Ханаанский блюз (СИ)

Вернувшись, я сел в кресло возле телевизора, развернул бутерброд из его нейлоновой обертки и принялся за завтрак.

Тем временем явился мой кузен, сдержанно поздоровался и прошел к себе в комнату. Я поднялся, чтобы уходить, и тут пришел отец.

— Миха — сказал он, глядя на меня. Глаза его были точь-в-точь такие же, как и его отца, как и мои — льдисто-голубые на худом обветренном лице. Светлая борода скрывала половину лица, и от этого его поразительное сходство с дедом скрадывалось, к моему облегчению. Мне самому достались темные волосы от моей матери, поэтому я не так сильно смахивал на чистокровного арийца, как мой отец. Как он сам не замечал этого, глядя на себя каждый день в зеркало?

— Мне пора идти — сказал я.

— Куда спешишь? — спросил он — посиди еще.

Я колебался. Сам того не осознавая, я дико соскучился по ним всем. Пять последних лет расставили все по местам — они больше не требовали от меня следовать их правилам, я больше не воспринимал так болезненно их возвращение в лоно религии. Кроме того, сейчас рядом не было Курта, который действовал на меня как катализатор наших семейных драм.

— Сейчас подъедут твои братья, хотя бы поздоровайся с ними — предложил отец.

— Хорошо — согласился я.

Скоро на самом деле послышались голоса на лестнице, и в квартиру вошли Дан и Рафа — мои старший и младший братья. Ну да, я был средним в семье. По всем стереотипам, должен был быть тихушником. А на деле — был самым беспокойным и проблемным сыном.

Мы расселись по диванам и креслам, мать о чем-то расспрашивала Рафу. Отец намеренно сел поближе ко мне.

— Как работа? — услышал я в который раз за этот день тот же вопрос.

— Хорошо, все в порядке.

— А дед как?

— Здоров, передает тебе привет — слегка приукрасил я действительность.

— И ему передавай. До сих пор не могу понять, почему он решил жить с тобой.

— Он атеист, с вами ему было бы тяжелее.

— Я не собирался давить на него в этом плане, и он это прекрасно знает. — ответил отец. Лицо его было печальным. Он врал и мне и себе.На самом деле, он всегда мечтал, как мы всем кагалом преображаемся в гордость местной общины, и как две паршивые овцы (точнее, два барана) семьи Розенбергов одеваются в прекрасную черно-белую униформу, на радость всем остальным праведникам.

— Ему хорошо в Тель Авиве.

— А тебе?

— Мне очень хорошо.

— Как с личной жизнью? — спросил он без перерыва.

— Никак.

— И то хлеб — буркнул он. Я усмехнулся.

— Приезжай к нам почаще. У нас свободная комната, приезжай в пятницу и оставайся до конца субботы.

— Не могу, мне приходят иногда заказы на выходных. Я не смогу работать.

— Тогда может поищешь работу, которая не будет от тебя требовать нарушать суб… — он увидел выражение моего лица и замолчал.

— Оставь его в покое — отозвалась мать. — ты думаешь, если он не будет работать по субботам, то будет сидеть и молиться? Пусть живёт, как хочет.

Отец кивнул, сдаваясь.

— Хочешь кофе? — спросил он.

— Нет, я уже позавтракал. Кто ещё должен придти?

— Коллеги Дины, пара соседей. Даже не знаю. Она уже много лет болела, и подруг у нее почти не осталось живых.

— Она тоже была в концлагере, как и Яков, ты знаешь? Но не в Треблинке.- сказала мама.

— И слава богу — пробормотал я.

Дальше беседа пошла по традиционному пути — воспоминания о покойной, байки, плач, смех, молчание, разговоры…

Я прикрыл глаза. Я на самом деле почти не знал тетю Цилю. Знал, что она была в концлагере, но не помнил, в каком. Моя бабушка уехала в Палестину ещё до войны, и выжила. Но ее родители и сестра, которая к тому времени была замужем и с маленьким ребенком, остались в Европе. Чудом выжила одна Циля, после войны переехала к своей сестре сюда, и здесь завела новую семью и детей. Не знаю, как она смогла это сделать. Люди того поколения, судя по всему, были куда сильнее нас.

