Больше, чем брат (СИ)

========== День 7. Полицейский участок ==========

В колледже день с самого утра начался так себе. Препод по культурологии успел подать очень много материала, а это только первая за сегодня пара! Огден рассеянно слушал лекцию, рисуя наброски в альбоме и поглядывая на словно остановившиеся часы над доской.

Со звонком он выбежал из аудитории одним из первых и сразу наткнулся на ожидающих его друзей. Майкл, Алекс и Джордж согласились вместе с ним прогулять этот день, ведь Огдену нужно было поговорить с ними. Ему нужно было поговорить, черт возьми, хоть с кем-то.

— У меня сегодня ужасный день. Спасибо что согласились на такую авантюру. Вы лучшие.

Вместе они решили, что пойдут в ближайшее к колледжу кафе — в это время дня там малолюдно и спокойно можно поговорить.

В кафе Огден с тоской посмотрел на столик, заставленный чашками. Еще месяц назад Макс сидел здесь, прямо напротив, и всё было другим, и всё было прекрасным… Огден отпил несколько глотков глинтвейна. Теплое, пряное вино согрело горло, оставляя приятное послевкусие.

— Я влюбился. Как идиот, — без долгих предисловий начал младший. — Но это не самая большая проблема. Он натурал и старше меня на пять с половиной лет, — Огден отпил ещё глинтвейна, морщась так, словно глотнул неразбавленного виски.

— Ну, Артурчик был старше тебя на семь лет и ничего. А на счет натуралов ты и сам знаешь, Огден, — самодовольно улыбнулся Джордж, пробуя кофе, — все парни геи, просто не до всех мы добрались. Мой Ник тоже был натуралом, пока я не взял его за член.

— Он водит меня в кафе, звонит каждый вечер, спрашивает, как прошел мой день… — продолжил Огден, — Недавно он взял меня за руку… Но когда я намекнул о своих чувствах, он отдалился, однозначно сказав мне «нет». Я запутался.

— По-моему, Огден, он латентный бисексуал и правда хочет тебя, просто боится признаться, — проговорил Майкл.

— А не извращенец ли он? Знаете, такие же бывают. Трогать не трогают, а смотреть любят.

— Он смотреть и не хотел совсем. Он не извращенец.

Огден с тоской посмотрел на дно бокала, словно в подогретом вине было его спасение.

— Он-то не извращенец, а вот я…

Тяжёлое и липкое молчание опустилось на столик, такой шумный ещё минуту назад. Деваться некуда. Огден тихонько кашлянул и сказал печальным, но вместе с тем отстранённым голосом.

— Он… Он, можно сказать, мой родственник.

Осознание пришло не сразу, но Огден запустил механизм, и повернуть шестеренки вспять уже было невозможно. Все трое пристально смотрели на него.

— В смысле родственник, Огден? Только не говори что это…

— Твой брат?

Пару секунд длилось гробовое молчание, а после на младшего обрушился шквал из эмоций и слов.

— Скажи, что шутишь, Огден. Угораздило же тебя…

— Ну, в такого брата бы я и сам влюбился. Он классный, — проговорил Майкл и ойкнул, получив ревнивый подзатыльник от своего парня.

— Ты должен выбросить это из головы. С чего ты вообще взял, что влюбился? У тебя просто давно не было парня, Огден. Тебе надо хорошенько потрахаться, до искр из глаз, — Джордж покачал головой и был настроен категорично.

Огден говорил очень тихо, сжимая в руке злополучный бокал, мысленно радуясь, что стекляшка заполненная и не должна так просто лопнуть в его пальцах.

— Я не видел его с моих десяти лет и не слишком хорошо помню его маленьким. Он сейчас для меня словно незнакомец.

Да, Огден действительно плохо помнил всё, что было до того дня, когда брат поставил его на колени. А после уже ничего и не было, только много пустых лет. «Пустых» — потому что Огден чувствовал нехватку чего-то, а чего не знал. Пока не встретил Макса вновь…

— Я люблю его не как брата, — сказал Огден твердо, удивляясь своей смелости. — Я люблю его как мужчину.

Друзья наблюдали за своим поникшим, грустным другом, с которым прошли огни и воды. Отвернуться от него сейчас было бы слишком просто, но друзья на то и друзья, чтобы поддержать в трудную минуту и склеить разбитое сердечко их ранимого Огдена. Некоторое время они молча думали, что можно сделать с такой ситуации, не доводя Миллера младшего до истерик и нервного срыва. Ведь они знали Огдена, как никто другой.

