Смертельные друзья

Я выскочил в широкий, выложенный плиткой коридор с тележками вдоль стен. Коридор вел в кухню. Грузчики в зеленых комбинезонах разгружали овощи.

Я вбежал в кухню, постаравшись сделать вид, что я – один из служащих. Вдоль оцинкованного стола трудились повара, человек двадцать, почти все индусы. Пахло супом и горелой картошкой. В конце кухни была дверь. К счастью, она вела во двор.

Я почти добрался до нее, когда за моей спиной с грохотом отворилась дверь из коридора.

– Вот он! – выкрикнул сержант Кроу. – Стоять, полиция!

«Полиция!» – прокатилось по ряду поваров и грузчиков. Мне показалось, что большинство из них работали тут нелегально. Несколько человек бросились к выходу.

– Освободите проход! – кричал Кроу. – Он убежит!

За кухней была гардеробная, а за ней – открытая дверь, которая вела во двор.

На лавке я увидел пару роликовых коньков, примерно моего размера, владельца рядом не наблюдалось.

Я сбросил туфли и надел ролики, застегнув пряжки. Руки у меня так дрожали, что я едва справился. В любую секунду меня могли настичь Кроу или Баррет.

– Вот он!

Дверь угрожающе заскрипела.

Я выкатил во двор и сразу набрал скорость. Обычно я сначала чувствую себя на роликах неустойчиво, но сегодня у меня не было времени на разгон.

Я слышал за спиной дыхание погони. У меня в запасе было не более пятнадцати секунд.

Дорожка во двор резко забирала вверх, с наклоном градусов в сорок. Если не разогнаться как следует, не одолеть. Навстречу мне двигался грузчик, который катил тележку с помидорами.

Я собрал все свои силы. Из-под ног моих летели искры.

За спиной слышались крики Кроу, приказывавшего мне остановиться и сдаться.

Я выворачивал наверх. Впереди – улица. До нее оставалось еще ярдов десять, потом – свобода.

Давай же, давай, командовал я себе. Последние ярды – самые трудные. Я согнулся и мчал почти на четвереньках. Четыре ярда. Три. От полиции меня отделяло ярдов десять.

Тележка, которая двигалась мне навстречу, почти загораживала проход. Я поставил ногу четко впереди другой, как на монолыже, и проскользнул в дырку.

Я выехал на Нетертон-гроув и свернул на Фулхем-роуд. Раздался вой полицейской сирены. Я наперерез транспорту проскочил на Голливуд-роуд, вскочил на тротуар и двинулся в сторону Эрлз-корт. Наверное, это был мощный выброс адреналина, иначе как бы я смог сделать то, что никогда в жизни даже не мечтал сделать. Видела бы меня сейчас Анна, подумалось мне. Вот бы она удивилась.

Я понятия не имел, куда направляюсь. Мне просто хотелось выбраться из ада, который мне грозил. Но от роликов надо было срочно избавиться. Полицейские наверняка отдали по радио приказ задерживать мужчин на роликах.

На углу возле станции подземки я увидел телефон-автомат. Я набрал номер Сузи и услышал, как звонят звонки в пустой квартире. Может, она так устала от меня, что решила плюнуть на все это дело. Ладно, потом еще попытаюсь.

Я присел на ступеньке студенческого общежития. Что же мне теперь делать-то? Интересно, побег от полиции мне зачтется как отдельное преступление или его поглотит обвинение в убийстве? Какая разница…

Теперь это только вопрос времени: рано или поздно меня достанут. Начать с того хотя бы, где мне сегодня ночевать? Ясно, что не у себя дома, и не у Сузи, даже если она согласилась бы меня приютить. В гостиницу тоже не сунуться, моя карточка наверняка блокирована.

Я опять подъехал к таксофону, снова набрал номер Сузи, но она, видно, еще не добралась до дома. Я оставил сообщение на автоответчике Джоанны Прэтчетт. По крайней мере, надо поставить в известность ее и Боба Остлера. Они, говорила Джоанна, до вечера в Лестере.

Я подъехал к кондитерской, взял кофе и какой-то арабский кекс с фисташками. Кофеин мне нужен был как инсулин диабетику. В кондитерской было полно народу – кувейтцы, йеменцы, австралийцы. Я выбрал столик в углу и сел.

