Рядом (СИ)

эхом. За доли секунды в моей голове промелькнула мысль, что я совсем не чувствую боли. Ноги мои

по-прежнему стояли, хоть и неуверенно, ощущая под собой опору. Я открыл глаза.

Передо мной всё так же было лицо Хасана, но его выражение поменялось на удивлённо-

обескураженное. Он опустил вниз свой взгляд, и я, последовав за ним, увидел бурое пятно,

расплывающееся на его груди. Хасан стал медленно оседать, открывая мне тем самым вид на лестницу,

ведущую в подвал.

На лестнице стоял человек, одетый в тёмную форму. На его голове была каска «сфера»,

скрывающая его лицо, а рука, держащая оружие, медленно опускалась. Человек быстро побежал в

клетку, стягивая на ходу каску. В дверном проёме появились ещё несколько фигур, похожих как две

капли воды на первого человека. Их топот, шипение раций, и голоса быстро наполняли помещение

подвала, внося в него жизнь и суету.

Мужчина, появившийся первым, встал передо мной, обхватив мой подбородок рукой. Он вертел

туда-сюда мою голову, заглядывая в глаза.

- Живой? Не ранен? – голос его был добродушным и приветливым, но почему-то это вызвало у

меня негодование.

Я схватил его за грудки, сжав слабыми пальцами ткань его формы, хранившую в себе морозную

прохладу улицы.

-Почему сейчас?... Почему не вчера?... Не час назад?

От моего рыка парень отшатнулся, удивленно меня разглядывая. Его лицо вдруг стало

расплываться, смазывая черты, в ушах у меня громко застучал пульс, будто сердце переместилось в

голову, а ноги стали слабеть, не выдерживая веса моего истощенного тела.

Меня поглотила долгожданная темнота, дарящая успокоение.

6.

Макс

***

Когда я с трудом разлепил тяжёлые веки, в глаза ударил свет, больно резанув сетчатку. Я снова

прикрыл глаза, привыкая к свету сквозь полупрозрачные веки, но и в таком положении глаза болели.

Значит, живой… Меня спасли?

Попытавшись пошевелить рукой, я почувствовал множество нитей проводов, удерживающих

меня от движения, и всё-таки открыл глаза. Моё тело покоилось в мягком белоснежном окружении

нормального человеческого постельного белья. Я явно чувствовал присутствие запахов лекарств.

Бледные кафельные стены вокруг были непорочно чисты и бликовали от ярких потолочных

светильников. Вся эта стерильно-красочная обстановка так контрастировала с тем местом, в котором

прошли последние месяцы моей жизни, что я ощутил себя в другом мире, чужом и незнакомом.

Скинув с руки несколько проводков, я попытался встать, приподнявшись на локтях. Трубка

капельницы упруго натянулась, и игла выскочила из вены, оставляя за собой яркий кровавый след на

предплечье.

59

- Что вы, что вы? Вам нельзя вставать ни в коем случае! – неожиданно раздался голос позади

меня.

Я дёрнулся, когда чьи-то руки надавили мне на плечи, возвращая меня в лежачее положение.

Сбоку меня обходила девушка в медицинской одежде. Лицо её скрывала белая маска, и я видел только

пару напуганных глаз над ней. Я схватил её за руку, вцепившись в её рукав.

- Где она? – прохрипел я.

- Кто? - медсестра попыталась отцепиться от меня, стряхивая мои пальцы.

- Ева… Девушка, с которой я был … Где она?

.

- Простите, я не знаю, о чём вы говорите. Вас доставили на «скорой», и вы были один. Больше

никого не привозили.

- Когда это было?

- Ну, вы здесь уже пять дней…

Пять дней!!!? Где Ева? В моей голове понеслись пугающие мысли. Если я здесь пять дней, то

Еву уже… Я не успел. Не успел даже попрощаться с ней. Я не увижу её уже никогда. А может, всё-таки

успею? Я резко поднялся, сорвав последний провод капельницы, и спустил вниз ноги. Пространство

вокруг меня стало качаться, словно я был на корабле, когда я сделал первые два шага. Девушка-

медсестра снова подскочила ко мне, подхватив под руку.

