We began it all (СИ)

Норман вздрагивает, сотрясаемый дрожью изнутри, из самых глубин. Его скользкие пальцы разжимаются, и что-то с металлическим звяком падает на ковёр в холле. Норман смотрит, и видит, и не понимает, и не снова, не сейчас, не надо, только не это.

- Мама! – зовёт он, хотя грудь давит паникой, и неясно, как вообще удаётся извлекать наружу звуки. – Мама!! Кровь! Мама!

хХхХх

Норма, стараясь двигаться как можно быстрее, что непросто для неё сейчас, спешит вниз по лестнице, на ходу запахивая пеньюар поверх ночной сорочки. В её глазах смертельный ужас и – какая-то мученическая готовность. Всепринятие подлинных святых.

- Что случилось? Норман? Что такое… – причитает она, беря его за руки и оглядывая с ног до головы, выясняя, не ранен ли он. И каковы масштабы катастрофы. Очень быстро она приходит к выводу, что кровь на его одежде и коже – не его. И не так много кандидатов во владельцы. Мама глубоко вдыхает носом, прикрыв глаза на минуту. Норман ждёт её реакции. Она тут же снова распахивает огромные голубые глаза, и уточняет без обиняков: – Мисс Сэмьюэльс?

Норман растерянно, виновато кивает:

- Не уверен… Кажется. Наверное. Думаю, да.

В этот момент к ним на первом этаже присоединяется всполошённый и лохматый Дилан.

- Кто только что голосил? Что слу… – начинает он, пока вид Нормана не отвечает на его вопрос. – Ах ты ж блядь. Мари?

- Без паники, – велит мама Норману, игнорируя вмешательство Дилана. – Сохраняй спокойствие. Всё обойдётся. Мы сейчас всё обдумаем и поймём, что делать.

- Вот серьёзно? – вздёргивает бровь Дилан. Норману хочется придушить брата. – Сколько раз твой маленький ангелочек должен творить все эти ужасы, чтобы ты, наконец, перестала покрывать его и, не знаю, нашла ему специализированную помощь?

- Ты будешь рассуждать тут об ужасах, Дилан Массетт, ТЫ? – выплевывает Норма, даже не глядя в сторону старшего сына, и, как по волшебству, тот затыкается, бледнея. – Окей. Труп в первом номере мотеля, так? Так, так, мы должны… Дайте мне сообразить. Мисс Сэмюэльс приехала в город всего несколько дней назад, с нашей стороны дороги. За всё это время, никто кроме нас её не видел, правильно? Никто не заметит, что она пропала. Тело. Машина. Нам нужно только… куда-то деть её тело и машину. И её вещи из номера, её имя в книге и в электронной сводке, мы просто… удалим её отовсюду. Вычеркнем. Потому что её здесь никогда не было. Всё будет хорошо. Мы справимся с этим.

хХхХх

Приходится нелегко. Норма каким-то очередным своим магическим трюком на раз-два убеждает Дилана соучаствовать в сокрытии преступления, но даже втроём они не управляются быстро.

Пока Норман приводит себя в относительный порядок, Дилан переносит тело Марион из ванной, завернув предварительно в сорванные шторы для душа, которые в очередной раз доказываются свою полезность. Норма в это время уже начинает кружить по номеру, собирая вещи постоялицы в её же небольшой чемоданчик.

- Это что? – удивляется Норма себе под нос, натыкаясь на свёрток передовицы за прошлую неделю, неожиданно тяжёлый. – Вау.

- Там наличка? – присоединяется Дилан, присвистнув. – Кто в наши дни вообще хранит свои сбережения в газете? Да ещё и такие нехилые суммы! Такая беспечность могла плохо для неё кончиться.

- Для неё всё равно всё кончилось не самым радужным образом, – напоминает Норма хмуро, снова заворачивая деньги и отправляя свёрток к остальным вещам. – Кем бы эта барышня ни была, на самом деле, и от кого бы ни скрывалась.

В этот момент к ним присоединяется Норман. Он выносит чемодан, пока Дилан подгоняет подержанный форд Марион ближе ко входу в номер, паркуясь удобнее. Вдвоём, братья выносят тело и загружают его в багажник первым. Затем, туда же отправляются вещи девушки.

Тут они останавливаются. Ночь насмешливо тиха, ветер давным-давно будто умер, ни единой снежинки нет в воздухе, прогревающемся всё больше даже в такой поздний час. В сравнении с морозами минувших дней, наступившее затишье ощущается по-настоящему тёплым.

