Смертельные друзья

– Вы должны обязательно что-то сделать для фонда Анны Грант. Тем более что вы последний, кто видел Анну живой.

– Кроме ее убийцы, конечно. Последним, наверное, все же был он – или она.

– Разумеется. Убийца должен был быть последним.

Повисло неловкое молчание, которое прервала Сузи:

– Мистер Уайсс, не возражаете, если я задам вам вопрос о косметике? Я знаю, что вы еще не вошли в курс дела как владелец «Мушетт» и, наверное, не знаете подробностей. Мне интересно, что это за новый омолаживающий крем, который сейчас рекламируют. Правда, что его делают из каких-то чудодейственных растений с берегов Амазонки?

– Это вам надо наших экспертов спрашивать. Но мне говорили, что это чертовски эффективная штукенция. Дай-то бог; уйму деньжищ ухлопали на раскрутку.

– А правда ли, что это священные растения? Говорят, что аборигены поклоняются этим травам.

По лицу Барни пробежала тень.

– Не скажете ли, откуда вам все это известно?

– Насчет растений? Точно не помню. Скорей всего информация исходит от Анны Грант. Или от ее брата, того, который умер. Сейчас уже не вспомнить. Но сейчас все об этом говорят.

– Пустые разговоры. Но я отдам распоряжение юристам, чтобы разобрались. Если кто-то намеренно распускает такие слухи, мы обратимся в суд.

– Правильно, – сказал я. – Если средства массовой информации начнут копаться в этом деле, они могут много чего накопать.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Барни.

– Я вот думаю насчет слухов о смерти Питера Гранта. И хотел с вами их обсудить. Говорят, что он тоже был убит, в джунглях. Больше того, выдвигается версия, что его смерть была выгодна косметическим компаниям, потому что Питер настраивал против них индейцев.

– Чушь собачья, – буркнул Барни. – Никто Питера не убивал. Он умер от укуса змеи.

Ровно три секунды потребовалось Барни, чтобы понять, что он проговорился, и он попытался исправить ситуацию.

– Я пытаюсь установить связь, – сказал он. – Никто не говорил, что этот хиппи из джунглей и та кокетка из «Дорчестера» – брат и сестра.

– Разве, Барни? А мне казалось, вы с Анной говорили про Питера по пути из «Дорчестера».

– Зря казалось.

– Ну почему же? Теперь вы, Барни, еще скажете, что не отправили лимузин от клуба «Конноссер»…

– А что тут особенного? Парень торчал на службе целый день. Я хотел участие проявить, черт меня подери.

– А себе оказать плохую услугу.

– Не въехал что-то – ты о чем?

– Не скажете, когда вы ушли из казино и поехали в «Дорчестер»? А может, вы вообще не заходили в клуб?

– Если тебе так интересно, спроси у крупье.

– Не сомневаюсь, что вы сделали какой-нибудь эффектный жест, чтобы оставить о себе память. Ну, например, дали на чай тыщу баксов. Но там вы недолго пробыли, так ведь? Вы вернулись в квартиру Анны.

Брови у Барни поползли вверх. Если он и испугался, то виду не подал. А у меня нервное напряжение достигло предела. Мы уже приближались к воротам частного аэродрома в Бушли, это пятнадцать минут езды от Хитроу. Барни пару раз дал петуха, но до чистосердечного признания было еще очень далеко. Я понимал, что потерпел поражение. Буквально через несколько минут Уайсс пересечет границу страны, и его будет не достать.

Альберт бессчетное количество раз ездил по этой дороге. Он притормозил у поста охраны, помахал дежурному какой-то бумажонкой и остановил лимузин у ангара. На поле в ожидании пассажиров стояло с дюжину самолетов – «Фальконы», «Гольфстримы», «Вествинги».

Экипаж собрался у ангара – пилот и густо накрашенная стюардесса.

– Ну что, ребята, готовы шевельнуть задницей? – крикнул Барни, высунувшись из окошка.

– Как только дадите отмашку, сэр, – откликнулся пилот. – Сегодня в воздухе столпотворение; я только что справлялся в диспетчерской, нам дадут коридор минут через сорок, сорок пять.

– Черт побери, ладно, как только, так сразу. Не собираюсь торчать в Англии.

Видно, Барни дошел до той точки самомнения, которой достигают лишь очень богатые; им начинает казаться, что никакие законы для них не писаны. Нарушив их в одной стране, они преспокойно перебираются в другую – как если бы, испачкав простыни в одной гостинице, переехали в соседнюю. Мой допрос никак не отразился на его настроении, может быть, только заставил быть поосторожнее со словами.

