Это было у моря (СИ)

- Пташка, ну что ты? Пойдем?

- Куда? А, впрочем, какая разница. Пойдем.

Она встала - чтобы идти, надо двигать ногами. Когда она была девочкой – и еще не убила своих близких - ей подарили такую игрушку – слоника: если его поставишь на поверхность с лёгким уклоном, он сам, перебирая ногами, шагал вниз, разгоняясь тем быстрее, чем больше был наклон. Будь как тот слоник. Маленькие шаги. Ее вели – она шла.

- Куда мы идем?

- Я тут навестил одного знакомого. Посидишь у него. Мне надо вернуться в усадьбу.

- Что? Куда тебе надо? Нет…

Что-то еще осталось – куски плоти внутри – и по ним сейчас забегали искры, подхватывая работу на том месте, где остановились. Еще одна жертва? Эта уже добровольная – сам идет на алтарь. Во имя любви, которой накормили собак…

- Я тебя туда не отпускаю. Не смей. Хватит уже.

- Я не собираюсь спрашиваться у тебя. Мне нужно забрать деньги. Иначе мы будем вынуждены жить в чаще леса. Под камнем. И еще кое-что. Ты посидишь тут, а я схожу. И точка.

- Не посижу. Если ты пойдешь – я тоже пойду. Вернусь к Серсее. Пусть забирают то, что осталось. Какая разница?

- Мне есть разница. И потом, ты же обещала, помнишь? Опять мухлюешь? Дала слово - значит, держи.

Удар ниже пояса. И вправду, обещала. Хорошо. Если его схватят – она всегда может вернуться и предложить им сделку – его отпускают в обмен на нее. Пистолета у нее нет – ну, можно что-то другое придумать… Смерть – это так быстро и просто, жить куда труднее… Чего там думать – вон - море вокруг – бесконечное пространство бесплатных возможностей. Не надо никого утруждать…

- Ладно. Я подожду. А кто?

- Что кто – куда я тебя веду, в смысле? Есть тут один сумасшедший старикан. Тот, что лавку держит. Я ему вкратце объяснил – без подробностей – так что держи язык за зубами. Он и сам, похоже, не хочет слишком много знать. Так что посиди там тихонечко. Я вернусь – и поедем.

- Поедем? На чем?

- Вот это предоставь мне. Твоя забота – дождаться моего возвращения…

Санса подняла на него глаза. Все куда-то уходят. Вот только…

- А если ты не вернешься?

- Хм. Если не вернусь, вариантов у тебя немного. Ты можешь попытаться все же попросить помощи у Серсеи. Она затаилась – но Бейлиша она так просто не благословит на этот брак, это как пить дать. Так что, по крайней мере, попробовать стоит. И неплохо тебе было бы все же связаться с твоей другой теткой. Той, что по отцу. Или с сестрой.

- Да ей же всего тринадцать.

- Неважно. Главное, чтобы информация дошла. Они же про тебя ничего не знают. Ты понимаешь, в каком свете им может быть представлена эта история?

- Да уж.

- Вот именно. Ну,а если ты сама расскажешь… Или вот еще - не можешь сама, попроси эту свою старуху. Она вполне смогла бы разыскать контакты твоих родственников… Хотя…Бейлиш упоминал о каком-то «запасном варианте» для Джоффри. И сказал, что тот, кто может обсудить с Серсеей это дело, живет в гостинице. А старая ведьма ведь говорила, что знакома с Ланнистершей. Нет, все же не стоит… А вдруг это она и есть? Очень на то похоже…

- Да, у нее есть внучка моего возраста, кажется…

- Запасной вариант? Смотри, у тебя увели потенциального жениха…

- Чтобы их всех у меня увели… И мужа в придачу…

- Это уж точно. От этого мужа я все же тебя избавлю. Даже если это будет моим последним делом…

- Не надо так шутить…

- Все, все, не буду. Пойдем, я отведу тебя.

Он взял ее за плечи. Санса вздрогнула. Словно все, что окружало ее теперь, причиняло боль.

- Что ты, Пташка? Холодно тебе?

- Нет, это от неожиданности… Прости…

- За что? Прекрати уже извиняться…

Они дошли до винной лавки – шли вдоль чахлой рощицы, окружающей пятачок, чтобы не светиться на открытом пространстве – за ними, конечно, не орел наблюдает, но все же было как-то неуютно.

