Ночные животные (СИ)

- Не надо, – посоветовал он.

- Какого хрена я… – Ромал замахнулся, в небе сверкнула молния, а Даня содрогнулся всем телом и до боли сжал в кулаки пальцы. Он ждал, что Костя ударит, но… – Подожди, я не… подожди! – Затараторил Игнатьев, вытянув перед собой руки, и Костя замер.

Артур подошел к Ромалу и похлопал его по плечу, а потом присел на корточки перед жертвой и невзначай смахнул капли воды со своей маски, будто капли пота.

- Что за херня? – Проскрипел Женя, осматривая незнакомцев мечущимся взглядом.

- Прости моего друга.

- Твоего друга?

- Ему по кайфу кровь, торчащие кости.

- Вы чокнутые, ублюдки, мать вашу, чокнутые ублюдки!

- Почему сразу «мы»? – Не понял Селиверстов. Из-за маски его голос казался слегка искаженным, неестественным. – Это ему кровь нравится, а мне нравится общаться. Я ведь пытаюсь общаться, улавливаешь? Я за толерантность, гуманизм и прочую ерунду.

- Да пошел ты, – рыкнул Игнатьев, выгнувшись вперед, словно дикий пес, – иметь я хотел твою толерантность и твой гуманизм, и тебя на хрен, услышал? Тупая тварина, тебе валить пора, давай, вали! Иначе я засуну тебе кишки в задницу, ублюдок, запихну их по…

Артур резко поднялся на ноги и взмахнул руками:

- Разговор не задался. – Игнатьев тут же замолчал. В переулке повисло напряженное молчание, и даже молнии беззвучно вспыхнули на небе. – Ну что поделать? Он твой.

Ромал усмехнулся, вновь шагнул вперед и завел за спину металлическую палку, как будто собирался отбить крученый мяч на бейсбольном поле, а Игнатьев в ужасе округлил глаза и подорвался с асфальта.

- Стой-стой! – Забормотал он. – Что значит «твой»? Я блин молчу, ребята, я слушаю вас, ладно? Я просто не понял сразу, кто вы и что хотите, но раз надо поговорить – ладно, все, я тут, я слушаю. Чего вы привязались? Вам деньги нужны?

- Не помешали бы, – со свистом опустив биту, бросил Костя.

- Так я достану их. Ребят, вы только скажите, сколько надо, я найду.

- Да мы не настаиваем.

- Но я отыщу, чисто, как своим.

- Слово даешь? – Издеваясь, поинтересовался Селиверстов.

- Да, я… – Жертва порывисто смахнула капли дождя с лица. Игнатьев был настолько высоким, что его тень почти доставала до крыши советской многоэтажки. Темные волосы намокли, пиявками прилипли к лицу, а руки дрожали, но не от холода. Этот громила дико боялся, пусть и пытался не подавать виду. – Если проблема в деньгах…

- Не в деньгах.

- А в чем тогда, мать вашу?

- Мать мою приплетаешь?

- Нет, я не… – Женя растерянно помотал головой. – Я не хотел, я так сказал… к слову пришлось, ты не подумай, просто вырвалось! Парни, просто вырвалось!

- Ты забрал дневник Маши Давыдовой, – неожиданно воскликнул Даня и подошел к Артуру. Ему надоело наблюдать, как они издевались над футболистом, как тот дрожал и с ужасом жмурился, смахивая капли дождя с подбородка.

- Давыдовой?

- Мы просим вернуть ее дневник, и все закончится.

- Возможно, – с нажимом добавил Костя и рывком взмахнул балкой. Ржавый, острый наконечник застыл в нескольких миллиметрах от щеки жертвы. – Возможно, закончится.

- Да мы пошутили, – пробормотал парень.

- Не смешные у вас шутки, – низким голосом ответил Артур.

- Она не говорила, что ей дневник нужен, я даже не знал, что она обиделась, реально.

- Вы украли дневник…

- Да пусть забирает! На хрен он мне сдался? Пусть забирает!

- … и, – хрипло продолжил Костя, – избили ее, избили девушку. Целой толпой. Вы ее избили, будто она животное. – Ромал шагнул вперед. На щеке футболиста появилась едва заметная кровавая полоса. Игнатьев отскочил назад, врезавшись спиной в стену, но Костя подошел еще ближе и разъяренно отбросил в сторону толстую балку. – Ты ее ударил?

- Да никого я не бил.

- А кто тогда? Кто? Назови мне имя?

- Я не помню, парень, я вообще ничего не помню, мы ее…

- Что?

