Женщина из его снов

– Ларри ночной нудист? О нет!

Свет под потолком мигнул и потускнел. Амейра почувствовала себя так, словно кто-то провел ледяным пальцем по ее позвоночнику.

– Чертов ветер! – Йоланда вгляделась в нее более пристально. – Маленький вороненок нашептал мне: у тебя на юге идет некое трудное судебное действо. Ты видела кого-то, кто умер не на твоем операционном столе.

«Мне не нужен этот разговор», – подумала Амейра, но решила не огрызаться.

– Видела. Я выступила свидетельницей. Это закончено. Ну а как дядя Лазрес?

Йоланда презрительно фыркнула:

– По-прежнему платит мне гроши за управление этим филиалом ада, но он Блюме, чего ожидать? Ходят слухи: мужик, против которого ты дала показания, – злобный и сильный глава семейства, которое занимается нехорошими вещами. Рэкет, оружие, наркотики, убийства.

– Ух ты, бабушка, какие у тебя большие уши! – Подошедший Маквей внезапно обнял Амейру за плечи. – Некоторые аналогии вечны, да, Рыжая? – Не давая ей ответить, он мотнул головой в сторону толпы. – Йоланда, я вижу много незнакомых лиц. Они уже стекаются на праздник Ночи Ворона?

Амейра ощутила, как бледнеют ее щеки, и оглядела стены в поисках календаря:

– Какой сегодня день? Число.

– Десятое мая, а что?

– Ничего. Я забыла о встрече.

Черт, черт, как она могла забыть о толпах чужаков, прибывающих в Лощину Ворона на всех видах транспорта или пешком участвовать в трехдневном праздновании Ночи Ворона!

Праздник Ночи был ответом Лощины на праздник Заклятия Ворона, который проводился раз в три года в Бухте. Хотя истории происхождения праздников идентичны, их освещали по-разному. С годами оба события (в Бухте праздновали осенью, в Лощине весной) превратились в магниты для любителей проклятий в штате Мэн и за его пределами.

Только сейчас Амейра поняла, что выбрала наихудшее время, чтобы находиться в любом из этих городов.

Ехидно улыбаясь, Йоланда нарисовала в лужице разлитого пива голову ворона.

– Держу пари, Каймановы острова тебе кажутся все привлекательнее с каждой минутой, да, Амейра? Одно твое слово, и я лично забронирую тебе билет на самолет.

Резкий свист перекрыл шум толпы. Йоланда ударила кулаком по барной стойке:

– Я не собака, Джейк Блюме! Что надо?

– Человек босса на линии, и он в плохом настроении.

– Терпеть его не могу, – выдохнула Йоланда. – Их обоих. Помни о пауках, Амейра.

– Она засунула банку пауков в мою постель, – объяснила Амейра, прежде чем Маквей успел задать вопрос. – Точнее, подала идею, а подложили Джейк и Ларри.

– В твою постель.

– Под одеяло, в ноги. Она велела им оставить крышку приоткрытой, чтобы пауки расползлись. Они были огромными! Я перепугалась до смерти и больше никогда не спала в той комнате.

– Ты рассказала об этом бабушке?

– Незачем.

– Почему?

– Потому что все трое, особенно Джейк, боятся змей. Драка закончена?

– Пока да. Хочешь выпить на дорожку?

– Оружие ведьмы – яд, Маквей, а Йоланда из Белламов. Но спасибо за предложение.

– Ты забыла о празднике, так?

– К сожалению. Похоже, перспектива смерти вытеснила это из головы. Я была на празднике Ночи только один раз. Если тебе интересно, Ночь Ворона в Лощине не так цивилизована, как Заклятие Ворона в Бухте.

– Иначе говоря, Тайлер Блюме намеренно запланировал свой медовый месяц так, чтобы ее пропустить.

– Если ты с ним встречался, то знаешь, что это так. С другой стороны, Джейк, вероятно, почувствует себя неуютно. Уф. Ладно, мои нервы перенапряглись.

Тут она увидела, как Маквей выхватывает кружку из более крупной мужской руки.

– Тебе сегодня достаточно, Сэмсон. Отправляйся домой, если не хочешь присоединиться к своим приятелям в тюрьме.

Хозяин кружки побагровел:

– Не отдашь обратно – моя жена нашлет на тебя сифилис!

– Только попробуй, и эта Рыжая нашлет на тебя то же самое.

– Ха! У моей жены тетя из Белламов! А у нее что?

