Дорога Смерти (СИ)

— Я вполне могу идти сама. У меня ранена рука, а не нога, Эйтор.

Я чмокнул ее в упрямо сжатые губы:

— Я знаю, но ты потеряла много крови, ты ослаблена. Так что давай не будем строить из себя супергероев, к которым ты так привязана, и молча, в согласии, пройдем дальнейший путь. По рукам?

Алекс наконец перестала упираться и нежно мне улыбнулась:

— По рукам. И я не привязана к супергероям. Просто в свое время я любила читать комиксы.

Я удивлённо вскинул брови:

— Да-а-а? А я-то думал, этим увлекаются только парни.

Алекс уткнулась носом мне в плечо:

— Ну, отец очень любил комиксы, у него была коллекция. Наверное, это передалось по крови.

— Ясно. На самом деле это даже прикольно: моя жена любит комиксы. Когда-нибудь потом будем читать их совместно — в своей уютной гостиной, у горящего камина, с бокалами красного вина в руках.

Алекс подняла голову, наши глаза встретились. Я замедлил шаг, чтобы не упасть вместе с ней. В её зеленых глазах плескалась грусть.

— Мечтаешь? — тихо спросила. — Думаешь, у нас это когда-нибудь будет? Дом, камин, спокойные вечера без ранений, без крови и убийств, жестокости, царящей вокруг?

Я тяжело вздохнул, понимая и принимая её пессимизм:

— Я верю, Алекс: однажды у нас будет все. А если нет — я создам это сам, для нас, чего бы мне это ни стоило.

Алекс коснулась губами моего подбородка, прежде чем опустить голову на мою грудь — туда, где ровно билось мое сердце:

— Я хочу верить, Эйтор, но я не буду возлагать надежды на будущее и мечтать: не хочу больно шмякнуться об землю, когда придется спускаться с небес.

Я поднял голову и посмотрел на Тори: она шла чуть впереди и слышала наш разговор, её глаза выражали грусть и обречённость. Черт возьми! Какого дьявола нас всех угораздило родиться именно в это время?! Почему не раньше, когда было все не так хреново?

Глава 22

Алекс стало лучше на четвертый день; Тори совсем перестала хромать, её нога тоже пришла в норму. Была лишь одна проблема: кажется, у Алекс началась глубокая депрессия — она стала подолгу спать, хотя раньше просыпалась вместе с восходом солнца; она совсем не разговаривала, зачастую уходя в себя.

Однажды я подошёл просто спросить, как она себя чувствует, — она сорвалась на меня, её невозможно было остановить.

— Какого… ты постоянно лезешь ко мне со своей заботой, Эйтор?! Я в порядке, понятно тебе?! Оставьте меня все в покое! Я просто хочу побыть одна! Я прошу многого?! — кричала она.

Я поднял руки, сдаваясь:

— Спокойней, Алекс. Я просто спросил о твоем самочувствии, а ты устроила скандал. Хорошо, я просто оставлю тебя в покое, если ты этого хочешь.

Я ушел, сдерживая в себе гнев. Я был зол: не привык, чтобы на меня просто так срывались; но я держался, я понимал, что Алекс просто устала. Через час она подошла ко мне и села рядом на мой спальный мешок. Я посмотрел на нее, ожидая, что она мне выдаст на этот раз, она молчала — долго. Когда я уже подумал, что разговора не состоится, Алекс бросилась ко мне с объятиями. Покрывая мое лицо поцелуями, она не прекращая просила прощения. Я обнял её в ответ, убеждая, что все в порядке и я не в обиде: у каждого бывают тяжёлые дни и нервные срывы.

Через день повторился еще один срыв. На этот раз (впервые за все то время, что мы знакомы) она сорвалась на Леона — за то, что он путался у неё под ногами. Это меня безмерно удивило. Леон, надувшись, отошел от Алекс. Она сердито плюхнулась на землю и, обхватив свои колени руками, уставилась в одну точку. Я не рискнул подойти и попасть под горячую руку. Все было не в порядке, я боялся, что Алекс наконец сломалась, что её дух ослаб, оттуда и эти истерики. Через некоторое время Алекс поднялась и обняла Леона. Она извинялась, крепко прижимая его к себе, а через секунду громко расплакалась, что было ей несвойственно: она плакала очень редко, только в самые тяжёлые для неё времена. Я посмотрел на Тори, которая стояла в нескольких шагах от меня; наши тревожные взгляды встретились, но, помимо тревоги, в глазах Тори светилось понимание. Я приблизился к Алекс. Встав рядом с ней на колени, я расцепил их с ошарашенным Леоном объятья и прижал её к себе, утешая. Алекс рыдала долго и так горько, словно её разрывало от горя на части изнутри, поток слез не останавливался, а я все больше пугался за её психическое здоровье.

