Женщина из его снов

Она глянула в окно машины туда, где раздваивалась дорога. Левая часть круто и опасно поворачивала к величественному особняку Белламов. Впервые она увидела этот дом, когда ей было четыре года, тогда казалось, что особняк с его готическими оконечностями, высокими фронтонами и стрельчатыми окнами похож на замок. Нехороший замок. Там родилась, выросла и, как считалось, провела в заключении последние годы своей жизни Сара. Тогда местные жители считали ее злой ведьмой, клеймо прилипло навсегда.

Так же можно клеймить и Джимми Спаркса. К сожалению, даже в тюрьме он достаточно силен, чтобы убивать людей.

Лицо лейтенанта Майклса стояло перед мысленным взором Амейры. Погиб ли он из-за нее, или Спаркс в любом случае хотел убить его? Узнает ли она когда-нибудь правду? А если и узнает, будет ли это иметь какое-то значение?

– Короче, Рыжая, что тебя беспокоит – ветер, смерть Майклса или я?

– Смерть хуже всего. Однако я начинаю задумываться, почему ты так печешься о моем благополучии.

– Это моя работа.

– Ты мог бы отделаться от меня, отправив к родственникам.

Амейра ощутила, как по позвоночнику пробежала волна возбуждения.

– Ты выуживаешь инфу, Рыжая. Я не кусаюсь.

– Тебе и не нужно. Эту инфу выдал ты, сказав, что шансы пятьдесят на пятьдесят, и возле дома Наны стрелял кто-то из семьи Спаркса. А другие пятьдесят процентов?

– Может быть, у меня рассерженная бывшая.

– Или мы с Йоландой прониклись сестринской любовью друг к другу. Возвращаясь в реальность, ты что-то недоговариваешь о выстрелах. Это как-то связано с моим лицом в твоей голове в течение пятнадцати лет. Кстати, ровно столько лет назад я последний раз была в Лощине.

Он устремил взгляд сквозь верхнюю часть бокового стекла на возвышающиеся вдоль дороги деревья.

– Несколько лет назад я и вправду встретил рыжеволосую красотку. Ее черты лица сейчас немного расплывчаты, но я помню, как думал, что она просто сногсшибательна. – Он повернулся и посмотрел на нее задумчиво. – Ты – часть моего сна, Амейра, кошмара, который я периодически вижу с девятнадцати лет.

– А, ну да, это конечно же все объясняет, не правда ли? Ты, случайно, не из Белламов, где-то там в темном мистическом прошлом, а?

– Если и так, это сложно доказать. Я, что называется, найденыш.

Амейра сочувственно смягчила тон.

– Мне очень жаль, Маквей. Ты рос в приемной семье?

– В некотором роде.

– Пытаешься уйти от ответа?

– Я отнюдь не наслаждаюсь этими снами.

– Ну, я прямо польщена!

– Ты ведьма.

– Звучит все лучше и лучше!

– Ты появляешься в моей голове, бормоча заклинания над огнем в комнате, заполненной дымом. Ты послала человека бог знает куда и говоришь, что намерена забрать мои воспоминания. И, черт возьми, может быть, уже забрала, потому что сон заканчивается на этой сцене каждый проклятый раз, когда я его вижу.

– Ты меня пугаешь. Я не несу ответственности за твои сны, не бормочу заклинания над огнем, не забираю воспоминания.

– Ого!

Порыв ветра врезался в джип, словно гигантский кулак. Амейра обхватила себя руками.

Маквей бросил взгляд вверх через стекло:

– Если ты умеешь как-нибудь воздействовать на силы природы, Рыжая, сейчас был бы действительно хороший момент этим воспользоваться.

– Вообще-то я никогда… О господи, это же дерево желтых ленточек! – Она уставилась на огромный, выдранный из земли дуб, который теперь лежал во дворе. – Ему сто двадцать лет.

– Он промахнулся мимо крыши меньше чем на полтора метра. И еще раздавил старый колодец. – Рассматривая вывернутые корни, он вытащил зазвонивший мобильник. – Джейк, что случилось?

Амейра выскользнула из машины. Ветви деревьев поцарапали стену дома. Слава богу, бабушки не было внутри.

Все еще не отрываясь от телефона, Маквей оценивал ущерб, а Амейра направилась к арендованной машине. Нужно было вытащить хотя бы один из чемоданов и аптечку.

– Дюжины так называемых ведьм в Лощине Ворона, и ни одна не утихомирила дурацкий ветер!