Уставившись в айфон, Амейра похолодела. Эсэмэска от человека, который клялся, что свяжется с ней только в случае чрезвычайного происшествия.

– Заканчивай, Сэмсон!

Передав кружку бармену, Маквей повернул руку Амейры к себе и прочитал имя на экране. Уилли Спаркс.

Она металась по полицейскому участку и постоянно набирала один и тот же номер.

Маквей бросил на нее взгляд, но ничего не сказал. Она знала расклад так же хорошо, как и он.

Большая часть следующего часа ушла на то, чтобы соединиться с кем-то, у кого было достаточно власти на организацию проверки квартиры Майклса. Еще через час Маквею позвонил капитан из округа лейтенанта.

– Майклс мертв. Его, лежащим на спине и глядящим в потолок, обнаружила полиция. В руках он сжимал свой «Блэкберри».

– Причина смерти?

– Учитывая ситуацию, я бы предположил какой-то неизвестный яд, вызывающий остановку сердца. Бригада криминалистов сейчас осматривает квартиру. Я дам вам знать, если что-то найдут.

– Майклс мертв, потому что он помог мне выбраться из Нового Орлеана. Это я виновата.

Сообразив, что сочувствие здесь неуместно, Маквей возразил:

– Ты знала, что это куча дерьма, верно? И если бы мы смирились, Уилли Спаркс продолжал бы убивать бесконечно.

– Спасибо за поддержку. – Она пронзила его злобным взглядом.

– Ты не хочешь поддержки, Амейра. Ты хочешь битвы. Если я скажу тебе, что ты не виновата, разозлишься и скажешь, что на его месте должна была быть ты, потому что Джимми Спаркс охотился за тобой.

– Да, охотился. И охотится. А что касается выхода эмоций, сердитые слова всегда лучше, чем разъяренные кулаки.

– Не всегда. А что, если племянник, крестный, дальний кузен Спаркса, да кто бы то ни было, убил бы тебя вместо Майклса? Что тогда? Да, ему заплатили бы, может, он понежился бы некоторое время на тропическом острове, но он ждал бы, когда дядя Джимми укажет новую цель. Так это устроено, и эта работа не закончена. Велика вероятность того, что Спаркс сейчас либо в пути, либо уже в том городе Ворона, название которого лейтенант забил в «Блэкберри».

Амейра поморщилась на свой телефон, затем на Маквея.

– Он сказал, что удалил и направление, и номер телефона.

– Бывает разное «удалил», Рыжая. Телефон не взяли, значит, не было нужды его брать.

– В смысле, убийца получил, что хотел, и ушел. Мой бывший помешан на компьютерах. Он мог хакнуть любое устройство.

Маквей вчитался в сообщение на айфоне, потряс головой и оттолкнулся от подоконника.

– Ты не понимаешь, да? Заканчивай с самобичеванием и начинай думать.

– Я не бью себя. Ой, все, бью, просто чувствую свою вину.

– Это ты его убила?

– Ты шутишь? Я врач. Психология на мне не работает.

– Отлично. Тогда вот тебе реальность. Ты уезжаешь из города, приезжает Уилли. Начнем с того, что он разозлен. Затем он останавливается и думает. И, будучи профессионалом, видит прекрасную возможность притянуть тебя обратно.

– Причиняя вред моей семье.

– А ты бы на его месте как поступила?

– Дай-ка подумать. Э-э, нет.

– Поставь себя на его место. Мы говорим об убийце.

Амейра молчала.

– Слушай, если тебе это поможет справиться с чувством вины и увидеть смысл, можешь ударить меня очень сильно. Взамен я хочу пригоршню парацетамола, пару часов сна и никаких протестов от тебя насчет твоего ночлега. У тебя есть выбор: пойти со мной в дом бабушки или остаться здесь с Джейком.

– Хорошенький выбор! Я знаю все углы для пряток в доме Наны и не верю Джейку, который продаст за грош, поэтому выбираю тебя. А насчет удара под дых – как-нибудь в другой раз.

– Отличный выбор.

Он решил умолчать о сообщении капитана, пришедшем меньше минуты назад.

Глава 6

Если верить местному фольклору, ветер на Холлоу-Роуд был эхом последнего стона умирающей Сары Беллам. Амейре он казался последним протестом против несправедливой судьбы, которая, как считала Сара, ей выпала. Будучи ребенком, Амейра обожала слушать истории про Сару.