Убийце Анны нужен был мотив и подходящий случай. Если правильно сопоставить то и другое, убийца найден. Так я думал. Но у меня не получилось. Выяснилось, что все подозреваемые имели мотив, и у каждого была возможность либо убить самому, либо нанять кого-нибудь. Дело в том, что эти жирные коты не делают грязную работу своими руками. Даже у Микки на этот случай был под рукой Джексон Чолк.

Все же это мог быть Эрскин. Его потери могли бы оказаться самыми существенными, если бы Анна осталась жива. Как бы он ни пытался принизить значение своих откровений, вашингтонский либеральный истеблишмент вряд ли посмотрел бы на его художества сквозь пальцы. И республиканцы тоже. Да, покупка «Федерейтид» стоила свеч, что и говорить.

Он мог бы убить ее даже независимо от этой истории с торговлей оружием. Он признал, что переспал с Анной в субботу. А что, если он вернулся в воскресенье утром, чтобы добавить, и нечаянно ее задушил? Вполне возможная вещь. Я просто воочию увидел, как Эрскин смыкает пальцы на шее Анны. В общем, пока алиби у него нет, сбрасывать со счетов его рано. Сузи права, я никак не могу смириться с мыслью, что Анна была любовницей Эрскина. Это все еще очень болезненная рана.

Однако если это было преступление, совершенное в пылу сексуальной страсти, зачем же тогда понадобились письмо с угрозами и нападение на Кэзи?

Бруно находился за пределами досягаемости. Не знаю, сколько он платит Гомбричу, но этот тип исправно отрабатывает свои деньги. У Бруно был весомый мотив для убийства, и он располагал возможностями для этого. Он не покидал Лондона до воскресного вечера. И у него была магнитофонная запись.

И тем не менее толку от этих улик было чуть. Если Бруно убил Анну, я все равно не смогу этого доказать.

Итак, остается Микки. Я был уверен, что тогда на крыше был именно он со своим приятелем Джексоном. Но им-то самим зачем это было нужно! Скорее всего они действовали по указке Бруно и Гомбрича?

Уже в пятый раз я перебирал в памяти последние действия Анны. Она пришла ко мне домой без пяти пять. В тот момент моя квартира уже находилась под наблюдением бандитов Фулгера. Оттуда мы поехали в «Дорчестер». Не думаю, что за нами тогда увязался «хвост», но это возможно. Люди Фулгера могли поджидать нас у «Дорчестера», а потом увязались за Анной. Но зачем? Ее адрес не был тайной, его можно найти в телефонной книге. Видимо, им надо было знать, где она будет находиться, ведь она с равным успехом могла поехать ко мне или к Эрскину.

Я взял еще кофе и медовый пудинг. Мужчина, который стоял передо мной в очереди, читал «Интернэшнл геральд трибюн». Заглянув через его плечо, я прочел: «Корпорация Грира завладела «Федерейтид», а чуть ниже: «Корпорация Барни Уайсса приостанавливает издательскую деятельность и сосредоточивается на паркинговом хозяйстве и косметической промышленности». С фотографии вальяжно улыбался Барни.

После обеда Барни подвез Анну в лимузине, а через несколько минут я разговаривал с ней по телефону. В последний раз. Последним человеком, который видел ее живым, несомненно, был Барни. Барни и шофер.

Барни заказывал машины в агентстве «Белгравиа лимузинз». Точнее, их заказывала для него Сузи за счет «Уайсс мэгэзинз». Редакторы и избранные авторы пользовались правом ездить на задания за счет фирмы. Конечно, для Барни всегда заказывались самые роскошные «Мерседесы» представительского класса.

Интересно, а не заметил ли чего-нибудь существенного шофер, доставлявший Анну к дому? Может быть, у дома маячила чья-то тень или за лимузином следовала какая-нибудь подозрительная машина. Стоило попробовать побеседовать с ним.

– «Белгравиа лимузинз», – немедленно откликнулся на мой звонок женский голос. Я знаю, где находится их контора – на Хей Мьюс; там перед их зданием всегда дежурит вереница «Даймлеров», обязательно с пожилыми шоферами.

– Меня зовут Кит Престон. Я управляющий издательским домом «Уайсс мэгэзинз».

Я уповал на то, что они еще не в курсе наших кадровых изменений, и оказался прав.

– Дело в том, – сказал я, – что мне нужно проверить один счет. От двадцать третьего июня, это была суббота. Один ваш шофер работал с нашим хозяином, мистером Барни Уайссом. Он останавливался в отеле «Дорчестер».