Ветер в ответ завизжал, и она едва не вписалась в водительскую дверцу.

– Я так понимаю, это «нет».

Амейра потянулась к ручке. И застыла. У нее пересохло в горле.

– Маквей?

Конечно, он не мог ее слышать. Она и сама едва себя слышала. Зато видела. Мужчину. Тот сидел, сгорбившись, над рулевым колесом и, что важнее для Амейры, не двигался.

– Маквей, он дышит?

Человек не шевельнулся. Тогда она сделала решительный вздох и распахнула дверцу машины.

Голова незнакомца вскинулась со скоростью молнии. Сверкнули глаза.

– Привет, красотка!

Он улыбнулся жуткой улыбкой и повернул правую руку, играя запястьем. Амейра увидела блеск ножа, мгновенно развернулась и понеслась прочь.

На лезвии кровь? А на нем самом? Она почти уверена, что видела красные потеки на его руках.

Деревья и кусты, сливаясь, мчались мимо. Вот освещенное крыльцо, до него меньше пятнадцати метров.

– Маквей!

Внезапно свет на крыльце погас. Все вокруг окуталось мраком. Амейра наступила на упавшую ветку и замедлила бег.

– Ай! Маквей!

Мужские руки опустились сзади на ее плечи.

Она не думала и не медлила. Просто повернулась, сбросила чужие руки и с силой ударила коленом.

И услышала ругательство.

– Ты с ума сошла? Амейра, это я.

Маквей развернул ее к себе спиной, несильно прижимая за горло:

– Ты взбесилась?

Она указала вперед:

– Человек. В моей машине. С ножом. Там, кажется, кровь!

– Стой тут.

– Что? Нет! Не сходи с ума! Он может быть где угодно!

– Хорошо. Держись возле меня.

Он молча сунул ей фонарик. Амейра направила свет на машину.

Человек исчез.

– Как же мне надоела сегодняшняя ночь! – заявила она.

Маквей шел следом.

– Хотелось бы верить, что парень, которого я видела, – местный псих, но нож Крокодила Данди намекает на то, что это не так. У тебя есть какие-нибудь версии?

– Ни одной стоящей.

– Оно и видно. Ну, тогда это. – Она вздохнула. – Царапины неглубокие, но держу пари, они щиплются. – Подняв руку, она нарисовала указательным пальцем круг на его коже. – Они должны зажить достаточно быстро.

– Они всегда заживают быстро.

– Значит, тебя уже царапали?

– Я работал в Чикаго. Полицейских постоянно царапают, бьют, пинают и пытаются застрелить.

– Полагаю, Лощина – просто цветочки.

– Зависит от того, что ты под этим подразумеваешь.

– Думаю, Сэмсон собирался ударить тебя в «Красном глазе».

– Может быть, мне следовало бы поехать во Флориду с Тайлером и Молли.

– Ты все еще можешь это сделать.

– Не могу. – И не уехал бы, если бы даже мог. – Тебе надо идти наверх.

Впервые на его памяти мир вокруг растворился, не осталось ничего, кроме вкуса женщины. Маквей не мог сказать, хорошо это или плохо. Он знал только: его контроль сейчас балансирует на самом краю. И из последних сил схватил Амейру за плечи и оттолкнул от себя прочь.

– Ну, круто. – Ее глаза приобрели чарующе серебряный оттенок. – Потрясающе. Я обычно не целую мужчин, с которыми только что познакомилась, хотя и не уверена, целовала ли какого-нибудь мужчину вот так. – Она слегка прикусила нижнюю губу. – А ты?

– Я стараюсь по возможности вообще не целовать мужчин.

Она рассмеялась, но это ни черта не помогло.

– У тебя в роду нет ирландцев или итальянцев?

Он посмотрел на нее пристально:

– Тебе нужно пойти наверх. Самоконтроль не относится к числу моих достоинств.

Ее глаза заблестели. Дернув его за рубашку к себе, Амейра игриво прошептала:

– Мой тоже.

«Выстрелы, – напомнил себе Маквей. – Огромный нож. Кривая ухмылка». О да, это сработало. Предвкушение, подпитываемое адреналином, нарастало.

Он дал Амейре час на обустройство и столько же своему либидо на успокоение. Затем проверил пистолеты, натянул куртку и растворился в ночи.

Местоположение не представляло проблемы. Еще раньше Маквей нашел пустые гильзы в той части леса, где стояли, склонившись и изогнувшись вокруг нескольких валунов, напоминающих по форме ведьминские шляпы, три гигантских дуба.