День греха

Потом в черной дыре открытой двери появился человек. В темноте трудно было разобрать, почему у него такая нелепая походка, но его пистолет был поднят и направлен прямо на Бейзила. Берк крикнул: «Бросай оружие!», но тот продолжал идти.

Берк снова велел ему бросить пистолет и поднять руки.

Человек выстрелил из пистолета дважды.

Берк – только один раз.

Но одного раза оказалось достаточно. Кев умер прежде, чем Бардо бросил его тело на землю.

Когда Берк подбежал к другу, которого по ошибке убил, он услышал хохот убегающего Уэйна Бардо. Бейзил не знал, что это Бардо, пока того не перехватила на задворках склада подоспевшая группа захвата. На лице бандита была кровь полицейского, но его костюм от Армани не сильно помялся. Преступник остался чистеньким и в прямом, и в переносном смысле.

Оружие, из которого он стрелял, так и не нашли. Бардо взяли через несколько минут после рокового выстрела, но этого времени оказалось достаточно, чтобы Бардо избавился от пистолета. Таким образом утверждение Бейзила, что преступник был вооружен, было легко опровергнуто.

На суде даже не встал вопрос о том, что делал Бардо в подпольной лаборатории Тута Дженкинса. Пинки Дюваль заявил, что присутствие Бардо в лаборатории не имеет отношения к существу дела и что выяснение этого вопроса может только настроить присяжных против его клиента.

Еще бы, подумал Берк. Это и должно было настроить присяжных против Бардо!

Но этот вопрос судья решил в пользу подсудимого. Ничего удивительного. Дюваль принимал участие в выборных кампаниях судей. Обычно побеждает тот кандидат, за которым больше денег, а потом судьи из благодарности помогают тем, кто в свою очередь помогал им. Большинство судей давно было в руках у Дюваля.

И это был не единственный грязный трюк, который использовал Дюваль. В ту ночь на складе Уэйн Бардо устраивал дела своего босса – Пинки Дюваля.

Все в отделе знали, но никак не могли доказать, что Дюваль вот уже много лет являлся главным торговцем наркотиками. Пинки Дюваль был так же тесно связан с торговлей наркотиками, как шлюха с триппером. Почти на каждом процессе всплывали ведущие к нему ниточки, но они тут же обрывались. Против Дюваля не имелось ни одного доказательства, однако Берк точно знал, что этот сукин сын играет в грязные игры. Играет по-крупному.

И вот теперь он веселится в своем шикарном доме, с шиком отмечая свой очередной успех. Успех, который отвел руку правосудия от убийцы Кевина Стюарта. Вот, значит, какие они получились – поминки по Кеву…

Открылась одна из задних дверей, что отвлекло Берка от его горьких раздумий. Он пригнулся за кустами, стараясь, чтобы его не заметила направлявшаяся к беседке женщина.

Она была одна. На мгновение она прислонилась к колонне, потом медленно обошла беседку, проведя рукой по увитым плющом перилам. Вернувшись на прежнее место, она снова прислонилась к колонне спиной.

Только сейчас Берк увидел ее лицо и, хотя он не издал ни звука, про себя изумленно ахнул.

Ее черные волосы отливали холодным голубоватым блеском; в лунном свете бледная алебастровая кожа казалась прозрачной. Короткое черное платье для коктейля подчеркивало красивые длинные ноги. Низкий вырез открывал пышную грудь.

Берк немедленно определил ее для себя как дорогую шлюху из тех, что работают в барах шикарных отелей. Останавливающиеся в таких отелях участники различных конгрессов готовы отстегивать огромные суммы за часок-другой разврата, проведенные в обществе настоящих, как им кажется, «креольских девочек».

Берк мрачно усмехнулся. Он был готов спорить, что эта – одна из самых дорогих. Она словно всем своим видом говорила: «Я – дорога, и я этого стою». Такая в самый раз для клиентов вроде Дюваля с его деньгами и властью.

Человек с его счетом в банке не окружает себя некрасивыми женщинами. Может, это одна из тех, кого наняли на вечер для украшения интерьера. Или подружка кого-то из гостей. Или прилипала, которые всегда готовы услужить Дювалю и его друзьям в обмен на дорогие тряпки и наркотики.