— Ну все, перестань, Алекс, хватит. Пожалуйста, успокойся, я беспокоюсь. Что с тобой?

Алекс внезапно прекратила плакать и резко отодвинулась от меня. Она была зла.

— Я порядке. Сколько можно?.. Я не больна! — Порывисто встав, она быстрым шагом отошла в другой конец нашего лагеря.

Я не последовал за ней. К черту! Я устал от её перепадов настроения, всему есть предел.

Я сел у огня. Тэйни, поскуливая, покрутилась рядом, но, как только я протянул руку, чтобы погладить её, она отбежала, тихо прорычав. Тэй потрусила к Алекс и, виляя хвостом, принялась ласкаться к ней. Алекс растаяла и, мягко улыбнувшись, погладила Тэйни. С этого дня Тэйни всегда была с Алекс. Даже когда я звал её с собой на охоту, что она очень любила, Тэй отказывалась, она игнорировала меня и ластилась к Алекс.

Очередной ночью Алекс легла со мной, и я без слов раскрыл для неё свои объятия. Она с благодарной улыбкой улеглась на меня практически всем телом:

— Эйтор?

— Да?

Алекс пошевелилась и положила руку на мое сердце, которое под её ладонью тут же учащенно забилось:

— Я люблю тебя, несмотря ни на что. Просто знай и помни это.

Я поднял руку, провел по волосам Алекс и, приподняв голову, коснулся её макушки поцелуем:

— Я тоже люблю тебя, Алекс, несмотря на все твои закидоны.

Алекс хихикнула — раз, другой, — а потом и вовсе звонко расхохоталась. В другое время я бы порадовался её редкому смеху, но не сейчас.

— Забавно: я тоже люблю тебя, Эйтор, со всей твоей придурью, — успокоившись, произнесла Алекс.

— Да, мы нашли друг друга — двое сумасшедших влюбленных.

Немного помолчав, Алекс выдала мне следующее:

— Кажется, я забыла выпить траву после нашего последнего раза, у дерева.

Её голос был тихим, едва уловимым. Я напрягся:

— Чего-чего?

Я уже начал приподниматься вместе с Алекс, но она толкнула меня в грудь, укладывая обратно:

— Успокойся, я, возможно, ошибаюсь, просто я не помню точно, я тогда была в прострации… Хотя нет, все же выпила, да! Выпила, я не могла не выпить: мой мозг в последнее время, как часы, напоминал о времени приема травы. Так что расслабься, все в порядке.

— Уверена? — С сомнением спросил.

— На все сто.

На следующий день все повторилось: злость Алекс, нервы, психи, срыв, — но, слава богу, на этот раз все прошло без слез. Моей малышке явно требовался психолог.

После очередного словесного нападения на меня Алекс ко мне подошла Тори:

— Что думаешь, Эйтор? Что происходит с Алекс? Есть предположения, мой мальчик?

Я встретился взглядом с серыми глазами тети и помотал головой:

— Только одно: Алекс сломалась, ей нужна психологическая помощь. Я чувствую себя беспомощным, я не знаю, как ей помочь.

Тори достала пачку сигарет и, заглянув в неё, тяжело, протяжно вздохнула:

— Ну вот, сигареты заканчиваются (эти я нашла в том придурковатом городке) — нам нужно скорее дойти до ближайшего поселения. Мне нужен никотин, иначе я сойду с ума без сигарет и стану истеричкой похлеще Алекс.

Тори достала сигарету и протянула мне. Я удивлённо вскинул бровь:

— Я же не курю, ты забыла?

Тори усмехнулась и хитро прищурила глаза:

— Ну, мне просто показалось, что сигаретка тебе не помешает, когда я озвучу свои подозрения насчет Алекс.

Я выпрямился:

— Что за подозрения?

Тори прикурила сигарету. Затянувшись, она перевела взгляд на Алекс, которая уже мирно спала в моем спальнике:

— Я думаю, Эйтор, что ты нарушил свое обещание.

Я изумленно уставился на Тори, не совсем понимая, к чему она ведет и про какое обещание толкует: