День греха

Но суд над Бардо завершен. Дело ушло в прошлое. Кев умер, но он-то, Берк, жив. Надо снова начинать жить. Секс вернет его к жизни и, может быть, заставит порадоваться, что его не угробили.

Мягкость женщины исцеляет. Ее тело дарует мужчине не только облегчение, но и избавляет от психологического напряжения. Берку внезапно так захотелось наступающего после близости пьянящего чувства освобождения, сладостного забвения на несколько волшебных мгновений. Любовь излечит его от удушающего чувства вины и горечи сожаления.

Он обнял Барбару за шею и поцеловал. Она не противилась, но он почувствовал ее напряжение и понял, что она не испытывает энтузиазма. Конечно, они ведь так давно не занимались любовью; Берк приказал себе не торопиться. Они оба нуждались в долгом и спокойном разогреве, придется снова привыкать друг к другу. А может, ей хочется, чтобы ее поуговаривали. Долгое воздержание обидело ее, вот и кокетничает.

Он поцеловал Барбару более страстно – надеясь разжечь ее желание и свое. Берк провел рукой по ее груди поверх ночной рубашки, но ее соски не напряглись. Он попытался раздвинуть коленом ее ноги, безуспешно. Он тихо прошептал ее имя.

Последовало еще несколько неловких попыток, потом она резко отодвинулась.

– Мне завтра утром рано вставать. У меня на первом уроке начинается турнир по волейболу. Берк отпустил ее.

– Да, да, хорошо.

– Извини, Берк, я…

– Все нормально. Не надо извиняться.

– Мне действительно надо рано вставать, но…

– Барбара, ничего страшного, – перебил он несколько резче, чем хотел. – Ладно? Извини, что разбудил. Давай спать.

– Ты уверен, что…

– Переживу. Никто еще не умирал оттого, что не потрахался.

– Нечего обижаться, Берк, – огрызнулась она. – Ты сам во всем виноват. Слишком уж долго ты вынашивал свое горе. Это ненормально. Почему оно до сих пор тебя гложет?

Он не ответил. Не знал, как ответить.

– Ну что ж, – сказала она. – Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Берк закрыл глаза, но знал, что не заснет. Ее отказ разозлил его, но меньше, чем следовало, и Берка это встревожило.

Когда он уверился, что Барбара заснула, он встал, пошел на кухню, сделал себе бутерброд. Потом сел за стол, уронил голову на руки и стал смотреть на бутерброд, который так и не съел.

Глава 5

– Двойная ставка, а? Она остановится перед нами, даст вид крупным планом и посмотрит прямо в глаза. Спорим?

– Нет.

Берк потер висок. Час назад у него заболела голова; боль усиливалась из-за грохочущих барабанов, даже две таблетки не помогли. Может, следовало послушаться Пату и взять оплаченный недельный отпуск? Нет, уж лучше работать, чем торчать дома и думать, думать.

– Я не хочу больше сегодня играть, Мак. Отстань.

Мак Макьюэн ослепительно улыбнулся.

– Я дам тебе шанс отыграться.

– Нет, спасибо.

Макьюэн был готов спорить на что угодно – от результата мирового чемпионата по футболу до того, кто из тараканов быстрее пробежит по стойке. Разочарованный безразличием Берка, Макьюэн переключил внимание на полуобнаженную танцовщицу, которая (надо же!) остановилась прямо перед ним. Тряся грудью, она подмигнула офицеру полиции – молодому, привлекательному и очень модно одетому даже в тех случаях, когда он не изображал из себя заезжего зеваку, забредшего поглядеть на ночную жизнь Бурбон-стрит.

Берк по сравнению с ним выглядел усталым и потрепанным, именно таким он себя и чувствовал. Прошлой ночью он не сомкнул глаз, попеременно то жалея себя, то безумно злясь на Барбару за отказ. Утром они неприязненно пожелали друг другу доброго утра, и Берк весь день буквально кипел от злости.

Скривившись, он наблюдал, как Мак пожирает глазами вихлявшую бедрами танцовщицу. Интересно, какое у Мака имя. Берк мало что знал о Макьюэне: знал, что тот неоднократно подавал прошение о переводе в НОБН. Его и перевели чуть больше года назад. По мнению Бейзила, Макьюэн слишком шикарно одевался и слишком много выпендривался – офицеру отдела по борьбе с наркотиками это ни к чему.

