Не случится никогда? (СИ)

Это началось вечером в среду и без обычных предвестников вроде головокружения или обострения обоняния, застав в самой толкучке торгового центра, на ступеньках неспешно ползущего вверх, на второй этаж, к выходу, эскалатора.

Его очередная, растреклятая течка. Между прочим, почему-то раньше, чем ей бы полагалось начаться, аж на целую неделю. Разумеется, Ваня оказался не готов. Даже пары прокладок в рюкзаке, резервного спасительного запаса, не имел, не то, что подавителей.

Затянуло низ живота, томно, требовательно и сладко, в нос шибануло, накрывая, туманя пеленой разгорающегося желания разум, смесью кофе, шоколада и бергамота от окружающих, находящихся в закрытом, пусть и большом помещении, скученных альф, затряслись коленки, а перед глазами замаячили цветные яркие круги.

«Приплыли, — от сердца ругнулся про себя Ваня. — Блять»!

Теперь бы до дома добраться и по дороге не пропасть, а точнее, не попасть в чью-нибудь постель. Запросто же!!!

В анусе тут же согласно запульсировало при упоминании этой самой, неладной постели. Широкой, с симпатичным и не очень старым альфой в придачу, вестимо…

Чувствуя, как выделяющаяся смазка стремительно пропитывает белье и джинсы, паренек, проклиная всех и вся и матерясь уже в голос, расталкивая едущих в ту же сторону, обвешанных пакетами с покупками людей, на подгибающихся, грозящих не удержать ногах ломанулся к ближайшему туалету взбесившимся пьяным танчиком. На ходу он, шатающийся, стягивал с шеи шарф, пусть шелковый и тонкий — вещица была единственной, что годилась к использованию, на данный момент, как впитывающий материал. Ну, еще хлопковая майка, в принципе, но это же раздеваться придется, куртку снимать, свитер, хлопотно, а течь нужно перекрыть немедленно.

Достигнув вожделенного туалета, Ваня заперся в кабинке и быстро проделал необходимую гигиеническую процедуру, морщась от собственной грязности и сильного омежьего, медово-цветочного, течного запаха, запихнул в себя импровизированный тампон.

Теперь вызвать такси для омег, и авось, обойдется, а не случится, как год назад. Хорошо, тогда повезло, не залетел и не заразился половой дрянью. Хотя вполне мог.

Домой… И альфу. АЛЬФУ, ЕБ! Ууу, трахаться охота просто дико… Ладно, не альфу, вибратор. Доползти бы еще до того вибратора. Лежит, пластиковый гад, в нижнем ящике комода, запакованный в полиэтиленовый мешок, бездельничает. И батарейки в нем поменяны буквально пять дней назад.

Ох…

Телефон никак не желал вытаскиваться из кармана, застрял. Наконец, Ваня сумел его вытянуть, откинул защищающую клаву крышечку и неверными пальцами, нервничая, затыкал в кнопки, не попадая. Номер пришлось набирать аж четыре раза.

Длинные низкие гудки в динамике. Щелчок соединения, и бархатный альфячий баритон, необыкновенно сексуально, чуть растягивая на южный манер гласные:

— Такси «Нежная фиалка» к вашим услугам…

Кто умный и чем руководствовался, принимая мужчину с ТАКИМ голосом на работу в диспетчерскую специального омежьего транспорта?! Слушал бы, и слушал, и слушал…

Внутренности Вани скрутило предвкушающей судорогой, в проходе смачно хлюпнуло, и новая, обильная порция смазки щедро оросила несчастный шарфик.

Мобилка выскользнула из вмиг ослабевших пальцев и со смачным «плюх» шлепнулась в мирно журчащую унитазную водичку, а ее незадачливый, утративший связь с реальностью владелец привалился спиной к разделяющей кабинки перегородке и бескостным, безвольным киселем сполз к полу.

«Пипец, — отрешенно резюмировал парнишка из положения сидя, расфокусировано пялясь на утопший новенький аппаратик. — Он не водонепроницаемый».

И что дальше? Такси более недоступно. Хотя, если не выходить из сортира и тормознуть какого заглянувшего по нужде омегу, то…

Должны помочь. Обязаны. Ведь в подобной мерзейшей ситуации побывал почти любой из них или побывает в потенциале. Гадостная, подлая физиология, превращающая нормальных, порядочных и серьезных людей, студентов, женихов, семьянинов и пап в похотливых животных, мечтающих лишь о толстой палке в задницу.

Ну почему он, Ваня, сподобился родиться именно омегой, не бетой и не альфой, а?