В лавке было темно и пахло вином, элем и трубочным табаком. У Сансы расширились глаза.

- Это он? Он уже нашел нас?

- Кто? Ты про табак испугалась? Боги, Пташка, меня так кондрашка хватит. Это старик – он трубку курит… Расслабься уже. Все хорошо…

Хозяин лавки медленно вышел из подсобки. Дышал он, как паровоз. “Наверное, у него то же, что и у Оленны», - подумала Санса. Но он, в отличие от нее, курит. Хм.

- Это она? - спросил старик густым басом. Спустил на бугристый нос очки для чтения, взглянул на нее выцветшими голубыми глазами. Сансе он напомнил старого моржа, особенно вислыми желтовато-седыми усами.

- Да.

- И сколько ей?

- Шестнадцать.

- Боги, я уже не помню, что такое бывает, когда тебе шестнадцать. Но не могу сказать, что хотел бы вернуться в то время. Слишком пронзительно. Слишком ярко. В какой-то момент начинаешь ценить оттенки, полутона. В шестнадцать жизнь - или тотальное счастье – или чернейшая трагедия. Тяжело… Пойдем, девочка. Я посажу тебя в дальней комнате. А то тут всякая муть шляется порой…

- Проследи за ней, дед. А если я не вернусь…

- Не боись. На улицу не выставлю…

- Спасибо.

- Тебе спасибо за доверие.

Сандор ушел. Даже не обернулся. И хорошо. Санса покорно пошла за тяжело дышащим стариком. Они прошли через замусоренное, полное пустых и полных бутылок, каких-что медных тазов, пыльных коробок и ящиков помещение. За этой проходной комнатой обнаружилась еще одна. В ней было светло – окном она выходила в поле. У раскрытого окна - столик, на нем – крытая кожаным чехлом швейная машинка.

- Это была мастерская моей жены. Пока я сидел в лавке, она тут шила. И мы разговаривали через коридор. Я слышал, ее даже когда она строчила на этой дьявольской машинке. А она слышала, когда я ей читал. Иногда мне кажется, я слышу ее до сих пор…

- Ваша жена умерла?

- Да, больше семи лет назад. А детей у нас не было.

- Я сожалею.

- Как и я - о твоих потерях. Это всегда больно. Но в твоем возрасте – еще и жестоко. Теперь ты стала крайней. Значит, хочешь не хочешь – придется взрослеть. За твоей спиной уже никого нет…

- Я знаю. Никого. Это так… одиноко. Как будто никого в мире не осталось… Только я – и смерть…

- А ты за ней не гоняйся. Сама тебя найдет. Если ее преследовать – то и кончина будет поганая. Нормальную тоже надо заслужить… Я не о боли. Я о готовности… Тебе сейчас может казаться, что ты уже стоишь на пороге - словно тебя за руку кто-то тянет. Но это только страх. Всего лишь страх жизни и одиночества… И это нормально. Не хочу тебе надоедать – последний совет – если захлестывает – занимай себя, чем угодно. Потом вживешься. Эти смерти всегда останутся с тобой, просто ты научишься с этим жить. Они не станут менее тяжелыми – но ты станешь сильнее. Научишься держать свою ношу. У каждого она есть – своя. У тебя, и у твоего друга, и у меня. И все идут вперед.

- Нет, не все. некоторые ломаются.

- И что, ты хочешь быть тем, кто сломался? Это гораздо тяжелее – поставить на себе такой крест. Да и надо ли?

В магазине хлопнула дверь. Старик прижал палец к губам и вышел. Санса от нечего делать начала бродить по комнате, разглядывая книги, сложенные пачками там и сям. Взяла наугад одну – там были схемы для кройки и шитья с древними моделями – из тех, что надеты на ее бабушках, улыбающихся с выцветших фотографий. В середине книги был заложен желтый листок с потрепанными краями. Стихи, написанные ровным прямым почерком без наклона. Как хорошо, каждое слово понятно:

«Остатки сонного тепла

В подушке затерявшись влажной

И скрип тяжелого стола,

И шорох памяти бумажной.

Места, где ты жила, спала,

Напоминают мне без дела,

Что в этой гонке беспредела

Ты покаянием была.

И вся вселенная теперь

Твой мне уход оповещает.

Метель седая бьется в дверь,

Луна пути не освещает.

Так сколько б ни осталось тлеть

Душе моей в разлуки мраке,