Разорвать порочный круг (СИ)

========== Неловкость момента ==========

Лицо жгло и щипало, так и хотелось сполоснуть его холодной водой… Однако он просто продолжал сидеть в постели, дожидаясь жену и полностью отдаваясь ей на попечение. Он… он не знал, что произошло с теми бандитами, как оказался здесь, кем была та женщина, как сбежали с Сансой от тех разбойников… Не понимал, что происходило с ним… Всё пугало, не было ощущения безопасности… и было страшно оставаться одному. Хотелось, чтобы скорее вернулась Санса и побыла рядом с ним.

За дверями послышались шаги, без сомнения, принадлежавшие его жене. От этого звука и желания поскорее увидеть Сансу сердце забилось быстрее в радостном волнении, и все затрепетало внутри от близкого окончания ожидания. В нетерпении смотря на дверь и, наконец, дождавшись возвращения девушки, он испытал облегчение и необычную тревожную радость, однако тревога эта не была связана с появлением в покоях Волчицы. Нет, было боязно, что она могла уйти, оставить его одного… Пока же она была рядом, и от этого становилось намного лучше.

Приняв из рук Старк кружку с водой, Болтон принялся жадно из нее пить, в несколько глотков опустошая до дна, и вдруг, допив, вспомнил, что не брал в рот ничего со вчерашнего дня. Или не со вчерашнего? Сколько времени вообще прошло? Он окинул быстрым взором комнату, задержавшись на пару мгновений на окне, через которое, однако, ничего не удалось рассмотреть. Неважно. Главное, что Санса была здесь, с ним, и с ней всё было в порядке.

Принесенной воды оказалось немного, и жажда так и не была утолена. Смотря на дно пустой кружки и облизывая смоченные губы, Рамси не решался молвить слова — не чувствовал себя так, что мог о чем-то просить Сансу. Он лишь облизывал губы и устало поглядывал исподолба на жену, которая присела на край кровати и теперь внимательно смотрела на него, чем внушала некую неуверенность и робость перед ней. Было неясным, что делать дальше, и от этого становилось не по себе.

Волчица же обратила свой взор к кружке к в руках Рамси и произнесла:

— Давай я принесу тебе еще воды?

Мгновенно ощутив облегчение, смешанное с благодарностью, и коротко кивнув головой, он передал ей пустую чашку и, когда Волчица в очередной раз покинула покои, обратил внимание на боль в бедре, которая ни на минуту не хотела затихать. Поневоле вспомнив о порезе, Рамси отвлекся от созерцания двери к своей покоящейся под покрывалом ноге, и, желая удовлетворить свое любопытство и нужду знать, представляла ли угрозу эта рана, решил взглянуть на нее. Аккуратно отвернув вбок покрывало и наткнувшись взглядом на повязку, он провел рукой около места, откуда исходила боль, и, задержавшись взором на скрытой за слоем бинтов ране еще на пару секунд, затем прикрылся одеялом. Шумно вздыхая, он отклонился на подушки и, прикрыв глаза, постарался успокоиться и не думать о всех тех вещах, что заставили бы его снова заволноваться.

Однако это выходило у бастарда не лучшим образом, и тревога все равно прикоснулась к нему. Хотя Рамси и не мог видеть рану, но с уверенностью мог сказать, что та была глубокой, с поврежденными мышцами и требовала к себе повышенного внимания. На восстановление должна была понадобиться не одна неделя, а из-за места расположения пореза на ногах он сможет уверенно держаться не ранее, чем через месяц, а то и два… если рана будет хорошо заживать. Боль в ноге была сильной, так и хотелось принять что-нибудь, чтобы избавиться от нее или снизить, однако навряд ли в этом доме можно было найти маковое молочко. И кому вообще принадлежал этот дом? Кем были его хозяева? Хотелось скорее убраться отсюда…

Не успел Рамси задуматься, как в покои вернулась Санса, принесшая с собой кружку и полотенце, и, вновь опустившись на краешек постели, протянула ему питье. С удивившим его самого ликованием бастард забрал себе чашку и сразу же приложился к ней губами, только вот пить в этот раз стал намного медленнее и более маленькими глотками. Первая жажда была утолена, и теперь можно было никуда не торопиться.

