Я – ТВОЯ ЖЕНЩИНА!

- Андрюх! Ты издеваешься?

- Отнюдь. Они мне умереть не дали. Не убили же?! Такова моя благодарность им за сохраненную жизнь.

- Я с «отморозками» не якшаюсь, - резюмировал Смирнов.

- Ой, чей это голос слышу я, или мне это только почудилось?.. Смирнов! Родной! Как же я вас всех люблю, ребята! Приеду: возьмем пивка, девочек – и на море!.. Ва-у!.. Пост ГАИ виднеется впереди. Ростов! Уже Ростов. Теперь уже близко. Ждите…

Гаров и Мердыев сворачивали на улицу Ленина. УАЗик громыхал как ненормальный. Июльское солнце, расплавлявшее даже асфальт, постепенно уходило с зенита. Ейская жара спадала.

- О, Дарья Свириденко с Максом! – игриво сообщил Мердыев.

- Где? – повернул голову к тротуару сидящий за рулем Гаров.

- Да вон же, у санатория! Что, решил остановиться?

- Давай подвезем!

- Смотри у меня, Гаров! Она – девушка замужняя!

- Ну так и я женат!

Машина остановилась прямо рядом с Дашей. Она обернулась на сигнал. Улыбнулась, увидев знакомые лица.

- Красавица! Нам не по пути? – выглянул в открытое окно Александр. Потом Даша будет вспоминать каждое его слово, каждый взгляд, а пока - улыбка не сходила с ее губ. Мердыев молча поглядывал: то на Гарова, то на Дашу.

- Может и по пути. Я же не знаю вашего направления?! А мы идем домой.

- Значит, заполняйте свободные места.

На заднее сиденье забрался сначала ребенок, затем молодая мама.

- Санек звонит? Что говорит? – предусмотрительно напомнил о муже таджик. – Когда вернется?

- Говорит, Питер больше нравится, чем Москва. Только холодно там и дожди.

- А-а-а! А нам тут хорошо-о-о! Нас и тут неплохо кормят, - схохмил Гаров, подражая голосом мультяшному попугаю Кеше и вытирая салфеткой пот со лба. – Не поедем в Питер!

В какой-то момент Даше показалась в словах Гарова легкая обида или соперничество с ее мужем. «Действительно, почему Свириденко сразу умчался с Малковичем в Питер, а все остальные здесь? Почему Андрей взял с собой не Гарова? Она была счастлива рядом с Гаровым. Да! Да! Да! Тысячу раз счастлива! Но поняла, что в эту минуту он предпочел бы оказаться на месте Свириденко. Ее муж – гиперхолерик. Он борец! Без тени сомнений – «Я»! А Гаров? Лидер. Безусловно. Но другого плана. Он внушает любовь. Харизматик… Свириденко любить нельзя: чувства - для него слабость. Гарова – нужно, он без чувств не выживет. Я люблю! А любима?». Так про себя рассуждала Даша, наблюдая проплывающие мимо елочки.

- Саш! А куда мы едем? – спросила она, недоуменно выглядывая в окно.

- Девушка! Не задавайте лишних вопросов! Куда надо, туда и едем! – послышался четкий ответ.

- Вот! – не вытерпел Мердыев. - Будете знать, мамаша, как к почти незнакомым мужчинам в машину садиться!

В сообщающихся смежных комнатах общежития Даше обрадовались. Макс вообще стал центром всеобщего внимания. Гаров переоделся и пошел стирать носки. Мердыев – готовить плов. А Смирнов усадил девушку за компьютер.

- Чего? В первый раз, говоришь? Ничего, у нас тоже когда-то это было впервые! – подмигнул он незнакомому Даше парню. О другом смысле сказанного она догадалась и покраснела.

- Тебе стрелялки или стратегию?

- А что происходит в стратегии?

- Да нет, тебе наверно сразу сложно будет в нее играть. Давай начнем с простого. Вот – это ты. Идешь по лабиринту и стреляешь.

Даша положила руку на «мышку». Попыталась как-то ею управлять. Вошел Гаров. Секунду наблюдал.

- Не плохо для начала… Но я бы сделал вот что…

Он незаметно приблизился к экрану и положил ладонь на Дашину руку. Медленно стал регулировать процесс игры через ее кожу, пальцы, кровь. «Что происходит?» - единственное, о чем она могла думать. Разговоры в комнате как-то притихли и перешли в режим «зажеванной» пленки, когда звук становится все дальше, дальше, дальше…

- Теперь сама! – громко, как ни в чем не бывало, сказал Александр и убрал руку.

- Уже темнеет, - резко встала Даша. – Нам пора.

- Жаль, - ответил Гаров и указал на незнакомца. – Серега вас отвезет.

«Люблю! Люблю! Люблю! Люблю! Люблю!»

Чувства бились взахлест в Дашином сердце. Оно проваливалось в невесомость...

«Он! Один! Единственный! Родной! Сашка!».

Она терзалась от невозможности быть вместе. Ведь у него есть жена. А у нее – муж и сын.

«Почему? Почему она никого никогда так не любила? Не чувствовала насквозь, навзрыд? Что произошло? Сколько угодно рядом семьи разводятся. Но – сын! Чем он виноват? Я не могу! Не могу бросить мужа. Я – чужая жена. И у меня есть определенные семейные обязанности. И я не должна провоцировать и развивать отношения с Гаровым! Не должна! Точка. Я люблю его, и чувство это сильнее всего на свете. Но никто, никто и никогда об этом не узнает.»

Даша лежала на раскладном кресле в маленькой, заставленной старой мебелью, комнате. Рядом посапывал Макс. Она смотрела на него и потихоньку утирала слезы подушкой.

«Люблю! Как все-таки это здорово! Он есть на белом свете – мой единственный мужчина на земле! Он – есть! И не важно: со мной, не со мной, лишь бы только с ним было все в порядке! Пусть у него все-все в жизни будет хорошо!!!!!!!!!»

Утром первым проснулся ребенок. Луч солнца проскользнул между штор и попал ему на лицо. Мальчик зашевелился и сел. Посмотрел вокруг, как будто все было незнакомо. Увидел маму. Неумело сполз с высокой кровати, пошатнулся, но, ухватившись за край простыни, удержался. Подошел к креслу и забрался поближе к ней – самой родной. Мать обняла его спросонья. Так и дремали вместе до тех пор, пока зазвонил телефон. - Через десять минут чтоб были готовы! Мы уже выезжаем из общаги! – услышала Даша оптимистичный голос Александра Гарова.

- Так точно, товарищ командир! Только, скажите, готовой быть для чего? – мягко, по-кошачьи, забыв про ночные клятвы самой себе, проворковала девушка.

- Мы с ребятами посовещались и решили на море зарулить. Суббота же - выходной! – чуть серьезнее и тише ответил Гаров.

- Хорошо! Приезжайте, - скатившись до шепота, Дашин голос выдавал волнение. Гаров молчал, как будто проверяя, не передумает ли она, давая ей время на отказ.

- Давай! До встречи! – сказал он и снова чуть помедлил, расслышав тихое ее «Пока!».

Одевалась девушка сосредоточенно, разглядывая себя в зеркало. Она рассматривала себя как будто со стороны, как будто Его глазами. И все недочеты тела странным образом превращались в достоинства.