-Куда… куда вы пошли? Нельзя вставать вам, слышите? – она попыталась развернуть меня в

сторону кровати.

-Мне надо… надо успеть… я должен…

Сил сопротивляться даже такой слабой женщине у меня не было. Колени тряслись, будто я

пробежал марафон, перед глазами всё плыло, а тело моё покрылось испариной после нескольких шагов.

Я сдался.

Медсестра опустила мою голову на подушку и торопливо стала устанавливать сдёрнутые мною

капельницы.

- Полежите, пожалуйста, спокойно! Ладно? Я сейчас дам вам успокоительного, - она бережно

поправила волосы, спадающие мне на глаза. - Вам надо набираться сил.

- Что со мной? Почему я здесь? – моё сознание готово было покинуть, и мне с трудом давались

слова.

- У вас обезвоживание, крайняя степень истощения, физического и морального, переломы рёбер,

плохо сросшиеся… Вы должны находится в больнице. Я присмотрю за вами.

Она взяла в руки шприц, и, набрав в него лекарство, воткнула иглу в пластиковую полость

капельницы. Через несколько минут я почувствовал, как моё тело наполняется непривычной лёгкостью,

голова стала будто невесомой. Я, собрав последние силы, с трудом разомкнул губы.

- Можно попросить вас…

- Конечно! Чем я могу вам помочь?

- Я был с девушкой… Там, в подвале… Помогите мне узнать, где … Мне нужен её адрес.

60

***

Когда я пришёл в себя, был уже глубокий вечер. В окно, находящееся справа от меня, светил

фонарь тусклым жёлтым светом. И в его лучах я видел мирно летящие снежинки. Снова снег! Он летел

немым укором прямо в моё сердце, ударяя по нервам каждой из тысячи снежинок, снова бередя душу

тяжелыми воспоминаниями. Я не спас её… Не дал ей увидеть этот снег… Я отвернулся.

Дверь тихонько скрипнула, пустив в больничный бокс узкую полоску света. В образовавшийся

проём заглянула голова, прикрытая белой маской.

-Вы проснулись? - девушка осторожно зашла внутрь, прикрыв за собой дверь, - Как вы себя

чувствуете?

Как я себя чувствую? Я потерял единственного близкого человека и виноват в этом… Я вернулся

в мир, в котором мне нет места… Я не знаю, как жить дальше… Я никого не хочу видеть…

- Живой, - ответил я.

Девушка кивнула и поправила мою подушку. После нескольких месяцев лежания почти на полу,

высота подушки казалась неудобной и мешающей, но спорить с ней у меня не было ни сил, ни желания.

- Вы меня просили найти для вас информацию, - медсестра засунула руку в карман и вытащила

от туда небольшой квадрат белой бумаги, - я позвонила следователю, ведущему ваше дело – он оставлял

свой телефон, и он мне рассказал, что случилось… Вот её адрес, - она протянула мне листочек, - Мне

очень жаль!

Я сжал в руке драгоценный клочок бумаги и закрыл глаза.

- Когда я смогу отсюда выйти?

Я почувствовал, как её рука легла на мою голову. Она поправила одеяло.

- Мне действительно очень жаль, с вами такое случилось. Но сейчас вам нужно подумать о себе.

Ещё слишком рано для выписки. Вы больны, вы ещё очень слабы…

- Вы должны помочь мне,- перебил я её. - Если вам действительно меня жаль. Я должен уйти.

Пожалуйста! – девушка молчала, но я видел, что она уже не так решительна. – И ещё, мне нужна будет

одежда… Мою, как я понимаю, вы выбросили.

Медсестра усмехнулась.

- Из одежды на вас были одни только брюки. Вряд ли вы пойдёте так по улице.

Я с надеждой посмотрел на неё, чувствуя поддержку в её лице.

- Я постараюсь что-нибудь сделать для вас… Но не обещаю, – она направилась к выходу.

Я не знаю, услышала ли она моё тихое «спасибо», но в дверях она не обернулась. Я снова

погрузился в своё тихое горе, позволив тишине больничного бокса обволакивать моё сознание. Я просто

хотел быть один. Никто сейчас не мог понять то состояние, в котором я находился. Не было на свете ни

одного человека, способного разделить со мной мою скорбь.