- Мы просто пошутили, припугнули ее.

- Припугнули? – Вспышка. Темнота… Ромал потерял связь с реальностью, а когда он очнулся, футболист держался пальцами за нос, а его удерживали Артур и Даня.

- Все, он тебя понял, ладно? До него дошло, он вспомнит имя или не вспомнит, но он сожалеет. Ты ведь сожалеешь? – Игнатьев кивнул, а Селиверстов оттащил вортако назад и с чувством похлопал по плечам. Творилось что-то неладное, и Арту это не нравилось. Ему даже разговаривать с Костей не нужно было, чтобы понять, как тот перепугался: его плечи и руки дрожали. Чертовщина какая-то. – Порядок?

- Да.

- Точно?

Ромал крепко зажмурился, а потом через силу кивнул. Что он сделал? Почему у того парня кровь пошла носом? Когда он успел его ударить? Идиотские вспышки. Внезапные и парализующие. Он ведь не собирался бить футболиста… он держал все под контролем, все под контролем! Как обычно, как принято, как правильно. Но что тогда произошло? Какого черта он натворил? И ведь не в первый раз.

Парень отвернулся, пытаясь собраться с мыслями, а руки продолжали дрожать. Нет, в этом не было ничего веселого, интересного или забавного. Это пугало. Что, если у отца были похожие проблемы? Что, если Виктор Ромал бил жену… а потом просто забывал об этом? Просто выкидывал этот момент из памяти, как ненужный мусор? Костя в отчаянии стиснул в кулаки пальцы, по переулку разнесся хруст, и глаза у Жени вдвое увеличились.

- Вы, ребята, Давыдовой передайте, что мне дневник ее не нужен. Не нужен!

- Испугался? – Усмехнулся Арт. Он исподлобья взглянул на Евгения и хмыкнул. – Я же тебе говорил, моему другу кровь по кайфу, но ты не слушал.

- Да я слушал!

- Теперь, когда он увидел кровь, захочет увидеть кости…

- Какие кости? Мать вашу, я ведь сказал, что все отдам, пусть он успокоится! Он мне врезал, я очнулся, я понял, Давыдову не трогать. По рукам? Договорились?

«Давыдову не трогать». Звучало довольно черство и не внушало доверия. Но выбора у ребят не оставалось. Что еще они могли сделать? И правильным ли было то, что они уже сделали? Даня положил руку на плечо Кости, и они медленно сошли с места, а Арт грозно свел брови, подошел к Игнатьеву и прогремел:

- Верните Маше дневник. У тебя сутки. Если мы узнаем, что вы не выполнили наши условия, мы встретимся снова. Хочешь встретиться?

- Нет.

- Отлично. Тронете ее пальцем, разозлите нас сильнее.

- Да не будем мы ее трогать. Слово даю, не будем.

- Не будете. – Артур сделал несколько шагов назад. – Больше не будете. – И вежливо поклонившись, побрел вслед за друзьями.

Этим вечером ребята должны были переговорить и с Климентьевым, но они решили подождать, проверить, как на их слова отреагирует Игнатьев. В конце концов, если завтра у Маши будет дневник, смысл навивать панику? Оправдание, конечно, глупое, но никому не хотелось продолжать веселье. Даже Костя хотел поскорее очутиться дома.

Троица неспешным шагом брела вдоль витиеватых улочек. Маски они сняли. Ромал достал пачку сигарет, и Артур нашел зажигалку. Даня впервые попробовал затянуться и в течение десяти минут кашлял, улыбаясь, как ребенок.

Когда до общежития оставалось всего пару кварталов, Селиверстов отбросил окурок и неожиданно сказал:

- Нам нужна машина.

- Машина? – Удивился Костя.

- Ну да, тачка. Расхаживать пешком – долго. Ездить на такси – дорого. А метро рано закрывается. Надо бы подогнать нам металлического коня, и мы сэкономим время.

- Металлического коня нужно чем-то заправлять.

- Да брось, выгоды все равно больше.

- Ты ведь не предлагаешь разъезжать по Питеру на «пауке»?

- Размечтался, – усмехнулся Арт, – надо что-то попроще, чтобы нас не заметили, а на «Порше» незаметно не покатаешься. Ты… черт, прости, я сумничал раньше тебя.

- Ничего. Набирайся опыта.

- У моего отца был «Хендай» 1994 года. – Как всегда неожиданно вставил Даниил и задумчиво покачал головой. – Мама не продала его.

- Он на ходу?

- В смысле находится ли он в рабочем состоянии?