Вы ненавидите меня так страстно (СИ)

Замерев на пороге ванной комнаты, Себастьян смотрел на труп на полу. Всё вокруг было забрызгано кровью, словно горло тому вспороли крайне неумело. В углу стоял Джим, сам на себя непохожий: измученный, избитый и напуганный. Казалось, он даже не сразу узнал Морана.

– Джим, убери осколок, – попросил Моран, опуская оружие. – Всё, успокойся. Всё хорошо.

Руки Джима дрогнули и тот, пусть и не сразу, но опустил их. Осколок со звоном ударился о пол и отлетел в сторону. Моран сделал осторожный шаг навстречу, затем ещё один и ещё, пока осторожно не приблизился к айтишнику, быстрым взглядом оценивая его состояние.

– Всё хорошо, – сказал он, осторожно прикасаясь к его плечу. – Мы доставим тебя врачу, и всё будет хорошо, слышишь?

К его удивлению Джим внезапно подался вперёд, утыкаясь лицом в плечо полковника. Он вздрогнул всем телом и дал волю копившейся в нём нервной истерике. Моран воспринял это как «спасибо» и не оттолкнул его, замирая, удивлённый таким внезапным доверием. Он прекрасно видел травмы Джима, представлял, что тот пережил, и был бы рад поддержать его, но на данный момент были дела поважнее.

– Джим, послушай, – Себастьян мягко сжал плечи программиста и осторожно отстранил его от себя. – Я всё понимаю, но сейчас тебе ещё немного предстоит побыть сильным. Ты понимаешь?

К его радости Джим кивнул. Взгляд его пусть и был рассеянным, но осмысленным.

– Что ты им сказал? – спросил Моран, сжимая плечи парня, чтобы сконцентрировать его внимание.

– Ничего.

– Джим… Джим, послушай. Этот Маркус мог уже что-то из сказанного тобой передать Итону, и я должен знать, что это. Я не скажу М, не сдам тебя, но позволь тогда решить проблему. Что ты им рассказал?

Джим глянул на него откровенно изумлённо. Кажется, он не ожидал, что Моран будет прикрывать его в случае малодушия. Он впервые так сильно не контролировал себя, что все эмоции отражались на его лице.

– Я ничего им не сказал, – упёрто повторил Джим.

– Джим… – раздражённо выдохнул Моран.

– Себастьян!

Теперь удивился Моран: Джим впервые назвал его по имени. Прозвучало непривычно и вызвало в целом странные чувства.

– Я ничего им не сказал! – повторил он.

– Это невозможно, тебя пытали. Ты не мог молчать.

– Мог! Мог… Вас Чарльз прислал?

– С Чарльзом… всё не так просто, – уклончиво ответил Моран, но Джим всё понял сам. Его глаза удивлённо распахнулись, и он отступил на шаг, заметавшись из стороны в сторону. Себастьян не сразу увидел, что он пытается сморгнуть проступившие слёзы: мальчишка, да и только. Преданный, обманутый и использованный. – Так почему ты ничего не сказал? Нельзя молчать, когда тебя прижигают утюгом.

– Да потому что!.. – неверно отозвался Джим и зло сцепил зубы. Теперь пришла очередь Морана понимать всё без лишних слов.

Себастьян замер, мрачнея на глазах. Он неверяще смотрел на Джима, оценивал вероятность осознанного и понимал, что его тоже ловко обманули. Вот почему никакой информации о Джиме не было. Вот почему на нём обрубались все ниточки. Вот почему никто ничего не мог выйти на М. Искали не там, а стоило свести воедино две личности, как всё сразу становилось чётким и ясным.

– Имя, – произнёс полковник, встряхивая Джима. – Твою мать, как всё-таки тебя зовут?

– Джеймс Мориарти, – ответил Джим и, подавшись вперёд, отчаянно сжал куртку полковника пальцами. – Меня зовут Джеймс Мориарти, и я прошу… пожалуйста… Помоги мне!

Его голос прозвучал сдавленно, надломлено. Он снова сдерживал истерику боли и страха, но с каждой минутой это давалось ему всё труднее. Моран ненавидел этого парня, ненавидел всю его паутину обмана, а с ним и Магнуссена, и всю их так и не созданную империю. И всё же в какой-то момент он смягчился. Возможно по той же причине, по которой всё же не бросил Джима (долг, обещал ведь защищать!) или из-за откровенной, отчаянной просьбы мальчишки.

