярости своего автора. Том сошел с ума от злобы, он не остановился, пока обе половины коморки не превратились в руины.

Верить в то, что все могло неожиданно стать лучше, было так же глупо, как, сорвавшись с обрыва, хвататься за воздух. Ещё было не всё было потеряно. Ещё терять и терять. И хотя Том всегда следовал правилу — «относись к каждой ошибке, как к уроку, который помог тебе стать лучше», сейчас ничего из этого не работало. Не работали возможности самоубеждения. Не работал разум. Отказывало сердце.

Они с Биллом были не вместе и это оказалось реальностью.

Том приложился к бутылке, стоящей рядом с ним — уже пятой за этот вечер. Ему было очень паршиво.

В голове как заезженная пластинка, не переставая крутился один и тот же разговор, произошедший перед тем, как окончательно покинуть Эверетт:

Когда Билл ушел в ванную, после окончания выяснения отношений, и закрылся там, Том тихо собрал свои вещи, быстро сходил в соседний супермаркет за едой, когда проверил холодильник и убедился, что у Билла шаром покати. К моменту возвращения, тот сидел на кровати и ненавидящим взглядом сверлил налитое в заляпанный стакан пойло.

— Билл, хочу чтобы ты знал. Я не оставлял тебя гнить здесь. Прости меня за все — за мое возвращение. И за все то, что ты пережил…

В глазах брюнета болезненно блестящих, Том увидел презрение.

— Уходи, Том, — холодно произнес бывший друг. — В твоей памяти действительно есть одна большая дыра. Тебе нравится ломать все, да? Выворачивать души?

— Билл, я все исправлю, я вернусь за тобой… Ты слышишь меня? — тихо произнес он, засовывая руки в карманы.

Билл глумливо усмехнулся.

— Что, собираешься снова немного почитать?

— Не знаю, смогу ли я.

— Да, конечно. Может, в этот раз ты очнешься в каком-нибудь дворце, тогда как я буду трахать ослов в Тихуане?

Том потер руками лицо. Кожа его была вялой и нечувствительной.

— Билл, я никогда не хотел тебе плохого. Ты — самое дорогое, что у меня было в жизни. Просто знай это, хорошо?

— Не сдавайся, красавчик, — брюнет насмешливо ткнул в его направлении сигаретой. — Смотри, сколько ты для меня уже сделал.

— Прости, — прошептал Том. — Разберешь сумки? Я купил тебе шоколадки, твои любимые.

— Пошел ты, Том. Самое большое, что ты сделал для меня — исчез из моей жизни. Спасибо тебе за то, что тебя никогда не было в ней. А теперь вали, меняй свое прошлое. Удачи тебе.

Тома глубоко задели его слова. Но он отдавал себе отчет, что его Билл — с которым они были так счастливы вместе, никогда бы так не сказал. Он говорил другое: ты — моя вторая половина. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — сказал Том в пустоту, когда за ним закрылась дверь квартиры Мерфи. Навсегда.

Он вытер набегающие на глаза злые слезы, прогоняя воспоминание.

У него снова остался только один выход — новый скачок в свое болезненное прошлое и попытка изменить что-нибудь еще, в надежде, что не станет хуже.

На его коленях лежал дневник — новое описание тех девяти кругов ада, в которые Том сам себя загнал. Он открыл самые ранние воспоминания и принялся вчитываться в них.

— Блядь! — раздался вскрик от двери и здоровяк Тревор буквально ввалился в комнату, споткнувшись у порога о сломанный стул.

— Это что такое? — заорал он уже с пола, не понимая, как комната перевернулась с ног на голову так быстро.

— Бардак, чего тут неясного? — пьяным голосом отозвался Том и подтащил к себе еще одну тетрадь, которую он перелистывал в поисках моментов выпадения памяти. Это было не так уж легко — с каждым разом, с каждым новым скачком, воспоминания путались и разбегались, словно кучка копошащихся и куда-то спешащих жуков. Кроме всего прочего, он потерял одну запись. Том был уверен, что у него было пять провалов — три в детстве и два в подростковом возрасте.

Он хотел найти именно то, последнее, когда Билл еще был ребенком. Они подрались в школе, Том до сих пор помнил, как Билл сказал ему впервые, что они были лучшими друзьями. Но найти эту дату никак не получалась — она словно канула в историю, стертая в одном из перемещений.

Таких моментов итак оставалось немного, они все были наперечет. Том предполагал, что это событие исчезло именно потому, что они так никогда и не подружились. Течение времени беспощадно поглощало все на своем пути — в том числе и некоторые важные воспоминания.

Минус один шанс все исправить. Злые ножницы судьбы будто обрезали ниточки к отступлению прямо на глазах. Адова машина.