— Я не знаю, что он чувствует ко мне, но я… — Огден отпустил бокал и размял затёкшие пальцы, — Не могу говорить с ним об этом открыто. Не могу делать в его сторону никаких однозначных шагов.

— Блин, ребят. Так нельзя. Нужно что-то придумать.

— В любом случае, что бы ты не предпринял, Огден, мы с тобой.

— Но к черту… Я разбит. И я лучше пойду домой. Простите меня. И… Спасибо.

— Ну уж нет, и не надейся, в таком состоянии мы тебя одного не оставим, — сказал Майкл. — Тебе надо просто развеяться и чем-то заняться.

— Я даже знаю чем, — лукаво оглядывая всех присутствующих за столом, Джордж поставил на колени рюкзак и потянул за собачку молнии, являя друзьям многочисленные разноцветные баллончики краски для граффити.

— Некогда депрессовать, пора заняться настоящим делом.

***

Сначала друзья шли по улицам города, придирчиво рассматривая стены домов. Наконец, в одном из дворов они нашли стену продуктового магазина, выкрашенную в ровный бежевый цвет. Огден никогда до этого не пробовал себя в качестве уличного художника, но идея развеяться таким образом нравилась ему все больше. Он взял первый попавшийся под руку баллончик и для начала решил пойти по пути концепт-арта. Пьянея от адреналина, он вывел аккуратными буквами: «Быть уличным художником технически сложно и противозаконно». Следующей была надпись: «Любовь побеждает ненависть», каждая буква — одним из шести цветов прайд-флага. Огден смотрел на свое творение, ощущая себя на персональной выставке в Париже. И даже мелкие брызги краски на джинсах его не расстроили.

В углу на стене появился синий цветок от Майкла, Джордж в центре рисовал алую зебру, Алекс перебирал баллончики, рассматривая цвета. Все были так увлечены делом, что никто не заметил, как в окно соседнего здания их увидел какой-то мужчина.

— Как же круто ребята, правда? — разглядывая свой шедевр, Джордж приплясывал и смеялся.

Вся стена была полностью изрисована ровно до того места, куда доставала рука, как Огден услышал резкий крик Майкла.

— Шухер, ребята, копы!

Джордж среагировал первым, схватил рюкзак и бросился к забору, Майкл сиганул в другую сторону, Алекс немного замешкался и был схвачен человеком в форме. Растерянный Огден смотрел, как к нему бежит полицейский, почувствовал как его грубо хватают за предплечье, как холодная сталь наручников защелкнулась на запястье.

Огдена с Алексом не слишком вежливо толкнули на заднее сидение машины. Младший прислонился лбом к стеклу, с тоской наблюдая за тем, как их шедевр фотографируют для протокола. Мечтая о вечной славе, он совсем не это имел в виду. И его концептуальная надпись уже не казалась такой смешной. Руки очень быстро затекли от неудобного положения за спиной. Огден почувствовал, что умирает от тоски — быть преступником вовсе не так уж весело.

Машина ехала знакомыми улицами, но ощущались они чужими. Что будет дальше? Их посадят в тюрьму? Огдена разрывало от вопросов, на которые он не знал ответа.

В полицейском участке их с Алексом разделили, Огдена отвели в комнату без окон, в которой за письменным столом сидел не слишком дружелюбный полицейский и печатал что-то на компьютере.

— Огден Миллер, вы задержаны по обвинению в уличном хулиганстве.

Допрос шел, кажется, целую вечность. Огден рассказал, где живёт и учится, кто его родители и друзья. Что никогда не принимал наркотики и не собирается.

Он пытался двигать затёкшими руками, но полицейский так на него посмотрел, словно Огден пытался сбежать или сделать что-то похуже. Пришлось замереть и игнорировать неудобство.

— Я в первый раз так делал, — прошептал Огден, низко опустив голову. — И больше не буду.

***

Макс сидел в зале заседаний вместе с другими полицейскими и смотрел на доску с фотографиями двух растерзанных мальчиков. А ведь когда-то они были живы, улыбались, мечтали и никогда не думали, что умрут в свои шестнадцать лет.