– Никому больше ни слова, – предупредил Моран. – Имей в виду, за это ты должен моим людям кругленькую сумму. Ты идти можешь? Они тебя…

– Нет, – ответил Джим, видя, что Себастьян смотрит на надрез на его бедре. – Хотели, но я отбился. Стаканом.

Моран, если и удивился, то не продемонстрировал этого. Он снял куртку и накинул её на Джима, затем достал платок и перемотал его изуродованные пальцы. Мориарти закусил губу, плохо скрывая злобу, но полковник заверил, что, скорее всего, рука будет функционировать нормально, после чего вывел Джима из ванной. Из коридора доносились голоса и смех, а в комнате раненный Маркус пытался перевязать рану на ноге. Себастьян не задумываясь выстрелил ему в пах, и Джим не стал отводить взгляд.

– Ты сам говорил, что всё сводится к тому месту, которым думаешь, – холодно заметил он, когда Маркус перестал выть и орать.

Джордж Харрисон, потерявший несколько лет назад пару своих ребят из-за пыток головорезов Маркуса, не спешил. Он включил утюг, раскалил его и попросил оставить его ненадолго наедине с Маркусом. Джим всё же постоял у двери, прислушиваясь к крикам и воплям последнего, а потом Себастьян уверенно увёл его вниз.

– Что тебе сказал Чарльз? – спросил Джим, пока они спускались со второго этажа. Люди Морана даже не стали заметать следы перестрелки, бросая трупы и гильзы там, где они и лежали. Это был их своеобразный обратный привет Итону Адамсону.

– Ничего умного, – честно ответил Себастьян, придерживая Мориарти за локоть, когда его вело. – Не думай об этом. Тебе надо беречь силы. Где та клиника, где лечили меня? У тебя же там всё куплено?

– Ну… – Джим замялся и остановился, облокачиваясь на перила. Внизу, ближе к улице, курили ребята Морана, и Мориарти немного понаблюдал за ними, удивляясь их довольно весёлому настроению. Он тяжело выдохнул и поморщился. – Я спросил о Чарльзе не просто так. Одно его слово и меня туда даже не пустят.

– Вот я одного не понимаю… – нахмурился Моран, стоя рядом и не отходя далеко от парня. – Если ты такой умный, ты тот самый М, то Магнуссен явно тебе проигрывает умишком. Как ты так облажался, что теперь зависим от него по всем статьям?

– Даже обосрался, я бы сказал, – к ним спустился Джордж, вытирая окровавленные руки платком. – Я, Джим, не дурак, и тоже кое-что понимаю. Моё молчание окупится деньгами, если только Магнуссен не перехватил ещё и твои счета.

– Счета – нет, – спокойно ответил Джим. – И я заплачу. В вопросе финансов я давно всё изменил под себя в обход счетов и слежки Чарльза.

– И всё же? – попросил Моран.

– Если кратко: Чарльз подцепил меня, когда я только начал заниматься консультацией по всяким тёмным вопросам, – ответил Джим, морщась. – Он оценил, насколько я могу быть полезен, и начал шантажировать меня кое-чем из прошлого. Но я тоже смекнул, что мне нужны его связи, и подыграл. Так мы и сотрудничали. Я постепенно изучал мир криминала, проталкивал Чарльза по карьерной лестнице, но он видел во мне лишь свою игрушку и не считал, что «М» имеет реальный вес и ценность. И вот я начал бунтовать, и он сцепил пальцы на моем горле. Мои люди внезапно оказались его людьми, мои каналы – его каналами. Но почему он даже не попытался помочь мне?..

– Потому что он испугался подставлять себя под удар, это раз, – пояснил Себастьян. – А два, оценил, что получит, если ты умрёшь. Никто ведь не знал, что ты и есть М. А у него есть всё. Он просто берёт всё, что было твоим, называет себя М, а после разделяет и властвует.

– А потом Адамсон и его наркокортеж ему яйца отрывает, – заметил Джим. – Что им вообще от меня надо было? Я даже не успел заняться наркотиками, а тут такой ажиотаж на меня.

Моран отвёл взгляд и нахмурился. Сложив руки на груди, он выдохнул, глянул на Харрисона и мотнул головой, намекая, что пора убираться. Джим едва стоял на ногах и функционировал только на чистом адреналине, хотя в любой момент можно было ожидать, что он просто свалится с ног. Только Мориарти достаточно прожил под одной крышей с полковником, чтобы заметить, что тот избегает ответа.

– Говори, – болезненно выдохнул он. – Умоляю, Себастьян, говори!