Вандал (СИ)

========== Начало. ==========

***

Это началось в середине февраля. Тогда на улице ещё только-только начинала цвести слива умэ. Саске буквально с полгода назад поступил на службу в Токио, с отличием закончив полицейскую академию. Для коллег он казался не более чем обычным, среднестатистическим юнцом-желторотом. Правда, такое к себе отношение Учиха терпел только семь месяцев. Он работал курьером, сортировал документы в архиве, доставлял улики, трупы — к слову, не самого приятного вида и содержания — и порой не самых адекватных свидетелей.

Саске любил свою работу, но привык чувствовать себя в жизни выше других. Если на форму, наличие табельного и загадочный вид велась каждая мимо проходящая женщина, то в полиции ни один человек не воспринимал его, как хотя бы равного себе. Для выпускника специализированного учебного заведения юноша выглядел худым, щуплым, даже чересчур красивым и грациозным.

Кто бы знал, что внешность не показатель.

Спустя семь месяцев своей работы «мальчик на побегушках» Саске получил свою первую действительно серьёзную операцию. Тогда весь отдел поставили на уши. Вернее, то, что осталось от него после серии убийств, произошедших в префектуре города. Он был на тот момент единственным более-менее целым работником, способным сделать хоть что-нибудь.

Пришлось знатно поработать, прежде чем удалось выйти на след преступника. Излавливать наркомана-шизофреника, ширяющего любого непонравившегося человека отвёрткой в шею или бок, на его же территории оказалось гораздо труднее, чем рассчитывалось изначально. Будучи под дозой, убийца раскидывал всех направо-налево. Прятался он хорошо. Лучше, чем многие его предшественники.

Саске со своим напарником прижали его в каком-то дешёвом гей-клубе на окраине. Джуго просадил весь магазин в пистолете ещё во время преследования, стреляя по обшарпанному мотоциклу — ни разу, кстати, не попал. Он выжимал из служебной тачки столько, сколько мог. Когда уже только издали сверкали крошечные огоньки высоток, подозреваемый бросил средство передвижения в кювет, а сам помчался в первое попавшееся здание.

Шуму среди посетителей весьма сомнительного заведения поднялось море, когда вульгарно размалёванному немолодому мужчине ткнули в шею отвёртку и стали угрожать. Смерть заложника означала провал. Убийца затребовал пистолет, и Саске незамедлительно положил табельное на пол и подтолкнул к нему ногой. Дело обстояло, прямо скажем, дерьмово.

Джуго получил нешуточное ранение в бок с пистолета своего же напарника. Они просчитались; преступник умел стрелять и отлично знал брешь в защите полицейской формы. Темно было — хоть глаз выколи. Тем не менее, в темноте отчётливо блеснуло наполированное дуло и упёрлось прямо Учихе в лоб. Противник находился от юноши на расстоянии вытянутой руки, было слышно даже его дыхание. Притом отчётливо ощущалось отсутствие заложника — немолодой мужчина подвывал достаточно далеко отсюда, чтобы его можно было застрелить.

Риск всё ещё был так велик, чтобы бросаться напролом. Времени на раздумья тоже не было. Когда преступник коснулся тонким вытянутым пальцем курка, Саске сработал чисто на инстинктах, скручивая того. Пистолет с тяжёлым стуком упал. Где-то в углу задёргались посетители клуба. Худощавый светловолосый парнишка вызвал скорую, а Учиха защёлкнул наручники на исколотых запястьях.

Тогда всё закончилось хорошо, а Саске получил новую должность — младший следователь.

Даже обладая незаурядными способностями и талантом, дослуживаться до главы отдела пришлось долго. Только спустя десять лет непрерывной работы уже мужчина оторвал такой, якобы лакомый, кусочек. Только ничего особенного при повышении не случилось: всё так же и приходилось потакать вышестоящим.

К тому времени, когда Саске стал главным следователем отдела, профессия полицейского стала популярной и среди женщин. Офис наполнился шумными, брезгливыми, порой совершенно бесполезными личностями. Дамы не задерживались надолго — кто-то выходил замуж, кто-то — в декрет.

