Это было у моря (СИ)

Так, вроде было все готово. Осталось только разогреть индейку. Что бы еще предпринять? Свечи — нет, он их не любит. Камин — но сейчас еще день, да с камином Санса боялась не справиться. Неожиданно ее посетила показавшаяся ей хорошей мысль…

Через сорок минут Санса, утомленная и раскрасневшаяся от непривычной ей физической работы, выскочила на крыльцо задней двери, ведущей за дом.

— Сандор, не хочешь пойти домой? У меня все готово.

— Зачем это? У тебя готово — что?

— Все. Я накрыла на стол. Подготовила все к обеду. И еще — налила тебе ванну. Ты, небось, устал с этими твоим техобслуживанием, да и испачкался, как пить дать. Заканчивай уже — а то вода остынет…

Сандор уставился на нее как на привидение, недоумевающе и озадаченно:

— Ты… тебя подменили, что ли? А как же ручки пачкать? Куда ты дела мою нежную Пташку-неумеху, лесная колдунья? Ради такого я, конечно, расстанусь с даже с байком. Погоди, накрою его от сырости — и повожусь еще завтра с утра, а то он грязноват как-то. Как и я. Ты права. Иди пока в дом, а то холодно. Хозяюшка…

Ванна, конечно, подостыла. Санса поболтала в воде рукой, открыл пробку, долила еще горячей — даром она почти кончилась — напор был хреновый и колонка, похоже, была с накопителем — и всю теплую воду из резервуара она уже слила. Хорошо, что еще догадалась споласкивать ванну холодной струей — а то пришлось бы делать ледяной бассейн — что было несколько не по сезону.

Санса вздрогнула и закрыла затычку. В ванную вошел Сандор, в процессе стаскивая с себя влажную от пота одежду. Санса в который раз отметила, что мужчины всегда раздеваются в другой последовательности — начиная с верха — сама она всегда сперва избавлялась от брюк в первую очередь, зависая в ванной в майке и трусах. И даже футболку он снимал не так как она — всю сразу — тогда как Санса не спеша сперва вылезала из рукавов, а потом уже осторожно стягивала воротник с головы. А он уже снял майку, бросил ее на пол и стоит — смотрит на нее — обнаженный до половины — ее персональная ожившая статуя: красивая и пугающая одновременно.

— Ну что, заботливая мамочка, теперь ты будешь меня купать? И как тебе это в голову пришло? В куклы не наигралась в детстве?

— При чем тут куклы? Ты дурак. Я часто купала братьев, особенно после того как с Браном случилось несчастье. Мама не всегда успевала…

— Прости. А что с ним случилось, кстати?

— Он всегда обожал лазать. Лестницы, деревья, чердаки. Это случилось летом — ему было тогда восемь. Он решил спуститься с третьего этажа по балкону нашего загородного дома, отвлекся на что-то — на какую-то птицу, вроде — и упал, спиной, — ударился и повредил позвоночник. У него парализовало всю нижнюю половину тела. С тех пор он ездит в кресле. Научился управлять им — отец купил ему в прошлом году супернавороченное, с электронным пультом — машина-зверь. Бран уже почти привык. Ты не поверишь — он даже на лошади научился ездить, в отличие от меня. В специальном седле, управляя только руками. Я так горжусь им. Он из нас самый сильный — иначе как бы он смог такое выдержать и не свихнуться…

— Да, грустная история. Извини, что спросил. Так еще тяжелее, чем родиться уже увечным. Ты постоянно помнишь о том, что у тебя забрали…

— Я не знаю. Но зато у тебя что-то уже было — ты хотя бы знаешь, каково это.

— Да — и сожалеешь об этом вечно.

Санса сглотнула. Конечно, он и себя тоже считает увечным. А она про это забыла…

— Слушай, если ты хочешь мыться, — не жди пока вода опять остынет — если только ты не хочешь лезть в холодную…

— Не имею ни малейшего желания. А ты?

— А я буду тут сидеть и смотреть на тебя.

— Отличная идея. Я буду чувствовать себя выдрой в зоопарке, на которую через прозрачную стену таращатся ребятишки.

— Прости. Я не подумала. Тогда я помою тебе голову — хочешь?

— Хочу. Сняла бы ты этот свитер уже. Рукава промокнут…

Санса аккуратно, вылезла сначала из одного рукава, потом стянула за манжету второй. Протащила голову через треугольный тесный воротник — волосы тут же наэлектризовались и встали дыбом. Санса поморщилась — это было до ужаса противно — почти так же мерзко как когда вода затекает в рукава. Ну волосы хотя бы можно угомонить с помощью влажной щетки.

Сандор легко тронул ее вихры.

— Пташка, ты как одуванчик. Черный такой одуванчик…

— Я не хочу быть черным одуванчиком — это как-то жутковато…

— Тогда красилась бы в белый.

— Много ты понимаешь. В белый выкраситься куда труднее. Потом я же старалась стать более похожей на тебя…

— Ну это у тебя, на мой взгляд, не удалось совершенно… У псов с пташками мало сходства…

— Может, оно и хорошо. Противоположности говорят, притягиваются…

— Ну да. Но чтобы быть вместе, должно же быть что-то общее…

— А у нас есть — мы. И еще, — Санса улыбнулась, — у нас имена похожи. Тебе это никогда не приходило в голову?

— Чем это «Пташка» похоже на «Пес»?

— Ничем. А вот «Сандор» похоже на «Санса»

— Я уже сто лет как не думаю о себе как о «Сандоре». Пес себе и Пес. А ты для меня всегда останешься Пташкой…

— Ну про себя я согласна. А про тебя — нет. Для меня ты не Пес. Уже — нет.

— Ну и зря. Люди, — как я тебе когда-то давно говорил — должны бы пугать куда больше, чем собаки.

— Люди меня пугают, да. Но ты все равно для меня Сандор. Я не хочу звать тебя так, как звал мерзкий Джоффри. Мне кажется, это как-то уничижительно…

— Зависит от того, что ты в это вкладываешь. Зови, как тебе нравится — из твоих уст все звучит особенно… По крайней мере — для меня…

— Все, хватит — поговорить можно и потом. Лезь уже в эту ванную — не заставляй мой труд пропадать зря…

Он разоблачился до конца - тронул воду. Санса смотрела, как двигаются мускулы под влажной кожей — и ей хотелось чего угодно, но только не мыть ему сейчас голову, покорно сидючи рядом.

Он оглянулся

— Ты вообще собираешься раздеваться?

Санса недоумевающе посмотрела на него.

— Зачем?

— Я не полезу в эту дурацкую ванну без тебя. Тут и двоим места хватит. Ты же собиралась меня мыть, нет? Внутри это делать куда удобнее. Я все же тебе не брат… Или ты разденешься — или я затащу тебя туда так — в майке и джинсах…

— Не надо. Я об том не подумала. Конечно — сидя в ванной мыть тебя будет удобнее. И приятнее. Но только я сомневаюсь, что дело вообще дойдёт до мытья…