Дорога Смерти (СИ)

Тори спала крепким сном, Леон, немного повозившись, тоже уснул. Алекс не могла от него оторваться, все гладила и гладила мальчика по голове. Ее глаза были устремлены вдаль, она глубоко о чем-то задумалась. Произошедшее изрядно потрепало нам нервы; предполагаю, что, если б случилось непоправимое, в этот раз Алекс бы сломалась и вряд ли мне удалось бы ей помочь: несмотря на всю нашу взаимную любовь, у малышки есть свои пределы и лимит ее потерь исчерпан.

Я стоял у костра. Глубоко вздохнув, засунул руки в карманы джинсов и резко развернулся на пятках, чтобы столкнуться нос к носу с Алекс. От неожиданности я шагнул назад:

— Господи! Алекс, ты стала передвигаться бесшумнее меня! Все в порядке?

Алекс смотрела на меня некоторое время со странным выражением в глазах.

— Нет, не в порядке… — проговорила она.

Я совершенно не ожидал… Алекс ударила меня. Нет, не по лицу — она профессионально, как я ее учил, заехала мне кулаком под дых, причем с такой силой, что я захлебнулся, не в силах втянуть воздух, и согнулся пополам, справляясь с болью и дыханием. Одной рукой я уперся в свое колено, другую приложил к солнечному сплетению, глаза слезились. Сквозь мутную пелену я увидел, как передо мной на корточки присела Алекс. Она заглянула мне в глаза.

— Это за то, что ударил меня. Мы квиты, но никогда больше не смей поднимать на меня руку. И прости за это, — ее тон сочился сарказмом.

Она выпрямилась и ушла.

Что это, черт возьми, было?! Моя жена только что ударила меня! И за что?! За то, что я пытался помочь, привести ее в чувство?! Я продышался, и, как только боль отступила, а дыхание выровнялось, я поднял голову и нашел глазами Алекс. Во мне бурлила злость. Я бросился к ней, ничего не говоря; обхватил ее запястье железной хваткой и потащил за собой в глубь леса, подальше от лагеря. Тэйни тут же увязалась следом. Я кинул на нее взгляд через плечо:

— Тэй! Место! Охраняй Тори с Лео!

Она послушно побежала обратно в лагерь.

Только начинало смеркаться, так что я хорошо видел, куда иду. Алекс не сопротивлялась, но и не торопилась идти следом. Я остановился, как только посчитал, что мы на достаточном расстоянии, чтобы нас не услышали Тори или Лео, и развернулся, все еще удерживая Алекс за запястье. Алекс была спокойна или притворялась, что спокойна.

— Какого черта только что было?! Зачем ты меня ударила?! — Я был настолько зол, что, несмотря на прохладную погоду, меня обдало жаром.

Алекс вскинула темную бровь, ее лицо приобрело высокомерное выражение.

— Я, кажется, уже сказала: око за око. Никому не позволю просто так бить меня, особенно тебе — моему мужу: еще в привычку войдет…

Я взорвался и перешёл на крик:

— Алекс! Ты соображаешь, что несешь?! Я бы никогда пальцем тебя не тронул!

Алекс усмехнулась:

— Интересно, а кто тогда не более чем пару часов назад ударил меня по лицу? И участвовала в этом твоя тяжёлая рука, а не один лишь «палец»!

— Александра! Да я пытался тебе помочь! Ты же почти с катушек слетела, вопила и билась в истерике, как ненормальная!

Алекс подошла ко мне вплотную и ткнула пальцем в мою грудь:

— Это тебя не оправдывает. Мог бы еще в ледяную реку закинуть, чтобы я успокоилась!

Я перехватил ее руку и дернул Алекс на себя. Сделав несколько шагов вперед вместе с ней, я прижал ее к стволу дерева, нависая над ней, сдавливая оба ее запястья рукой, и пригвоздил ее к месту сердитым взглядом:

— Ты этого и добивалась. Я еще не лишился здравого смысла, чтобы позволять тебе это!

— Тем не менее я не собираюсь умолять о прощении. Я поступила так, как считала нужным…

— Так же, как и я, Алекс!

— Ты не выносим, Эйтор! Просто признай, что сделал неправильный выбор.

— Мне безумно жаль, что пришлось так поступить. Я не получил от этого какое-то извращённое удовольствие! Но сделал я все верно!

— Нет!

— Да!

— Эйтор! Просто заткнись!