Ему было уже давно так за двадцать пять, когда появилась его «горячо любимая» поклонница ещё с давних, подростковых, времён. Сакура была младше него лет на семь, может больше. Она только-только закончила академию и поступила на работу как судебно-медицинский эксперт. Харуно умела работать, а ещё с тем же успехом раздражала.

Саске не горел желанием жениться, но с этим заботливо наседали мать и старший брат. У них со временем появилось несколько больное желание устроить небогатую личную жизнь несчастного члена семьи. Учиха был доволен своим одиночеством вместе с отцом. Фугаку считал, что сын должен найти ту самую, «одну единственную», чтобы связать с ней свою жизнь. Тем более, отец был уж чересчур критичен к любой женщине.

Саске жил один в просторной трёхкомнатной квартире ближе к окраине Токио. По виду можно было сказать, что жилище пустует уже несколько лет. Хотя мужчина каждый четверг устраивал влажную уборку в доме.

Несмотря на пустующий вид, квартира была вполне себе уютной. На стене в прихожей висело несколько фотографий: четыре с детского сада, пару семейных, три со школьных выпускных и одна с полицейской академии. В углу, рядом с входной дверью, расположился кремовый пуфик и незаполненная даже на треть полка для обуви.

Дальше — небольшой смежный санузел, отделанный в бело-серой гамме.

Следом за ванной простиралась большая гостиная с балконом и пристроенным рабочим кабинетом. Её заполняли только важные и нужные предметы: диван, журнальный столик, плазменный телевизор. В уголке рядом с окном стоял горшок с искусственными цветами с курсов по икебане, на которые Саске заботливо отправила мама.

Самой дальней комнатой квартиры была спальня. Помещение занимало большую часть всей доступной жилплощади. Как такового освещения не наблюдалось, только над огромной двуспальной кроватью висел самого простого вида ночник. Свет проникал в комнату в основном через огромное панорамное окно с видом на токийские высотки.

Саске, чёрт его дери, копил на эту квартиру с пятнадцатилетия. Своя жилплощадь была его мечтой. А этот пейзаж, видимый сквозь тройной стеклопакет, мотивировал его работать даже в старшей школе, не покладая рук. Если половину окна занимали высокие, будто разрывающие небосвод, многоэтажки, то вторая половина была по-своему пустой, спокойной и гармоничной.

Конечно, по исполнению тридцати лет Учиха чувствовал себя несколько неуютно. Наступил возраст, когда все ровесники строят семьи, заводят детей, а некоторые уже и не первых. Саске был один, и пускать кого-то в свою жизнь он не планировал.

По крайней мере, до тех самых пор.

Впервые мужчина узнал о нём в конце марта. Тогда ещё только через неделю должен был начаться учебный год. В тот самый день температура оказалась значительно ниже ожидаемого, поэтому полицейский кутался в тонкое серое пальто, которое совершенно не грело. Будучи главным следователем в районе, приходилось держать лицо.

— Мда уж, — устало выдохнул следователь второго ранга — Суйгецу, — такого искусного вандала наш отдел ещё не видал.

Саске спрятал руки в карманы и приблизился к коллеге. Рисунок, прямо говоря, удивлял. На стене было криво, но очень толсто нарисовано баллончиком «Я люблю Саске Учиха! P.S. Тот самый, что главный полицейский Токио!».

— Окей, меня больше интересует, нас-то они на кой чёрт сюда вызвали? Нашли бы и заставили оттереть, — как-то холодно, но всё-таки шокировано сказал мужчина.

Хозуки странно ухмыльнулся, а потом достал из внутреннего кармана несколько фотокарточек и протянул их начальнику:

— Если бы это было в первый раз, — лицо его выглядело так загадочно, что Саске мог поставить тысячу йен на то, что тут что-то не так. Он опустил взгляд на фотокарточки, и у него вдруг пересохло в горле, — этот чудила, насчёт пола, естественно, я точно не скажу, орудует уже почти год. Он даже прошлым летом, — Суйгецу активно жестикулировал, так и норовя заехать рядовому офицеру, стоящему по правую его руку, по лицу, — исписал все храмы в районе Хоккайдо надписями о любви к тебе, — светловолосый уже чуть ли не в голос смеялся.