Но уже родился, более двадцати лет назад, обратно в папу запихнуть не получится. Блятство. Операцию по смене пола сделать, что ли? Угу. Так прямо под скальпель и положат, побегут с притопом, абсолютно здорового, молодого и без проблем с мозгами. Не разрешат, факт. Придется таким дальше жить…

Дверь туалета хлопнула, вырывая Ваню из горьких дум о собственной сути, и парнишка очнулся, приподнялся, собираясь встать. От движения разбухающий в проходе шелковый комок тоже шевельнулся, раздражая и вызывая очередной приступ желания, и течный невольно застонал и осел.

Мучительно. Ооохххх…

На шум снаружи тут же откликнулись — стукнули в запертую на задвижку дверку.

— Эй! — голос. Не омеги — слишком густой и насыщенный, почти бас. — Отопри?

Какого черта лысого альфа вперся в омежий сортир?! Небось, нос привел — Ваня же на полцентра воняет. Вот это уже конкретное попадалово, отбиться будет трудно. Да и не захочется, если он не уродище последнее, плюс, поцелует впридачу, гормоны сами поведут за ним, куда потащит.

— Эй? Отопри, мой хороший! — голос долбанувшего повторно кулаком альфача приобрел особенные, воркующе-соблазняющие нотки, едва ли не вкрадчивые. — Тебе там плохо, что ли?

Ваня мутно полупил снизу на задвижку расширившимися зрачками, поразмыслил, жадно трепеща ноздрями — кофе, кофе, великолепная, духмяная, свежесваренная арабика, еб — и хрипловато, сдавленно откликнулся:

— Эрекцией постучи? Лучше слышно будет.

Почему-то пробрало вдруг на смех. Но сил дотянуться до мешающей задвижки и на четвереньках устремиться к ЗОВУЩЕМУ у парнишки не нашлось — накрыло напрочь. От густо разлитой в воздухе и перебивающей мятный освежитель арабики, вестимо, коленки самопроизвольно поехали в стороны.

Член омеги, отключенный желанием от разума, кричал напряженной болью, моля о свободе из тесных, сдавивших джинсов. Ваня накрыл его ладонью, загладил, вскрикнул от пронизавшего до кончиков пальцев острого ощущения, замял, со стонами заерзал страждущей мокрой попой по кафелю пола. Расстегнуть ширинку, немедленно, вот прямо сейчас… Оооо…

Альфач вышиб хлипкую, отделяющую его от сладко всхлипывающей добычи преграду из фанерки нажатием плеча и навис, подавляя мощью и запахом. Крупный, крепко сбитый, лет под тридцать, черты лица правильные, но простоватые, и тоже крупные, под стать фигуре, темные прямые густые волосы связаны сзади в недлинный хвост. Черная замшевая куртка с меховым капюшоном, черные брюки. Глаза, то ли серые, то ли голубые, в общем, светлые, довольно большие, хищно впились в возящегося у ног, бесстыдно занимающегося петтингом парнишку, изучая.

— А ты ничего, сойдешь, — изрек он, налюбовавшись, и наклонился, накрывая губами приоткрывшийся в немом протесте омежий, пересохший от возбуждения рот.

Ваня замешкался на секунду, пытаясь отстраниться, но, подхваченный под затылок, прижатый, захлебнулся кофейным ароматом и лаской, принял и поцелуй, и чужой язык, утрачивая последние, жалкие остатки соображения.

Он не помнил, как продолжающий уносящий в пучину страсти глубокий, влажный поцелуй незнакомец собрал его обвисающее, обнимающее руками за шею, готовое к употреблению, отвечающее тело в охапку и вынес прочь. Не помнил оборачивающихся, равнодушно расступающихся и пропускающих утопающую в начавшемся гоне пару людей в толпе, их усталых или довольных удачной покупке лиц. Не помнил машины, в которую его запихнули, наградив шлепком под зад – ни марки, ни цвета.

Только кофе и вкус слюны, и танец языков, и опаляющий жар держащего у груди парня, и то, что никак не получалось пробраться ему под мешающую прикосновениям одежду, к обнаженной коже.

А остальное было неважно. После, когда течка отгремит.

====== Часть 2 ======

Горячие, нетерпеливые, широкие ладони альфы мяли и гладили через ткань задницу, бедра, теребили пряжку ремня, ласкали поясницу, где голенькая кожа. А медная гадина словно издевалась, заела. Ваня зарычал совсем не по-омежьи, низко, горлом, дернул, скребя обламывающимися ногтями, и поддалось.