Смертельные друзья

– Одно преимущество этого полета, – едва шевеля языком, сказал я проснувшись, – в том, что полиция ждет меня рейсом «Транс-Азии». Они наверняка изучили список пассажиров. А тот самолет прибывает в Гэтвик, а не в Хитроу. Надеюсь, они не проверили списки всех компаний.

В зале прибытия было, как всегда, полно бедно одетых иммигрантов, чьи лица и документы тщательно проверяли у первой будки. Если я в розыске и меня узнают, меня что – сразу заберут или позвонят в полицию?

Как и при отъезде, первой пошла Сузи. Все обошлось.

Я выбрал будку, в которой сидел пожилой офицер с пепельным лицом. Он выглядел утомленным и, может, не станет проявлять излишнего усердия.

Передо мной оставалось два человека, потом один. Господи, помоги мне! Мне бы только увидеть Кэзи!

Офицер взял мой паспорт и стал изучать фотографию. Потом посмотрел мне в лицо, опять на фото. Набрал какие-то цифры на клавиатуре компьютера – номер паспорта, наверное. Они всегда это делают? Я не мог вспомнить.

– Сколько дней вы отсутствовали?

Странный вопрос. Я думал, он уже это знает. – Три дня. Или четыре? Две ночи в самолете, одна ночь в Гонконге. Три дня.

Голос мой дрогнул. Меня трясло. Я сжал кулаки, засунув их в карманы.

Сузи наблюдала за нами с той стороны паспортного контроля. Неужели она по-прежнему сердится на меня?

– Какова была цель вашей поездки?

– Я ездил для развлечения. На прием.

– Когда он состоялся?

– Вчера вечером.

– Короткий, наверное, был прием, если в 23.05 вы уже вылетели обратно.

– Коктейль. – Какого черта он задает такие дурацкие вопросы? «Заткнись уж наконец», – думал я про себя.

Он пролистал паспорт, посмотрел старые визы. Аэропорт Нарита, Токио. Сеул. Американская виза.

– Много путешествуете?

– Довольно много. По делам в основном.

– А чем вы занимаетесь?

– Журналистикой.

Каждую секунду он мог задержать меня.

– Спасибо, сэр. С благополучным возвращением!

Он протянул мне паспорт и кивком разрешил пройти.

24

Мы взяли такси и поехали прямо в больницу через Восточный Сассекс и Кройдон, в центр Лондона. После Гонконга город казался безлюдным и густо заросшим деревьями. И безопасным. В таком месте никакая опасность не грозит маленьким детям, если хотят запугать их отцов.

Мне отчаянно хотелось увидеть Кэзи, взять ее на руки, прижать к себе и убедиться, что с ней все в порядке. У нее такие хрупкие ножки, их можно переломать, как тростинки. Я вспомнил, как учил ее плавать, как она ухватилась за край бассейна и лупила ножками по воде. Я молил бога, чтобы ей как следует наложили гипс и чтобы она не осталась хромой.

По дороге я проклинал себя за то, что навлек на Кэзи эту беду. Считается, что отец – это кормилец и защитник. Но судьба так распорядилась, что, будь я не таким хорошим кормильцем, отдавая работе лишь то, что она заслуживала, и не больше, я бы лучше исполнил роль защитника. А если я не прижму сейчас к ногтю убийцу, Кэзи всегда будет в опасности. Меня бесило, что я действовал так безуспешно.

Неужели нельзя докопаться до истины?! Надо только сосредоточиться. Увы, в эти минуты сосредоточиться я как раз и не мог. После полета я чувствовал себя абсолютно разбитым.

Салли поместила Кэзи в отдельную палату в частной больнице. Мы нашли ее почти в самом конце коридора. На двери была пластиковая табличка с надписью «Кассандра Престон».

– Я, наверное, тут ни к чему, – смутилась Сузи. – Родители – другое дело. Я лучше внизу подожду.

– Ерунда. Я хочу, чтобы ты была рядом. Приведешь меня в чувство, если я начну ссориться с Салли.

Кэзи сидела в постели, рассчитанной на взрослого человека. Забинтованные ножки лежали поверх покрывала, а из-под гипса выглядывали крохотные розовые пальчики. Кэзи казалась невероятно маленькой и занимала треть кровати. Салли сидела на стуле у изголовья и читала ей вслух сказку.

Кэзи увидела меня через стеклянный верх двери.

– Папа приехал! Папа приехал! Ура! А подарок привез, папочка?