- И что же мы с ними будем делать? – вопрошает Норма, появляясь позади сыновей и, сложив одну руку на живот, а второй подперев ноющую спину, оглядывает форд скептическим взглядом.

- Знаю одно место, – вдруг замечает Дилан, пожевав губу. – Совсем неподалёку. Думаю, даже сейчас до него не будет так уж сложно проехать, если не пытаться гнать слишком быстро. Если свернуть на кружную дорогу, затем съехать в подлесок… Там болото. – Многозначительно заканчивает он. – Можно будет вернуться назад пешком, часа за два всего. Успеем до рассвета. Никто не узнает.

- Болото, – задумчиво повторяет Норма, выражая взглядом сомнение. – Хорошая ли это идея? По таким холодам.

- Морозы стояли всего несколько дней. – Спорит Дилан уверенно, и Норман позволяет себе присоединиться, непослушным, всё ещё каким-то чужим голосом:

- Болото не успело бы промёрзнуть настолько, чтобы машину не поглотило.

Мама взвешивает предложение ещё раз, внимательно прикидывая в уме последствия не правильного выбора. Затем, подбадривающим жестом коротко пожав предплечье Нормана, она полностью разворачивается к Дилану и спрашивает:

- Ты абсолютно точно уверен, что всё получится, там, где ты сказал? Потому что твой брат не должен страдать от последствий твоей неосмотрительности. – Дилан ни словом не возражает её словам, к вящему удивлению Нормана, и Норма продолжает. – Подумай ещё раз хорошенько, и обещай мне, что это удачный план. Обещай, что сделаешь всё, чтобы Норман был в безопасности.

Дилан поднимает взгляд на мать, с каким-то прочувствованным бесстрашием, и кивает ей.

- Хорошо, – удовлетворённая его реакцией, Норма награждает старшего сына лёгкой, почти неуловимой улыбкой. – Тогда действуйте. Поторопитесь. Я пока… приберусь здесь.

- Не переутруждайся, ладно? – просит Дилан, и Норман вновь присоединяется:

- Да, не поднимай тяжёлого и не нагибайся без нужды. Я вернусь и сам помогу всё сделать.

- Я беременная, а не инвалид, – бурчит мать, уходя назад в номер. В её сетовании всё же явно слышится довольство от внимания.

Братья переглядываются, и Дилан первым отправляется к водительскому сидению. Норман переступает несколько раз с ноги на ногу, прежде чем присоединиться. Его отчего-то не покидает приятно будоражащее предчувствие, что всё образуется.

Сегодня, этой ночью. Образуется всё.

хХхХх

Когда непримечательный серый форд с его ужасающим содержимым медленно, с отвратительными хлюпающими звуками погружается всё глубже и глубже в болотную жижу, Норман испытывает, помимо бесконечного облегчения, ещё что-то. Это решимость. Потому что решение возникло в нём прямо у мотеля, когда Дилан разглагольствовал о чудесном местечке, идеальном для погребения останков случайных жертв.

Норман не планирует – сознательно, по крайней мере – множить их список. Он вам не какой-нибудь серийный убийца. Он никогда не обидел и мухи, если мог избежать этого.

Но есть кое-кто, от кого нужно избавиться. Очень нужно. Наконец-то. Срочно, срочно!

И не важно, что Норман полностью вменяем сейчас. Это не момент, это сам НОРМАН, и он испугался бы или испытал отвращение от самого себя, если бы личность человека, с которым пришла пора распрощаться, была иной. Но речь о Дилане, и Норман, при всём желании, не может ненавидеть себя за потребность отделаться от Дилана, раз и навсегда.

хХхХх

Тот тоже полностью сосредоточен на внимательной слежке за процессом погружения машины, и, если честно, попросту не ожидает нападения прямо сейчас, от собственного брата. Именно поэтому на стороне Нормана все преимущества.

Он накидывается на Дилана, с самыми серьёзными намерениями – убить-убить-убить-убить-убить-убить-убить-убить. Убить. И на сей раз в этом агрессивном движении нет раскоординированности эмоций, что была в Нормане когда-то. Он уверен в каждом ударе и вкладывает в любой из них столько силы, сколько только есть.

Дилан обороняется, напротив, в каком-то щадящем режиме, всё ещё не до конца осознавая серьёзность ситуации. Он несколько раз зовёт Нормана по имени, словно может разбудить младшего брата из какого-то дурного сна, но, конечно же, этого не происходит. Норман в сознании. И полон надежд. Как только Дилан, наконец, исчезнет!.. – стучит в его висках, вместе с пульсом.