Лунные пряхи

— Боюсь, что да. Но твоя нога…

— Это та самая лодыжка. Все в порядке, не волнуйся, простое растяжение, как обычно. Посижу здесь минутку да вдоволь начертыхаюсь, и все пройдет. Дьявол, да я еще и промокла! Ты была права насчет горных озерец: песок, кажется, плавно переходит в такую штуковину… Вот слепая тетеря! А теперь, раз фонарь разбился… — Она в ужасе осеклась. — Никки, фонарь!

— Да знаю я. Ничего не поделаешь. Он… он в любом случае наверняка подплывет поближе, будет нас высматривать, и мы его окликнем.

— Если увидим.

— Но услышим-то обязательно, а?

— Милая моя девочка, он же не станет заводить мотор, ты согласна?

— Не знаю. Может и завести — тут же будет полно других лодок, на шум мотора никто не обратит внимания. Все будет в порядке, Франсис, не волнуйся.

— Другого не дано, — угрюмо заметила она, — поскольку наши с тобой корабли сожжены. Проделать тот же самый путь назад нам не удастся — по крайней мере теперь.

— В самом худшем случае, — заверила ее я с напускной бодростью, — я доплетусь с чемоданами обратно, быстренько распакую их, а потом заявлюсь к ним и сообщу, что мы решили поплавать в ночи, и не будут ли они любезны забрать тебя отсюда.

— Ага, — подхватила Франсис, — они на всех парусах ринутся сюда и столкнутся с Марком и компанией.

— В таком случае предоставим это дело Марку. Ему это придется по вкусу.

— Может быть. Что ж, поделом мне, что не воспитала тебя как полагается. Кабы я тебя научила не лезть не в свое дело…

— И просто переходить на другую сторону улицы?

— Ну да. Ладно, что уж там. Раз уж мы решили продемонстрировать свои дурные манеры и, ради того чтобы избежать встречи с нашими дорогими хозяевами, забрались в эти богом забытые места, полагаю, надо принимать все как есть. Поступить по-другому ты не могла, даже в этом трагикомическом ночном эпизоде. Невозможно соприкоснуться с убийством и при этом не испугаться. Только, сдается мне, не скоро мы отсюда выберемся. Чертова щиколотка. Нет-нет, не волнуйся, она уже меньше болит. Который час?

— Почти что половина второго. У тебя есть спички?

— Нет, зато есть зажигалка. Может, сгодится. Я так переживаю из-за фонаря.

— Брось, ты тут ни при чем.

— Ладно, дай-ка мне руку и помоги, пожалуйста, подняться.

— А ты сможешь? Держись. Молодец! Знаешь что, брошу-ка я наши чемоданы прямо здесь, прислоню к скале, и мы с тобой пройдем по этому так называемому пирсу, если получится — сколько сможем. А потом я вернусь за ними… или вообще пусть постоят, пока Марк не появится. Ну как, одолеешь?

— Да. Не волнуйся ты за меня. Смотри, это не фонарь лежит?

В тусклом свете звезды блеснула металлическая поверхность. Я тотчас подняла его и попыталась включить. Бесполезно. Когда я легонько встряхнула его, послышалось дребезжание осколков стекла.

— Капут? — спросила Франсис.

— Ага, приказал долго жить. Бог с ним. Не может же нам все время сопутствовать удача. Однако стоит поспешить.

Это был долгий и мучительный переход через бухту. После поломки фонаря и падения Франсис мы ступали еще неувереннее, чем прежде. Франсис стойко ковыляла вперед, я же, стараясь держаться спокойно и непринужденно, мысленно последними словами ругала себя за то, что вообще затеяла этот побег. Быть может, я сглупила и напрасно запаниковала из-за ножа Джозефа. Быть может, они его даже не видели и он все время лежал в моем кармане. Быть может, настойчивость Стратоса, приглашавшего меня на ночную рыбалку, — не более чем желание хозяина угодить гостю, и никакой опасности нет, а все мои страхи — лишь плод больного воображения. И незачем было склонять Франсис к этому дурацкому походу, который, возможно, окажется безрезультатным. Чистейшее ребячество. Если бы я сохранила присутствие духа и дождалась завтрашнего дня… Завтра мы смогли бы по телефону заказать машину и затем чинно прошествовать к ней по главной улице при свете дня.

А между тем мы находились в кромешной тьме, и пути назад не было. Прошло, наверное, не менее получаса, прежде чем мы с Франсис выбрались на эту косу. С моей помощью кузина тащилась вдоль нее, подволакивая ногу, чуть ли не ползком, пока наконец не отыскала местечко, где смогла присесть. Глубоко и облегченно вздохнув, она склонилась, чтобы помассировать свою щиколотку.

— Ты держалась молодцом, — сказала я. — А теперь давай-ка сюда твою зажигалку.

Пошарив в кармане, она протянула ее мне. Я прошла еще немного вперед вдоль мыса. Оконечность его круто вздымалась вверх, а затем резко обрывалась в глубоководье, где гребень был расщеплен морем на части. Впереди меня, выступая из морской пучины, ощетинились каменные зубья, оставшиеся от разрушенной скалы, их основания были очерчены призрачным ободком из пены.

Я подыскала ровное местечко, где удобно было стоять, и, зажав зажигалку в руке, повернулась лицом к морю.

Конечно же, они прекрасно увидят ее пламя. Мне вспомнились рассказы о том, как в годы войны летчики во время затемнения со значительной высоты замечали пламя от спички, зажигающей сигарету. Даже если мне не удастся воспроизвести условные сигналы, о которых мы договаривались, все равно свет, любой огонек из этой бухты в это самое время, несомненно, привлечет внимание Марка и заставит их подойти поближе… Ведь так? А уж когда он подойдет достаточно близко, останется только окликнуть его.

Я сложила руку чашечкой, прикрывая зажигалку, и щелкнула ею. Потом еще раз щелкнула. Еще и еще…

Когда мой большой палец уже заболел от бесконечных попыток, я наконец осознала, что произошло. Вспомнила всплеск воды, раздавшийся при падении Франсис, и как она выжимала полы своего пиджака. Зажигалка находилась в кармане. Фитиль промок. У нас не осталось никакого света.

Я стояла, в отчаянии кусая губы и пытаясь собраться с мыслями, и вглядывалась в темноту, напрягая зрение и слух.

Ночь была полна звуков. Море тихо что-то нашептывало и напевало, словно гигантская раковина, приложенная к уху, и кромешная тьма, окутавшая меня, тоже была наполнена своими звуками. На небе теперь светилось больше звезд, и я даже подумала, что, пожалуй, замечу, если какое-нибудь суденышко устремится к берегу. Простирающиеся передо мной необозримые морские просторы казались чуть ли не светлыми по сравнению с густой чернотой скал, вздымающихся вокруг.

И тут я услышала что-то — по крайней мере, мне так показалось. Плеск воды о корпус лодки; дребезжание металла где-то на борту. Я даже по-дурацки встала на цыпочки, напряженно вглядываясь в темноту. И заметила на некотором расстоянии, за пределами полукружия бухты, светящуюся точку, продвигающуюся к востоку. Небольшая лодочка с выключенным мотором неторопливо скользила во мраке, оставляя на воде танцующую лужицу света. Одна из лодок ночных рыболовов подошла близко к берегу — вот и все. Мне даже показалось, что я заметила на носу лодки пригнувшуюся фигуру, четко обрисовавшуюся на фоне света. По крайней мере, подумала я, он вряд ли обнаружит яхту Ламбиса, стоящую с погашенными огнями на якоре где-то на рейде, однако, пока лодочка находится так близко, я не рискну окликнуть Марка.

Я вернулась к Франсис и все ей рассказала.

— Значит, придется нам возвращаться?

— Не знаю. Он ведь тоже заметит рыбацкую лодку и, возможно, решит, что мы не рискнули подать сигнал из-за нее. Он… он может даже зайти в бухту, просто чтобы посмотреть. — Я замолчала, терзаемая сомнениями. — Знаешь, Франсис, скорей всего, мы не сможем теперь вернуться. Вдруг они уже обнаружили… и этот человек…

— Посмотри! — вдруг резко оборвала она меня. — Вон там!

В первый момент я подумала, что она указывает на рыбацкую лодку, которая, неторопливо скользя вдоль бухты, уже вот-вот должна была скрыться из виду за мысом, лежавшим к востоку от нас.

И тут я увидела другую лодку — безмолвный черный силуэт, на мгновение выхваченный из мрака скользнувшим по нему лучом света. Лодка с потушенными огнями, судя по всему, без движения лежала в дрейфе на некотором расстоянии от бухты.