Больше, чем брат (СИ)

— Наш субъект — белый мужчина, двадцати пяти-тридцати лет, — начал сержант Мэтьюз. — Производит благоприятное впечатление, вызывая доверие у жертв. Его типаж — светловолосые, худые, примерные мальчики шестнадцати лет. Он выслеживает их, держит у себя несколько дней, насилует и убивает. Первая жертва была перемотана бинтами, схоже с картинами Готфрида Хельнвайна. Теорию со связью с художником мы прорабатываем. Он систематичен, дисциплинирован и осторожен. Сейчас он готовит новое убийство. Это значит, он не остановится, пока мы его не остановим.

Совершенно неожиданно в приоткрытую дверь Макс увидел копа, ведущего понурого Огдена. Что он тут делает, черт его дери? Как младший вообще сюда попал? За что его взяли?

По окончанию совещания Макс быстро пошел к допросной, из которой как раз вышел полицейский. С наручниками на запястьях, грустный Огден сидел на стуле, бездумно разглядывая папку со своим делом.

— Макс! — при виде брата волна радости захлестнула младшего и словно наполнила светом эту отвратительную комнату. — Я попал сюда за граффити. Прости меня, — горько усмехнувшись, зачем-то извинился он. — Джордж принес краску, и мы… Это было глупо!

Повинуясь порыву, он поднялся со стула и, оказавшись рядом с Максом, вжался в его рубашку щекой, зажмурившись и почти не шевелясь.

Старший вдохнул глубоко в себя аромат цветочного шампуня Огдена, широкая теплая ладонь медленно прошлась по телу брата, от плеча до поясницы, заставляя младшего вздрогнуть и невольно выгнуть спину. Невинное, совершенно естественное прикосновение, Макс же просто успокаивает своего испуганного младшего братика.

— Быть преступником — не очень, — признался Огден. — Наверно, меня теперь посадят в тюрьму. Ты будешь меня хоть иногда навещать, Макс?

— Никто тебя никуда не посадит.

На запястьях Огдена наручники, они чертовски ему идут. Сейчас Макс жалел, что не он, а кто-то другой застегивал их на братике. Отчего-то старшему захотелось осторожно положить брата животом на стол, стянуть джинсы с бельем, огладить ладонью упругие ягодицы и…

— Но как же, Макс… — Огден говорил очень тихо, почти шепотом, все еще не веря в то, что брат коснулся его.

Оторвавшись от Огдена, Макс достал из кармана универсальный маленький ключ и отстегнул стальные оковы.

— Я же говорил, что всегда буду рядом.

***

Ветер врезался в ни в чем не повинное дерево, от чего во все стороны полетели ржавые листья. Один из жёлтых клочков ненадолго задержался на лобовом стекле машины, но был безжалостно оторван неутихающим ветром.

Макс спас их: Огдена и Алекса. Всё закончилось. Огден с другом ехали обнявшись, как потерянные, но найденные дети, до самого дома Алекса. Попрощавшись с другом, младший пересел вперёд и всю дорогу зачарованно смотрел на брата, одетого в полицейскую форму, такого красивого и между тем пугающего. Память услужливо подсунула картинку: как брат снимает с него наручники, поглаживая по спине так чувственно. Прикосновение на грани эротики или Огден все это себе придумал?

— Макс, а у тебя тоже есть наручники? Можно посмотреть? — спросил Огден, повинуясь какому-то внутреннему порыву, и тут же почувствовал, как вспыхнули его щеки, словно он сказал что-то непристойное.

— Да, конечно, — из кармана Макс достал браслеты и положил их в раскрытую ладонь Огдена.

Два тяжёлых полумесяца из стали холодили ладонь, на отполированной поверхности бликовал свет проезжающих машин.

— Они красивые, — проронил Огден, ведя по металлической поверхности кончиками пальцев. — Выглядят так жестоко и так прекрасно.

Неожиданно в голове его возникла мысль настолько яркая, что Огден не мог удержаться от того, что б её озвучить.

— Мне так хочется, чтобы ты надел их на меня, Макс.

Огден подумал о том, что теперь Макс точно прогонит его и будет прав, ведь это слишком постыдно — хотеть своего брата, желать быть связанным его руками, принадлежать ему.

Остановив машину у дома, старший протянул руку и провел пальцами по запястью Огдена, скользя подушечками по голубым дорогам вен. Младшему стало так спокойно и безопасно от этих его прикосновений. Мурашки побежали по позвоночнику.