– Привет, лапа. – Я поцеловал дочку в лобик и осторожно присел на край кровати. – Как ножки?

– Вчера очень больно было, но одна тетя, нянечка, дает мне специальные конфетки, если я глотаю лекарство. Можно выбрать из корзинки любую конфетку. Я взглянул на Салли.

– Мы прилетели как только смогли. Ты ведь знакома с Сузи? Прости, что заставил тебя искать нас в Гонконге. Я страшно волнуюсь. Что врачи говорят?

– Про ножки? Доктор сказал, что все обойдется. Слава богу, закрытые переломы. Но окончательно все выяснится, когда снимут гипс, примерно через полтора месяца.

– Это произошло в Клэпхеме, рядом с домом?

Я постарался задать этот вопрос ровным, спокойным тоном.

Салли сузила глаза.

– Да, именно. Мы находились возле нашего дома в Клэпхеме. Я помню, что ты велел нам уехать из города. Мы провели три прекрасных дня у бабушки в деревне, но когда-то надо ведь было вернуться домой. Не вечно же там оставаться. Бедная мама, у нее ведь не пансион там.

– Я тебя не упрекаю, помилуй бог. Я понимаю. Мне просто надо знать, как все было. Вот и все.

Салли с жалостью смотрела на Кэзи, которая скребла карандашом по гипсу.

– Мне нечего тебе особенно сказать, – продолжила Салли. – Мы только что приехали из Нью-Фореста. Кэзи устала и не хотела выходить из машины. Я пыталась расстегнуть ремни безопасности и вынуть багаж – сразу и то и другое. Мы переходили улицу, и Кэзи шла, шаркая ногами, знаешь, как она часто делает, когда капризничает. И вдруг из-за угла вывернулась машина и направилась прямо на нас. Она сшибла Кэзи, раздался ужасный скрежет, и Кэзи упала на мостовую. Сначала мне показалось, что она мертва. Она не шевелилась. А потом начала кричать.

– А машина?

– Скрылась. На полной скорости. Я даже не успела ее разглядеть. Серый «Ситроен», кажется.

– Номера не рассмотрела?

– Ну конечно, нет. Ради бога, Кит, о чем ты говоришь, мое дитя – наша дочь – лежит на мостовой! Мне кажется, что она мертва, – и ты считаешь, что я в такой ситуации буду изучать регистрационные номера?

– Прости, я только подумал, может, ты заметила первую букву или еще что-нибудь. Боковым зрением.

– Не заметила. Мне надо было «Скорую» вызывать.

– Я бы тоже так поступила, – деликатно вмешалась Сузи. – Как и любая мать.

Салли демонстративно смерила ее взглядом.

– А вам откуда известно, как должна поступать настоящая мать? – с вызовом спросила она.

В этот момент отворилась дверь, и симпатичная медсестра в голубой униформе вкатила в комнату тележку, на которой стоял поднос с чаем и молоком.

– Свежезаваренный, – улыбнулась она. – Чай на троих и молоко для Кэзи. Может быть, принести еще чашки для полицейских?

– Каких полицейских?

– Они сейчас будут здесь. Разве вам не говорили?

Это за мной. Меня отвезут в полицейский участок Челси и официально предъявят обвинение в убийстве.

Я выскочил в коридор, на ходу бросил через плечо:

– Привет, Кэзи! До скорого! Сузи, я позвоню тебе домой!

Вместо того чтобы броситься к лифтам, я побежал к запасному выходу. Что хорошо в новых строениях, так это четкие указания, куда нужно бежать в случае опасности.

Коридор заканчивался двойными дверями, запертыми на замок, но рядом висела стеклянная пожарная конторка, в которой находился ключ. «В случае необходимости разбейте стекло».

Я стащил туфлю и двинул каблуком по стеклу. Где-то в глубине коридора заревела тревога.

Ключ плавно вошел в скважину, я толкнул дверь. Она послушно открылась. Чудо: обычно в кинотеатрах или клубах запасный выход бывает заперт намертво.

Впереди была лестница с обшитыми пластиком перилами. Я сбежал уже три этажа вниз, когда услышал наверху голоса.

– Он на черной лестнице! Кто-нибудь, вызовите охрану!

Это был голос старшего инспектора Баррета. Раздался топот ног. Они бежали по моим следам.

Я спустился на первый этаж, дальше ступени вели в подвал. Я решил бежать вниз. Если там тупик, меня поймают.