Барни резко распахнул дверцу лимузина и вывалился из машины. Я чертыхнулся. Я его терял, он ускользал из моих рук, оставляя меня без всяких улик, которые я мог бы предъявить полиции. Будто прочитав мои мысли, Барни насмешливо ухмыльнулся и демонстративно повернулся ко мне спиной.

И тогда Сузи вдруг спросила:

– Мистер Уайсс, это ваш «Гольфстрим»?

– Да, это мой новенький «Гольфстрим». Последняя модель.

– Какая прелесть! Мой крестный говорил про них. Он тоже хочет такой купить, но, говорит, они ужасно дорогие, даже для него.

Молодец, Сузи! Барни заглотнул крючок.

– Скажи своему крестному, что эта штука стоит своих денег. С любой точки зрения, и как удобная вещь, и как вложение капитала, которое не зависит от конъюнктуры рынка. Я до этого допер только через двадцать лет. И купил «Гольфстрим». Конечно, есть самолеты подешевле, но качество стоит денег.

– А нельзя посмотреть, как там внутри? Эрскин на той неделе приедет, похвалиться хочется. Представляю, как у него зачешется в одном месте!

На лице Барни отразилось сомнение, а потом он ткнул в меня пальцем:

– При условии, что ты заткнешь пасть этому парню, который решил проверить на мне свою фантазию. Ни слова больше, о'кей?

Барни бросил на меня тяжелый взгляд и направился к ангару. Альберт и пилот стали выгружать багаж.

– Мы на пару минут, Боб, – сказал он служащему в рубашке с короткими рукавами. – Мой пилот все уже уладил с бумагами.

– Хотите взглянуть на «Гольфстрим»? – спросил служащий и согласно кивнул, снова уткнувшись в бумаги. Мы вслед за Барни пошли на поле.

– Эти самолеты, – сказал Барни, – хороши тем, что готовы вылететь в любую минуту. Их приобретают те, для кого время – это действительно деньги. Кстати, знаете, что я вам скажу? Люди, которые летают на таких самолетах, обычно не появляются на страницах журналов и газет. Им не до дешевых эффектов. Они делают деньги.

– Ах, как вы правы! – поддакнула Сузи. – Вот вам, чтобы долететь от одной своей компании до другой, наверное, невозможно втиснуться в рамки расписания.

Барни обнял ее за талию и крепко прижал к себе.

– Какая смышленая крошка! Не взять ли тебя на место моего европейского консультанта? Мне нужна молодая леди по эту сторону океана, на которую можно было бы положиться.

– Вы серьезно, мистер Уайсс? – Сузи округлила глаза. – Какая чудесная возможность! Давайте это сейчас обсудим.

Интерьер самолета Барни напоминал казино в Атлантик-Сити. Стены и потолок были обтянуты черной кожей, на иллюминаторах опущены черные шторки. Удобные кресла с черными сиденьями, черный ковер на полу, столики из орехового дерева, отделанные бронзой.

Барни бухнулся в мягкое кресло и заказал три «хайболла». Стюардесса внесла поднос с высокими хрустальными бокалами, рогаликами, печеньем и миниатюрными хот-догами.

– Вы слыхали, что говорят о девушках, которые любят хот-доги? – ухмыльнулся Барни.

– Нет, а что про них говорят, мистер Уайсс? – невинно поинтересовалась Сузи.

– А я думал, всем девушкам это известно. Вот вам, кстати, еще одно преимущество частного авиатранспорта – выпить дают немедленно. Правильно я говорю, Карлин?

– Абсолютно правильно, мистер Уайсс.

– И ты ведь не заставляешь меня ждать, а, Карлин?

– Ни в коем случае, мистер Уайсс.

Вильнув бедром, она щедро налила в стакан Барни виски, а тот продолжал болтать, пытаясь очаровать Сузи и щеголяя авиационной и навигационной терминологией.

– Знаешь, есть такие штуки, с помощью которых всегда можно точно определить местонахождение, называется ГПС – глобальная позиционная система. Главное, не допустить до нее Лолу. Дай ей волю, она бы прицепила эту штуку мне на штаны, чтобы всегда знать, где я гуляю. Но пока она еще меня не запеленговала, эта птичка свободно летает из Сиэтла в Лондон, далее везде. Лос-Анджелес – Пекин, Хельсинки – Сан-Паулу, Перт – Йоганнесбург, и все без дозаправки, – увлеченно перечислял Барни, а Сузи изображала крайнюю заинтересованность. – Карлин! – зычно крикнул Барни. – Спроси-ка пилота, что там насчет нашего коридора, я утомился ждать. И вели ему мотор завести, что ли, пусть видят, что мы нервничаем.