Замок Ист-Линн

Однажды в феврале, после довольно долгой вспышки гнева мисс Корни, не направленной против Изабель, а вызванной какой-то провинностью слуг, наступила гнетущая тишина. Ее внезапно нарушила Изабель, апатичная и грустная, обращаясь не столько к мисс Карлайл, сколько к самой себе.

— Скорее бы вечер!

— Почему Вы так ждете вечера?

— Потому что вернется Арчибальд.

Мисс Карлайл недовольно проворчала:

— Вы что-то выглядите уставшей, леди Изабель.

— Я и в самом деле устала.

— И неудивительно. Я бы тоже смертельно уставала, если бы целыми днями бездельничала. Думаю, я бы тогда просто умерла.

— Да ведь делать нечего, — ответила леди Изабель.

— Дела всегда найдутся, если поискать. Чем бездельничать, лучше помогли бы мне с этими новыми салфетками для стола.

— Мне делать салфетки для стола! — воскликнула леди Изабель.

— Почему бы и нет, мэм? — огрызнулась мисс Корни.

— Я не умею делать этого, — кротко ответила Изабель.

— И никто не умеет, пока не попробует. По мне уж лучше шить или чинить башмаки, чем сидеть сложа руки. Такое безделье — просто грех.

— Я неважно себя чувствую, — словно извиняясь, проговорила бедняжка Изабель. — Мне это просто не по силам.

— Тогда поехали бы покататься и подышали бы свежим воздухом. Сидеть в доме и хандрить — это не пойдет на пользу, если Вам нездоровится.

— Но после того, как на прошлой неделе пони перепугали меня, когда понесли, Арчибальд разрешает мне выезжать только тогда, когда он сам правит лошадьми.

— Джон мог бы править, — заявила мисс Корни из духа противоречия. — Что касается опыта по этой части, он у него не меньше, чем у Вашего мужа, мэм.

— Но именно Джон правил в тот раз, когда лошади испугались.

— Если пони испугались один раз, это не означает, что то же самое произойдет снова. Вот что я Вам посоветую: позвоните и прикажите Джону подать коляску.

Изабель покачала головой и решительно отказалась.

— Нет. Арчибальд велел не выезжать без него в открытой коляске. Он так заботится обо мне, и он знает, что, если пони понесут, мне будет гораздо спокойнее с ним, чем со слугой.

— Мне кажется, Вы сделались немного мнительны в последнее время, леди Изабель.

— Пожалуй, — робко ответила Изабель. — Мне станет лучше, когда родится ребенок. К тому же, тогда мне не придется скучать, поскольку у меня будет множество дел.

— Как, впрочем, у всех нас, я полагаю, — с тяжелым вздохом ответила мисс Корни. — Ну скажите на милость, Арчибальд появился! С чего бы это ему быть дома в такое время?

— Арчибальд!

Изабель в радостном изумлении бросилась из комнаты и, встретив Арчибальда в холле, в восторге бросилась ему на шею.

— Ах, Арчибальд, дорогой, мне кажется, снова светит солнце. Зачем ты вернулся домой?

— Чтобы покатать тебя, дорогая, — прошептал он, после чего вернулся с ней в комнату и позвонил.

— Почему ты не сказал мне об этом утром?

— Я не был уверен, что смогу вырваться. Питер, пусть немедленно подадут коляску с пони.

— Ну и куда же вы поедете? — воскликнула мисс Карлайл, когда Изабель вышла из комнаты, чтобы переодеться.

— Просто покататься.

— Покататься?! — повторила мисс Корни, словно не веря своим ушам.

— Покатать Изабель. Я не могу доверить это Джону, во всяком случае, в ближайшее время.

— Так-то ты занимаешься делами, — едко заметила мисс Корни, когда к ней вернулся дар речи. — Бросаешь контору в середине дня!

— В данный момент здоровье Изабель для меня важнее, чем бизнес, — добродушно ответил он. — Тебя послушать, Корнелия, так в конторе нет ни Дилла, чтобы заменить меня, ни многочисленных клерков.

— Джон правит лошадьми лучше тебя.

— Не хуже. Но дело не в этом.

Спустилась сияющая Изабель; вся ее апатия мгновенно улетучилась. М-р Карлайл посадил ее в коляску и уехал, причем мисс Корни посмотрела им вслед таким взглядом, от которого бы скис удой целой молочной фермы.