Санса же, в задумчивости и сконфуженности наблюдавшая за тем, как муж не спеша пил вторую порцию воды, проговорила:

— Я принесла тебе влажное полотенце. Так что, если хочешь, то можешь…

Ее голос сошел на нет, а задержавшийся на пару мгновений взглядом на полотенце у нее в руках Болтон тихо и сговорчиво сказал:

— Да, спасибо… — и, отставляя в сторону кружку, стеснительно потянулся за тряпицей, будто боялся, что ее сейчас выдернут у него из-под носа.

Проникаясь благодарностью к жене и чувствуя, как внутри растекалось приятное тепло, он принялся вытирать заплаканное, покрасневшее и припухшее лицо холодным влажным полотенцем, находя облегчение в прикосновениях прохладной ткани к полыхающей коже. Вместе с принесенным умыванием облегчением Рамси ощутил и то, что его потянуло к Сансе, словно она была самым дорогим в его жизни, и вдруг очень захотелось, чтобы она позаботилась о нем, пока всё не вернется на круги своя. Он хотел довериться ей, с радостью бы принял любую помощь и лишь надеялся про себя на то, что она не откажет, не забудет о нем.

Протерев лицо и избавившись от пощипывания и жжения, Болтон скрутил все еще влажное полотенце и теперь застыл на месте, вертя в руках тряпицу и бездумно глядя на нее. В голове до сих пор царил сумбур, чувства и ощущения в этот час явно подводили его, сеяли хаос и вгоняли в странное оцепенение. В один миг все будто бы перевернулось с ног на голову, и теперь было непонятно, что это означало. Более того, Рамси настолько устал от продолжительного плача, что не мог сейчас думать ни о чем другом, кроме того, чтобы закрыть глаза и подремать некоторое время.

Он повел плечами, немного пошевелился, устраиваясь поудобнее на поддерживающих его спину подушках, и посмотрел на жену, думая о том, что ему следовало бы узнать у нее, где они находились, но так и не смог выдавить из себя ни слова. Они застревали у него где-то в горле, отказывалиь вылетать наружу, и казалось, что их тянул обратно какой-то страх, предупреждал бастарда, что ему не стоило что-либо спрашивать, а лучше всего было промолчать. И положившийся на это ощущение Болтон молчал, ища успокоение в повисший тишине.

Однако тишина продлилась совсем не долго: лишь до тех пор, пока к Рамси не придвинулась Волчица и не спросила с заметным беспокойством на лице:

— Рамси… — он поднял к ее лицу внимательный взор голубых глаз, — расскажи мне, что испугало тебя… Пожалуйста.

Санса смотрела на него с отразившейся на лице просьбой, а бастард, к своему удивлению и непониманию, почувствовал даже не желание, а нужду обязательно ей все рассказать. Довериться и рассказать ей всё, как бы странно и непривычно это не было.

Громко сглотнув и слегка медля с ответом, Рамси неуверенно заговорил:

— Это сложно объяснить… Просто…

Что просто? Ты сам не понимаешь, что случилось.

Он замолк в нерешительности, все так же желая рассказать обо всём жене, но не зная, с чего начать и что говорить; не зная, следовало ли вообще о таком говорить. Рамси тянуло рассказать Волчице обо всем, однако что-то и сдерживало этот порыв.

Колебания мужа были замечены девушкой, и та придвинулась к нему еще ближе и, озабоченно взирая, произнесла:

— Расскажи мне, Рамси. Не бойся, все в порядке, я всего лишь хочу тебе помочь.

На мгновение внутри все болезненно сжалось, однако затем это ощущение исчезло, не оставив после себя ничего, и, все-таки решаясь довериться жене, Болтон заговорил, устремляя взор к полотенцу и теребя его в руках:

— Когда… когда я очнулся и ты зашла в комнату, то… то почему-то мне ни с того ни с сего стало… — его голос на миг стих, — неприятно внутри. И это… неприятное ощущение только усиливалось, я не мог думать ни о чем другом, кроме того… чтобы находиться от тебя как можно дальше, сбежать отсюда и никого не видеть, — Рамси сглотнул, устремил свой взор вниз, на свои колени, и продолжил говорить: — В один момент мне до безумия захотелось, чтобы ты ушла, — он быстро взглянул на Сансу, что хмурилась все больше, а, услышав последние слова бастарда, расстроилась еще больше. — Но это было не так.