Мой дед избегал встречаться с ней, как только мог. И я понимал его.

Наконец я собрался с силами.

— Мне пора — сказал я матери — жаль, что встретились по такому поводу.

— Да — сказала она — но хорошо, что ты приехал. Приезжай почаще, ладно? Без повода и не обязательно на субботу. Просто заскакивай к нам.

Я кивнул. Поцеловал ее, тетю, вытерпел хлопки и тычки от братьев, неловкое объятье отца, и вышел.

Когда я уже сел в машину, мой телефон зазвонил. Я посмотрел на экран.

Гай. Быстро он.

— Привет — сказал он торопливо. — послушай, ты сможешь заскочить к наш в офис сегодня? Прямо сейчас?

— Смогу быть через полчаса.

— Прекрасно, давай.

Повесив трубку, я проверил адрес их компании и поехал прямиком туда.

Хорошо, что утром надел белую рубашку, подумалось мне. Обычно я ходил по дому и улице в обычных майках.

Пробок опять было меньше обычного, и я приехал вовремя.

Поднялся наверх, симпатичная секретарша проводила меня вдоль длинных рядов рабочих столов и кресел, разделенных низкими стенками, к одному из кабинетов, постучалась и, приоткрыв дверь, предложила мне войти.

Там за широким столом сидели Гай, какой-то мужчина лет пятидесяти, и ещё одна женщина.

Я никогда ещё не был на рабочем интервью, да и спонтанность происходящего несколько выбила меня из колеи.

Я прошел к столу, поздоровался со всеми, боясь совершить какую-нибудь глупую ошибку.

Гай предложил мне сесть.

Какое-то время они задавали различные общие вопросы, потом стали расспрашивать про мой опыт работы, про сферы переводов, ещё про что-то - я уже забыл.

Мужчина в центре говорил резко, отрывисто, но мне это особо не мешало. Пару раз он пытался нахамить, тогда Гай и женщина слегка морщились, но отмалчивались.

Потом мне предложили сесть возле компьютера и дали несколько отрывков текстов разных направлений. Те трое вышли, чтобы вдоволь наговориться, а я сел переводить.

Через час ко мне зашёл Гай.

— Ну как ты? — спросил он.

— Нормально, сейчас уже заканчиваю последний текст.

— Босс тебя не сильно разозлил?

— А должен был? — рассеянно сказал я, просматривая ещё раз свой перевод.

— Ты не заметил, что он делал все возможное, чтобы вывести тебя из себя?

— Заметил. Ну и что?

— Тебе это не мешает?

— Так это специально было сделано, чтобы проверить меня?

— Частично да. Но он почти всегда такой. Раньше мы его не допускали до интервью, а теперь решили, что пусть лучше наши потенциальные работники с самого начала знают, с кем будут иметь дело.

— Зачем вы его терпите?

— Как руководитель компании он — гений. Просто очень тяжёлый человек. Но тебе не придется с ним часто общаться. Ты будешь сидеть в своем закутке и переводить.

— У вас так много переводов?

— Хватает. Кроме того, я проведу тебе быстрый курс DTP и дизайна презентаций. Ну и по мелочи…

— По мелочи, пока я не стану типичным таким офисным планктоном — хмыкнул я. Меня это начало забавлять.

— Ты не хочешь?

— Смотря за какую зарплату.

Гай наклонился к столу, написал на листке бумаги сумму и протянул мне.

Я взглянул. Сумма была немаленькой, но не прямо чтобы очень уж большой.

— А ещё что, кроме этого?

— Тебе этого мало? — он усмехался, но не был удивлен.

Я пожал плечами.

— Не могу сказать, что поражен щедростью.

— Я проверю, что можно будет сделать, чтобы тебя поразить. Если не деньгами, то бенефитами.

Я замер.

Это все становилось очень подозрительным. Человек, который видел меня всего пару раз в баре, не удосужился посмотреть даже мельком на мои переводы — обещает мне что-то, чего я ещё даже не просил.

Видимо, у меня на лице проступило явственное недоверие, потому что он улыбнулся.

— Не можешь понять, где тут ловушка?

— Да, не могу — признался я.