Таких мелких эпизодов было множество. Поэтому нетрудно догадаться, что жизнь Изабель нельзя было назвать счастливой. Но мисс Корни никогда не обрушивалась на нее с упреками при м-ре Карлайле; ему самому крепко доставалось, когда он оставался наедине с сестрой, но он настолько привык к этому за свою жизнь, что не придавал ни малейшего значения ее воркотне. Ему и в голову не приходило, что та же участь может постигнуть Изабель.

Однажды утром, в начале апреля, серый рассвет застал Джойс сидящей у камина в просторной комнате леди Изабель Карлайл; она до боли стиснула пальцы и по щекам ее катились слезы. Джойс была напугана: она знала на собственном опыте, как несладко болеть, но такой болезни она еще не видела и надеялась, что ей не придется еще раз увидеть нечто подобное. В соседней комнате лежала леди Изабель, которая находилась на волосок от смерти. Дверь из коридора тихо приотворилась, и вошла мисс Карлайл. Возможно, ей никогда за всю ее жизнь не приходилось ходить так тихо. На ней была утепленная накидка, закрывавшая голову. Она робко села в кресло, и Джойс заметила, что лицо ее было таким же серым, как это хмурое утро.

— Джойс, — прошептала она. — Это опасно?

— Ах, мэм, надеюсь, что нет. Но видеть эти страдания — уже мучительно; каково же тогда переносить их?

— Это наше общее проклятие, Джойс, и нам с тобой остается только радоваться, что мы предпочли избежать его. Джойс, — добавила она после паузы, — я так надеюсь, что это не опасно: я не хочу, чтобы она умерла.

Мисс Карлайл говорила тихо и как бы испуганно. Боялась ли она, что, если ее бедная юная невестка умрет, этот груз останется на ее совести и на всю жизнь? Тяжелый груз, от которого не освободиться, горестный шепот совести, напоминающий, что она, если бы захотела, могла сделать недолгое замужество Изабель более счастливым, однако, наоборот, сознательно ожесточилась против бедняжки всем сердцем. Очень даже может быть, ибо она в этом сумеречном свете выглядела встревоженной и напуганной.

— Если это опасно, Джойс…

— Почему Вы думаете, что есть опасность, мэм? — перебила ее Джойс. — Другие люди разве не болеют так же?

— Остается только надеяться, что нет, — ответила мисс Карлайл. — И потом, почему отправили курьера в Линборо за доктором Мартином?

Джойс вскочила, охваченная ужасом.

— Курьера за доктором Мартином? Ах, мэм, кто послал его? Когда он уехал?

— Я знаю только, что он поехал. Мистер Уэйнрайт переговорил с твоим хозяином, после чего тот вышел из своей комнаты и велел Джону галопом мчаться на телеграф в Вест-Линн. Где же были твои уши, если ты не слышала стук копыт? Я-то слышала это и не на шутку перепугалась. Я пошла в комнату мистера Карлайла спросить, что случилось, а он сказал, что и сам не знает, но надеется, что ничего страшного. А затем он снова закрыл дверь, прямо у меня перед носом, вместо того, чтобы поговорить со мной, как полагается доброму христианину.

Джойс не ответила, поскольку была сама не своя от страха, и наступила тишина, нарушаемая лишь звуками, доносившимися из соседней комнаты. Мисс Карлайл встала; человеку мнительному в этот момент показалось бы, будто она дрожит.

— Я больше не могу, Джойс; я выйду. Если нужно будет кофе или еще что-нибудь, скажи: все принесут прямо сюда.

— Я скажу, что нужно, через несколько минут, — ответила Джойс, которая и в самом деле дрожала. — Вы не собираетесь входить, мэм? — испуганно воскликнула она, когда мисс Карлайл на цыпочках двинулась к двери в глубине комнаты, поскольку понимала, что общество мисс Корни будет не слишком приятным для леди Изабель. — Они хотят, чтобы в комнате не было посторонних: меня отослали оттуда.

— Нет, — ответила мисс Корни. — Я ничем не могу помочь, и мне лучше не путаться под ногами.

— То же самое мистер Уэйнрайт сказал и мне, — пробормотала Джойс.

Мисс Карлайл вышла в коридор и удалилась. Джойс осталась сидеть. Время, казалось, тянется бесконечно. А затем она услышала, как приехал доктор Мартин и прошел в соседнюю комнату. Спустя некоторое время оттуда вышел м-р Уэйнрайт и прошел через комнату, в которой сидела Джойс. Ее язык, казалось, прилип к небу, и он ушел прежде, чем она смогла выдавить из себя зловещие слова: «Есть ли опасность?».