– Спорю на пятерку, что у нее сиськи пластиковые, – предложил Макьюэн, когда танцовщица упорхнула. – Что скажешь?

– Скажу, что я не идиот. Как мы узнаем правду? У нее спросим?

Смутить Макьюэна было трудно. Обаятельно улыбнувшись, он поднял бокал с содовой и отхлебнул.

– Я просто шучу с тобой, Бейзил. Хочу, чтобы ты наконец улыбнулся. Кроме того, если я только приближусь к такой шлюшке, моя старуха меня убьет. Она жутко ревнивая. Правда, я не даю ей повода. Смотреть смотрю, но налево не гуляю. Мы уже три года вместе. – Казалось, его самого удивляла собственная верность. – А ты когда-нибудь изменял жене, Бейзил?

– Нет.

– Ни разу?

– Ни разу.

– Вот это да. Ведь вон сколько баб вокруг. А ты давно женат?

– Достаточно.

– Счастлив в браке?

– А ты что, работаешь в семейной консультации?

– Не злись, – обиженно произнес Мак. – Я всего лишь спросил.

– Больше не спрашивай. Мы пришли сюда работать, а не глазеть на танцовщиц или обсуждать нашу семейную жизнь. На нашей с тобой работе нужно думать только о работе, иначе получишь пулю в лоб…

– Наш подопечный явился, – перебил Мак. Бейзил по-прежнему смотрел на Мака, по-прежнему улыбался. Может, он не такой уж плохой полицейский, как Берку показалось? – Идет сюда. В мерзкой желтой куртке.

Берк не повернулся, но испытал прилив особого возбуждения, которое на него накатывало перед каждым арестом.

Их секретный агент покупал наркотики у этого типа несколько месяцев. Звали торговца Роланд Сэчел. Он не был крупным дилером, но наркотики всегда имел качественные и, похоже, без товара не сидел. С виду казалось, что торговал он скорее для забавы, чем для заработка. Сэчел владел собственным бизнесом – фабрикой по изготовлению сумочек, выпускавшей модный ширпотреб для дешевых магазинов.

Сферой торговли Сэчела были не улицы, а модные клубы. Ему нравилось общаться со знаменитостями, профессиональными диск-жокеями и их поклонницами.

Отдел по борьбе с наркотиками считал, что, если удастся зацепить Сэчела, он может сдать Дюваля. Секретный агент, работавший в этом деле, сегодня утром на конспиративной встрече делился с ними информацией:

– Сэчел – тип честолюбивый и жадный. Он постоянно ворчит на босса, а поскольку он сам босс на собственной фабрике, то, вероятнее всего, имеет в виду своего босса по наркотикам. Думаю, Сэчел сдаст нам босса, если мы предложим ему сделку.

– Он называл имя? – спросил Берк.

– Никогда. Просто босс.

– Ставлю свое левое яйцо, что это Дюваль, – сказал Мак.

Пату спросил:

– Почему ты считаешь, что Сэчел пойдет на сделку?

– У него есть сын. Футболист, – объяснил агент. – Сэчел его обожает, все время хвастается. Парень на следующий год собирается поступать в университет, и, конечно же, Сэчелу ужасно хочется поглядеть, как его сын будет играть на университетском поле. А сможет ли он попасть на стадион, если угодит за решетку, хотя бы и по мелкому делу?

Бейзил ненавидел широко распространенную в полиции практику заключать сделки с людьми, преступившими закон. Если уж говорить начистоту – это самое последнее дело. Сэчел сразу возьмется за старое; только выйдет на свободу – вернется к своему поганому бизнесу.

Но Берку был нужен Дюваль. Полицейский готов был пожертвовать таким слизняком, как Сэчел, в обмен на Дюваля.

На утреннем совещании с агентом выяснилось следующее. Сэчел часто сшивается в этом клубе. Неудивительно: классные девки, шикарная публика. А принадлежит заведение подставной фирме, входящей в империю Дюваля.

Уголком глаза Берк видел, как Сэчел зажег сигарету и стал смотреть все на ту же танцовщицу, теперь извивавшуюся у медного столба посреди эстрады. Он, казалось, был целиком поглощен зрелищем. Когда девица изобразила оргазм, Сэчел восторженно зааплодировал. Потом он начал пробираться через прокуренную комнату, на ходу пожимая руки и приветствуя знакомых. Очевидно, он искал местечко потише и в конце концов нашел – за столом в углу зала.