В Нью-Орлеане со дня основания города проституция была поставлена на широкую ногу. В больших городах торговля телом – едва ли не главный бизнес, Нью-Орлеан в этом отношении не был исключением. Каждый водитель такси знал адрес борделя Руби Бушеро. Девочки у нее были первоклассные. Сама Руби считалась одной из самых богатых женщин штата.

Но имелись в городе и уличные проститутки, работавшие в темных переулках Французского квартала и бравшие минет за порцию крэка. Они были менее разборчивы, чем девицы Сторивилла – скандально знаменитого на весь мир квартала красных фонарей. Вне зависимости от цены крепкая шлюха без работы в Нью-Орлеане не сидела.

Но Берк сразу понял, что эта не была «крепкой». Постоянно имея дело с торговцами наркотиками и проститутками, он научился сразу определять, какая девица быстро сломается, а какая выживет, потому что обладает инстинктом убийцы.

У этой вряд ли получится. Она, конечно, высший класс, но совсем не кажется прожженной и расчетливой. Она кажется… печальной.

Не подозревая, что за ней наблюдают, женщина расслабленно откинула голову назад и закрыла глаза. Потом скользнула руками по телу и прижала их к животу.

У Берка пересохло во рту. Он напрягся.

Ребята из полиции нравов частенько показывали видеокассеты и журналы, конфискованные во время обыска. Берк не имел привычки их разглядывать, но он, как любой нормальный мужчина – не важно, полицейский или нет, – не мог уйти, не дождавшись окончания этой сцены.

Ничего особенного не произошло. Она не снимала с себя одежду, не массировала эрогенные зоны, не стонала, не виляла бедрами, даже тяжелое дыхание не вырывалось сквозь приоткрытые губы.

Тем не менее ее поза захватывала. И возбуждала.

Но, как оказалось, Бейзил был не единственным, кто так думал.

Зрелище настолько заворожило Берка, что он заметил приближающегося мужчину за мгновение до того, как женщина увидела стоящего на пороге беседки Уэйна Бардо.

Глава 4

А вот и сам Бардо, подумал Бейзил, презрительно изогнув губы.

Никакая она не классная штучка, раз поджидает Бардо – этого главаря подонков, профессионального бандита, который всегда выходил сухим из воды с помощью адвоката Дюваля.

Интересно, знает ли она, что, когда Бардо было шестнадцать лет, он убил проститутку? Они заигрались в садомазохистские игры, и он перепутал ее шею с запястьем и затянул удавку из чулка слишком сильно. Будучи несовершеннолетним, он отсидел всего один год за непредумышленное убийство, а потом был условно-досрочно освобожден. Если эта дорогая шлюха путается с подонком Бардо, она лучшего не заслуживает.

Вон как прижались друг к другу! С отвращением отвернувшись, Берк побрел напролом через изгородь к своей «Тойоте», припаркованной среди «Мерседесов» и «Ягуаров», на которых прикатили гости Дюваля.

– Наслаждаетесь ночной прохладой? У Реми чуть сердце из груди не выскочило. Она открыла глаза и увидела Уэйна Бардо, заслонившего выход из беседки. Он нарочно подкрался, чтобы ее напугать. Его лицо было едва различимо, очертания фигуры скрадывались в темноте, словно перед ней был не живой человек, а привидение.

Она быстро опустила руки, тем не менее прекрасно понимая, что он видел ее недвусмысленную позу – об этом свидетельствовала его наглая ухмылка, еще более наглая, чем обычно. Он загородил собой проход, отступать было некуда – разве что через перила перелезать.

Даже не стараясь скрыть неприязнь, Реми спросила:

– Что вы здесь делаете?

– Я заскучал без вас на приеме. Решил пойти поискать. – Бардо шагнул вперед. Реми понадобилась вся ее воля, чтобы не попятиться. Подойдя вплотную, он окинул ее оскорбительно-оценивающим взглядом, задержав глаза на полуобнаженной груди. Доверительно понизив голос, он добавил: – А вы, оказывается, здесь.

Бардо был красавчиком, прямо герой-любовник из немого кино. Зачесанная блестящая волна черных волос, смуглая кожа, стройный, поджарый, всегда шикарно одетый. Но с самой первой минуты их знакомства Реми не доверяла ему и испытывала отвращение – страстные взоры, которыми он ее одаривал, были весьма недвусмысленны.