Следующее, что сделала Алекс, — это привстала на цыпочки и впилась в мои губы грубоватым, требовательным поцелуем. Я чувствовал ее злость в поцелуе — впрочем, моя злость не уступала её. Я выпустил обе ее руки из своего захвата и обхватил ее руками за талию, теснее прижимая к себе, углубляя поцелуй. Я не знаю, что на нас нашло. Мы пытались выплеснуть злость и негодование друг на друга в этом поцелуе — получилась какая-то адская смесь злости, страсти, отчаяния; мы наказывали один другого. Алекс больно прикусила мою губу — я вздрогнул и ответил тем же. Она зло выдохнула мне в губы и обхватила мой затылок рукой, собирая мои волосы в кулак и склоняя меня ниже, теснее прижимаясь грудью к моей груди.

Я прошёлся руками по ее талии вверх, задирая рубашку и лёгкую куртку, что была на ней одета, и тут же почувствовал, как она задрожала от прохладного ветра. Я отдернул ее курточку и, взявшись за края рубашки, рванул ее полы — пуговицы с треском полетели в стороны. Я отпустил из своего плена ее губы и прошёлся поцелуями вдоль скулы Алекс, перешёл к ушку. Поиграв с мочкой, я втянул её в рот, прикусывая и тут же посасывая ее. Алекс порывисто задышала. Я обхватил одной рукой ее грудь и слегка сдавил. Она застонал. Через секунду ее руки так же рванули мою рубашку, избавляясь от пуговиц, расстегивать которые не был намерен никто из нас. Алекс прошлась руками по моей груди, слегка царапая. Я зашипел и, опустив руки, расстегнул верхние пуговицы ее камуфляжных штанов. Рванув ширинку, я потянул их вниз. Алекс не уступала мне: мои джинсы также слетели с меня со скоростью света. Вновь припадая к ее губам в поцелуе, я запустил язык в ее рот, нахально исследуя, лаская ее.

Я поддел края ее трусиков пальцами и стянул их. Обхватив ее за бедра, я приподнял ее и, все так же не разрывая поцелуя, вошёл в нее — резко, грубо, сильно. Алекс вскрикнула, но обхватила меня ногами плотнее. Я опустил голову к ее шее и оставил несколько болезненных засосов, продолжая двигаться в ней, прижимая ее к дереву.

Я чувствовал, что эта девушка каждый раз все сильнее сносит мою крышу. Наши отношения никак нельзя назвать нормальными: слишком бурно мы друг на друга реагировали. Эта любовь была больной, странной, но такой сильной! Меня пробирало от Алекс до самых костей. Я так безумно любил ее, я был помешан на ней.

Алекс не сдерживала себя ни капли — она кричала и стонала во всю силу своих легких. Мне казалось, что нас слышно на мили вокруг, я закрывал ей рот поцелуями, но сам не сдерживался и стонал еще громче нее. Такого горячего секса у нас еще не было. И это нравилась нам — обоим. Моя спина ныла: Алекс всю ее исполосовала своими ногтями, которых я раньше не наблюдал; но, странным образом, это заводило меня только сильнее. Я отпустил свои тормоза, я брал Алекс настолько глубоко, дико, насколько мог. Завтра все ее тело будет в синяках, она едва сможет ходить, но нам было плевать на это, в данный момент никто из нас не думал о последствиях.

Когда все закончилось, я медленно опустил Алекс на ноги. Она покачнулась — я тут же прижал ее крепче к себе и уткнулся лицом в ее волосы, восстанавливая сбившееся дыхание. Никто из нас не произносил ни слова. Алекс обхватила меня руками за талию, поцеловала меня в грудь и прижалась к ней щекой. В полной тишине я помог одеться Алекс и оделся сам.

Только тогда я поднял голову и посмотрел в ее блестящие глаза. Вдруг стало стыдно за свое поведение и несдержанность, вся злость улетучилась, осталось раскаяние. Я протянул руку и нежно коснулся щеки Алекс, куда пришёлся мой удар:

— Прости, малышка, мне правда очень жаль. И за то, что произошло только что, тоже прости. Я был груб и…

Алекс не дала договорить. Она накрыла мой рот своей рукой и мягко улыбнулась.

— Первое извинение принимается, второе нет: я сама вела себя не лучше, и мне стыдно признавать, но мне… понравилось. — Она убрала ладонь от моих губ, приложила ее к моей щеке и, приподнявшись, подарила мне легкий, нежный поцелуй. — И ты тоже прости, что ударила тебя, надо учиться быть более сдержанной.