Поцелуй смерти (Предел дозволенного, Заговор смерти)

– Я не собираюсь упрекать вас за это, Уилл. По-моему, вы сделали все, что могли.

– У вас отобрали значок… – Его голос дрогнул. – А я отдал его сам.

«Его нужно взбодрить», – подумала Ева и заставила себя улыбнуться.

– Просто нас обоих трахнули разными способами.

– Что верно, то верно.

– Передайте мне все ваши данные, и, может быть, нам удастся вернуть свои значки. Вы копировали ваши файлы?

– Нет. Но я многое помню. Ведь я месяцами провора­чивал в голове все детали и кое-что записывал для себя. – Он бросил взгляд через плечо, услышав голос жены. – Карен ничего об этом не знает. Я не хочу ее расстраивать.

– Назовите мне имя какого-нибудь человека, которо­го вы упрятали в тюрьму и который недавно вышел на свободу, – попросила Ева, понизив голос.

– Друри. Саймон Друри.

– Значит, я здесь по поводу Саймона Друри.

Ева оглянулась и подняла брови при виде Рорка, несу­щего поднос с кофейником, чашками и печеньем. Через несколько секунд она едва не выругалась, заметив кув­шинчик со сливками в форме белого котенка.

Рорк никогда не проигрывает пари!

– Выглядит потрясающе. – Ева взяла печенье, удив­ляясь про себя, как Карен может передвигаться с таким животом.

Заметив ее взгляд, Карен улыбнулась.

– Я рожаю сегодня.

Ева поперхнулась печеньем. Даже если бы Карен на­правила на нее револьвер, она не ощутила бы такой паники.

– Сегодня?!

– Ну, не сразу. – Рассмеявшись, Карен с благодарностью посмотрела на Рорка, который подал ей чай. Ева отметила про себя, что они, очевидно, отлично поладили друг с другом среди печенья и кошек. – Но вряд ли моя дочка захочет долго ждать.

– Наверно, вы будете рады… когда все это кончится?

– Мне не терпится взять ее на руки. Но я люблю быть беременной.

– Почему?

При виде недоуменного лица Евы Карен снова засмея­лась и с нежностью посмотрела на мужа.

– Потому что это чудо!

Исчерпав тему беременности, Ева повернулась к Уиллу.

– Не будем больше отнимать у вас время. Спасибо за помощь. Буду вам признательна, если вы предоставите мне ваши старые записи по поводу дела Друри.

– Сейчас я их найду. – Он встал и, проходя мимо жены, ободряюще погладил ее по животу.

По просьбе Евы Рорк выехал за город и без всякой цели колесил по дорогам, пока она пересказывала ему свой разговор с Уилсоном Макреем.

– Ты осуждаешь его?

Ева покачала головой.

– У каждого есть своя ахиллесова пята. Они пронюха­ли, где она у Макрея, и использовали это на всю катушку. У него ребенок и жена, которая вот-вот родит второго. Они знали, куда метить.

– Карен – учительница. – Рорк мчался по автостра­де, ни разу не снизив скорость. – Последние полгода она вела уроки в редакции учебных программ на телевидении и планирует продолжать это еще год или два. Но ей не хва­тает личного контакта с учениками. Она славная женщина и очень беспокоится за мужа.

– Что ей известно?

– Не все, но, думаю, больше, чем ему кажется. Он вернется на службу, когда ты раскроешь дело?

Ева отметила про себя, что он сказал не «если», а «ког­да». Приятно, что кто-то так верит в нее – верит куда больше, чем она сама…

– Боюсь, что Макрей не вернется, – вздохнула Ева. – Он никогда не сможет забыть, что сам отдал значок. Иногда невозможно вернуть все… – Она закрыла глаза. – Поезжай в город. Посмотрим, смогу ли я что-то вспом­нить.

– Незачем брать на себя слишком много, Ева.

– Я хочу избавиться от этого, Рорк. Я должна посмот­реть.

Они ехали по Чикаго, и Ева не могла подобрать ему другого определения, кроме как «город контрастов», пусть это и звучало банально. Шикарные рестораны, клубы, отели и магазины в тех районах, куда власти хотят при­влечь туристов с их деньгами, – и грязные притоны и за­бегаловки там, где собираются только обреченные на бед­ность…

Рорк вел свой сверкающий серебром автомобиль по узким улочкам, где тусклые огни обещали сомнительные развлечения. Проститутки ежились по углам, надеясь, что очередной клиент на время избавит их от пронизывающе­го ветра. Наркодилеры шныряли взад-вперед, готовые сбыть товар по сниженной цене, поскольку лишь отчаян­ные наркоманы рисковали выходить в такой холод. Бомжи ютились в своих импровизированных лачугах, со­гревались пивом и ждали утра.

– Останови здесь, – сказала Ева, бросив взгляд на выщербленную кирпичную стену, покрытую граффити. Окна нижнего этажа были зарешечены и закрыты деревянными ставнями. Надпись, мерцающая бледно-голубы­ми лампами, извещала, что здесь находится отель «Саут-Сайд».

Ева вышла из машины, глядя вверх на окна. Некото­рые были разбиты, другие закрыты дешевыми шторками.

– Все эти места слишком похожи друг на друга, – пробормотала она.

– Хочешь войти?

– Не знаю. – Она провела рукой по волосам.

Внезапно из тени к ней шагнул долговязый мужчина.

– Желаете встряхнуться? У меня есть все, что вам нужно. Первоклассный «зевс», «экстази», «зонер», любые смеси.

Ева метнула на него свирепый взгляд.

– Отойди, ублюдок, иначе я выдавлю тебе глаза и за­ставлю их съесть.

– Эй, сучка, ты на моем участке, так что не забывай о хороших манерах. – Торговец уже заметил машину и ре­шил, что имеет дело с богатыми простофилями-туриста­ми. Выхватив из кармана нож, он провел пальцем по ост­рию. – Быстро гони бумажник, драгоценности, и мирно разойдемся.

Еве понадобилась секунда, чтобы решить, выбить ему зубы или сдать патрульному. Этой секунды оказалось до­статочно для Рорка, чтобы выскочить из машины. Его кулак метнулся вперед с быстротой молнии, и нож упал на тротуар. Ева не успела моргнуть глазом, как он уже держал наркодилера за горло в двух дюймах от земли.

– Кажется, ты назвал мою жену сучкой?

Единственным ответом послужило жалобное мычание торговца, извивавшегося, как выброшенная на берег ры­ба. Покачав головой, Ева шагнула вперед, подобрала складной нож и спрятала лезвие.

– Если я выдавлю тебе глаза, – любезным тоном про­должал Рорк, – то, пожалуй, сам их съем. Надеюсь, у меня проснется аппетит, если я увижу тебя, скажем, через пять секунд после того, как швырну твою паршивую зад­ницу на мостовую.

Наркодилер плюхнулся на дорогу, как мешок с костя­ми, быстро вскочил и, прихрамывая, побежал прочь.

Рорк тщательно отряхнул пыль с рук.

– Так на чем мы остановились?

– Мне понравилась твоя угроза насчет его глаз. Надо будет взять ее на вооружение. – Ева сунула нож в карман, не выпуская его из руки. – Давай войдем.

В вестибюле горела единственная желтая лампа. За грязным столом сидел охранник. Он же портье. Злобно посмотрев на них, он ткнул пальцем в прейскурант.

Комната с кроватью стоила доллар в минуту. За два доллара к удобствам прибавлялся туалет.

– Третий этаж, – коротко сказала Ева. – Восточный угол.

– Вы получите ту комнату, которую я вам предоставлю!

– Третий этаж, восточный угол, – повторила она.

Взгляд охранника устремился на стодолларовую бу­мажку, которую Рорк бросил на поднос. Пожав плечами, он достал из ящика ключ и положил на стол.

– Пятьдесят минут. За превышение заплатите вдвое.

Ева взяла ключ от номера ЗС, с облегчением заметив, что ее рука не дрожит. Они начали подниматься.

Все казалось смутно знакомым. Узкие ступеньки, гряз­ные стены, доносящиеся из-за них стоны. Ветер, атакую­щий кирпич и стекло, пронизывал до костей.

Ева молча вставила ключ в замок и открыла дверь.

Застоявшийся воздух был насыщен запахами пота и секса. Следы того и другого виднелись на простынях стоя­щей в углу кровати вместе со ржавыми пятнами засохшей крови.

Затаив дыхание, Ева шагнула внутрь. Рорк последовал за ней и закрыл за собой дверь.

Единственное разбитое окно, исцарапанный пол… Но все это она видела в сотне других мест. Ноги Евы дрожали, когда она заставила себя подойти к окну и выглянуть наружу.

Сколько раз она стояла у окна в грязной комнатушке, воображая, как выбросится из него, упадет вниз и разо­бьется о мостовую… Что удерживало ее от этого день за днем? Сколько раз она слышала, как открывается дверь, и молила бога, о котором имела очень смутное представле­ние, помочь ей, спасти ее?!