Это было у моря (СИ)

— Дойдет. А то вода остынет. Тут с этим просто. Да и есть хочется. Тем более, ты обед приготовила…

Он-таки забрался наконец в воду, удостоверившись что Санса не отлынивает и раздевается. Скинув белье, она осторожно залезла в теплую воду и села -так же как они сидели у камина — опершись спиной на грудь Сандора. Он поцеловал ее в макушку. Легко — словно капля скатилась — провел рукой от ключицы до заострившегося соска.

— Прекрати. Мы же мыться полезли…

— Одно другому совершенно не мешает. Нет, если ты не в настроении…

— Ты смеешься, что ли? Мне достаточно на тебя взглянуть — и я уже не помню, что вообще собиралась делать…

— А в этом мы похожи — я тоже… Иди сюда…

Иногда Санса жалела, что им не удалось заняться любовью в море — наверное, это было бы по-особенному приятно. Как и делать это в ванной — вода придавала всему процессу совершенно неподражаемый ритм, и ощущения отличались от того, что она испытывала в кровати. Тут это было как в невесомости. Не было силы притяжения, заставляющей их сплетаться вместе — это было отдано им на откуп. В постели иной раз страсть доводила их почти до болезненности, резкости в движениях и объятьях. Тут поневоле все было медлительным, нежным, затянутым — как в замедленной съемке — торопиться было некуда. Кто гладил ей спину — Сандор или вода? Мокрые пряди волос липли к щекам — но Санса это едва замечала — хотя в любое другое время ее бы это раздражило. Оба они растворялись в этой теплой как парное молоко воде — переплетаясь водорослями руки и ног, дыханием, едва слышными стонами, слетающими с губ. В какой-то момент вода вдруг показалась обжигающей — или это они нагрели ее своими телами? Он уже был там — по ту сторону и ждал ее, протянув из-за облаков и водяной пыли руку. В ее голове было слишком много мыслей — в такие моменты они мешали… Тут Сандор вдруг посмотрел на нее — темные влажные ресницы порхнули вверх — и назвал ее по имени: «Санса» И тогда ее захлестнуло чем-то неизведанным — затопило разум, мысли стерлись, и она как на гребне волны взлетела к нему — на тот далекий утес — что мог вместить только их двоих — прижавшихся друг к другу в тесных объятьях. И там они и остались, пока вокруг бушевало и пенилось море немыслимых страстей — ненасытное и жадное.

Санса прижалась к его повреждённой щеке своей — она уже перестала замечать разницу — только беспокоилась, что ему может быть больно. Шепнула:

— Я люблю тебя. Я так люблю тебя…

— И я тебя. Ну что ты? Ты плачешь, что ли? Все было так плохо?

— Все было слишком хорошо… я так боюсь того, что будет завтра…

— Не думай об этом. Не думай о завтра. Мы же с тобой глупые звери — мы не знаем, что оно будет — это завтра… Завтра ничего не значит — ни для псов, ни для пташек. Это только звук. Слово, что ветер носит за окном. Мы будем — вечно. Вечно вместе- ты и я — ну кто сможет нас разделить? Если мы сами до сих пор не смогли, миру мы точно не по зубам…

— Хорошо бы. И все же ты помни — так любить тебя, как я — никто не сможет. Ты это помни всегда…

— Я знаю. И не забуду. Пока ты сама не забудешь…

— Мне кажется, что это та вещь, которая останется, даже когда нас не станет. Эта наша любовь — она больше, чем мы сами, и реальнее, чем мы сами. Вне ее — мы просто немые тени на бумаге, фигуры от волшебного фонаря на чьей-то стене. А вместе…

— Что?

— Вместе — мы как песня. А звук не ведает преград и летит себе куда ему хочется, и отражается от поверхности, двоясь эхом, сметая лавины, разрушая скалы. Звук — это сила…

Сандор усмехнулся:

— И вправду сила. Когда Джоффри пел — от этого звука хотелось убраться за тридевять земель. Только чувство долга — или шкурный интерес — заставляли меня выдерживать этот ужас…

Санса хихикнула ему в шею.

— Понимаю тебя. У меня к этому его творчеству такое же отношение. Слушай, а сам ты чего слушаешь? Давно хотела спросить…

— Ничего.

— Как ничего? Совсем?

— Когда-то увлекался всякой тяжелой музыкой — когда хотелось бунтовать, в школе и после. Даже играть пытался, но понял, что в группы меня заманивают не из- за моего таланта, а из-за устрашающей рожи, и, осознав это, как-то перегорел. А потом и музыка надоела…

— Ну слушай, так же нельзя…

— Ты знаешь — после того как весь день слушаешь чужие разговоры, чужую музыку, чужие ссоры часто — после хочется только тишины. Нажраться, отключиться — уйти в себя. Иначе там и от себя уже ничего не остаётся…

— Я никогда не смотрела на это с такой стороны. А почему ты все еще этим занимаешься? Смени поле деятельности…

— И что я буду делать? Работать клоуном в цирке? Образования у меня нет, — только известные навыки. Либо охранником — либо киллером. Про работу телохранителем ты уже все знаешь — а в киллеры я не особо рвусь. Мы в душе все машины для убийства — но мне кажется, если я начну — то уже не смогу остановиться. Как мой братец. У нас убийство в крови…

— Тогда не надо, пожалуйста… Ну я подумаю, чем тебе еще можно заниматься. Хочешь, я спрошу у дяди или у знакомых?

— Нет. Не хочу. Хватит мне выклянчивать работу у других. Хочу хоть раз в жизни попробовать себя сам. В смысле найти не халтуру на три месяца — пока мне не осточертеет или пока меня не выгонят за пьянство — а что-то стоящее. Обещай, что ничего такого не сделаешь, если я сам тебя не попрошу.

— Ладно. Я обещаю.

— А теперь как насчет твоего обещания? А то вода кажется уже остыла. И жрать с каждой секундой хочется все сильнее…

— Хорошо, подожди, сесть бы поудобнее. Как-то так.

Санса поднялась на колени — было слегка жестко, но это же ненадолго — и занялась шампунем.

— Не вертись. Мыло в глаза попадет. Вообще, закрой глаза, а то ты меня отвлекаешь.

— Чем, взглядом, что ли?

— Ага. Ты так смотришь на меня…

— Опять я смотрю ТАК?

— Ты всегда смотришь ТАК. И всегда по-разному. И это всегда меня завораживает…

— Хорошо, не буду смотреть. А то мы так и не пообедаем… что обидно. Индейка была вполне ничего…

Санса старательно вымыла ему голову, пропуская черные длинные пряди между пальцами — это было очень приятно.

— Ну все, я закончила. Можешь смыть этот шампунь. Погоди, я подвинусь.

Санса привстала, присев на краешек ванной. Сандор не открывая глаз ушёл под воду. Она завороженно смотрела на его темные волосы, водорослями плывущие по поверхности пенящейся от шампуня воды. Дотронулась рукой до одной из прядей — та тотчас же зацепилась за пальцы шелковистой травой —словно притянувшись магнитом. Они — одно…