Зазвонил телефон, и старший увидел на экране имя своего напарника.

— Макс, пропал еще один мальчик. Кайл Смит, шестнадцать лет.

========== День 8. Убийца ==========

«Это похоже на плохой сон» — пронеслось в голове Кайла, с трудом осознавшего, что он сидит в незнакомом помещении без окон.

Перед ним стоял мужчина, высокий и красивый — совсем не похожий на похитителя. Это он оглушил Кайла, засунул в машину и связал руки за спиной.

— Что Вам нужно? Где я? — голос Кайла тонкий и слегка охрипший. Страх исказил лицо юноши: распахнутые глаза, сведённые брови, приоткрытые пухлые губы. Он вдруг вспомнил маму — она ждала его домой после репетиции и не знала, где её сын сейчас. Боже, он и сам не знал этого.

Незнакомец протянул руку и поправил растрепанные длинные волосы подростка. Кайл остро почувствовал себя вещью — непривычное, неприятное ощущение.

— Тс… Тише. Просто делай все, что я тебе и говорю, и тогда не будет больно, — мужчина внимательно разглядывал влажное от слез лицо. — Как тебя зовут?

Конечно, маньяк знал про этого юношу многое — где тот родился, в какой семье рос, что ел на завтрак. Он знал про Кайла все, но хотел насладиться этим прелестным голосом, ласкающим слух.

— Кайл Смит. Вы могли видеть моё имя на афише, сэр. Я солист городского академического хора, — он вложил в эти слова столько надежды, словно узнав о его успехах, незнакомец сжалится над ним и отпустит.

— Разве я спрашивал, чем ты занимаешься? — голос похитителя стал холодным и резким, лицо злым. Неожиданно он замахнулся и ударил Кайла по лицу.

Щеку обожгло, словно огнем, юноша почувствовал, как горячая лента крови скользнула из носа по губам и подбородку. Это словно отрезвило мужчину, он провел пальцами по влажной от слез бархатистой щеке, словно извиняясь.

— Я развяжу тебя. Только без глупостей, хорошо? Мне хватит секунды, чтобы перерезать твое прекрасное горлышко.

Что? Внутри все похолодело, сердце, кажется, рухнуло вниз. Перед глазами Кайла всплыли сводки в новостях — на свободе разгуливал маньяк, убивший уже двух подростков. Ему стало страшно. Ещё страшнее.

Мужчина действительно развязал узлы, вывел Кайла в коридор и толкнул ближайшую дверь, за которой оказалась ванная.

— Раздевайся.

К страху на лице Кайла прибавилось смущение, граничащее со стыдом, лицо залилось краской, а взгляд голубых глаз опустился в кафельный пол.

Что этот мужчина будет делать с ним? Зачем ему нужно раздеваться? Неужели?.. Нет, этого не может быть… Кайл хотел оттолкнуть его и убежать, но понимал, что выхода нет. Придется подчиниться. Ему нужно будет обмануть маньяка, притвориться послушным, и тогда, может быть он останется в живых…

Вода монотонно шумела, и Кайл представлял, что он тут один. Неловким движением он стянул толстовку, медленно снял джинсы, носки и нижнее белье, оставаясь перед незнакомцем полностью обнаженным. Голова его была опущена вниз, колени сжаты. Он как игрушечный солдатик — стоял, вытянув руки вдоль тела, не шевелясь и почти не дыша.

— В ванну.

Ноги по одной послушно окунулись в теплую воду. Только сейчас Кайл заметил на руках следы от веревок и ему стало жалко себя, почти до слёз. За что? Почему, черт возьми, именно он должен был попасть сюда?

— Ты очень красивый, Кайл.

Взгляд мужчины заскользил по худому обнаженному телу, словно светящемуся на фоне серого кафеля, по бледной коже, длинным разметавшимся прядям волос. Кайл был словно скульптура — идеальная, холодная, высеченная из камня любящей рукой, безответная к ласкам.

Правда, в отличие от скульптуры, подросток был подвластен времени. Совсем скоро нежная кожа начнет грубеть, тонкий голос изменится, взгляд прекрасных глаз уже не будет таким наивным. Он испортится со временем, но мужчина не даст этому случиться. Он спасет его, даст вечную, прекрасную жизнь.