Окутанная тьмой (СИ)

-З-заткнись, Лия! – в этот момент ей ровным счетом было плевать на то, как они смотрят, какими взглядами на нее. В душе было лишь одно, то самое желание не сорваться, бороться или все же сдаться и позволить себе слишком много лишнего, но не здесь, там, на улице. Там столько людей, столько запахов, столько крови, столько душ – этот соблазн непреодолим и от него глаза начинают предательски краснеть. Люси раздражало сейчас абсолютно все – это здание, эти маги, их взгляды, их мысли, эти мерзкие перешептывания, когда они так невинно смотрят на все ее мучения и не понимают, не подозревают, как сейчас близки к смерти. Но больше всего ее раздражает тот, кого она, казалось, любила не такой детской и наивной любовью – Драгнил. Стоит перед, ней протягивает руку, но он не тот, может внешность и та же, но внутри он пустой и холодный, будто от него осталась лишь эта обертка, а все остальное, что только было в нем кем-то нахально украдено, ведь сам он никогда бы и не позволил случиться такому.

От таких мыслей полосы на столе становятся еще глубже, все тело начинает судорожно дрожать и единственная опора, казавшаяся такой крепкой ранее, начинает быстро исчезать из-под рук – стол с глухим треском и грохотом рассыпался под ее напором, превратившись в обычные щепки. Часто, как можно глубже, вздыхая, хватая сухими, потрескавшимися и теперь еще и окровавленными от собственных клыков, губами воздух, Хартфилия просто осела на пол, упираясь в него руками, опираясь только на него.

-Люси, с тобой все хорошо? – Хартфилия осторожно, все так же боясь всего на свете, а в первую очередь саму себя и сорваться, все так же дрожа всем телом, подняла глаза, вглядываясь в маленький, хрупкий силуэт МакГарден, сквозь беспорядочно упавшую на глаза челку, хотя это стало уже привычно, даже в какой-то степени стало ее защитой. Леви стоит прямо напротив нее, их разделяют всего пара шагов, обе маленькие ладошки девушки покоятся на ее животике; смотрит она большими, взволнованными и такими по-детски наивными глазами, улыбается уголками губ. Стоило ей только заметить, поймать удивленный, даже пораженный взгляд Люси на своем животе, ведь Хартфилия и вправду не знала и не подозревала о таком, как на маленьком аккуратном личике МакГарден появляется теплая, нежная улыбка, а на глаза тот час отчего-то набегают слезы, видеть которые просто противно и гадко. – Знаешь, Люси, все эти дни, когда я только узнала, что ты жива, я хотела познакомить тебя со своим сыночком. Он еще совсем маленький, еще не родился, но еще неделька, может чуть больше и я, наконец, смогу увидеть его своими глазами, смогу обнять его крепко-крепко, поцеловать его в лобик и чувствовать это родное тепло, это маленькое чудо, которое я вынашиваю вот уже девятый месяц. Я так хотела разделить эту радость с тобой, Люси, чтобы ты тоже подержала его на ручках, выбрала для него хорошее, красивое имя, как умеешь только ты, стала бы его крестной – я была бы так счастлива. Что же? Что происходит с тобой сейчас, ведь тебе больно, и мы это видим, слышишь? Просто запомни и никогда не забывай – мы тебя не боимся и никогда не боялись, мы всегда будем тебе помогать, будем пытаться сделать это, ты просто скажи, что так мучает тебя, мы же все поймем, я пойму тебя, Люси, – видеть это почти детское лицо с такими горькими, прозрачными слезами на щеках, этой улыбкой для Хартфилии было невыносимо. Но какой бы хрупкой, какой бы маленькой не казалась эта девушка, теперь уже наверняка чья-то жена и будущая мать – сила духа, храбрость, смелость всегда были рядом с ней, таков уж ее характер, такова она сама. Эти чувства никогда не позволяли ей сдаваться, опускать руки и, позорно опустив голову, уходить – она всегда сражалась. Маленькая, но сильная – и это всегда было про нее.

-А я скажу вам, многоуважаемая миссис Рэдфокс, что происходит с ней, почему ее так ломает, – все из того же, почти излюбленного темного угла, той же походкой с гордо поднятой головой вышел Райто. Он понимал, что при Люси не стоит вести себя так, иначе это может плохо закончится, вот только быть слабым и покорным он тоже не собирался. Он видел, как глаза Хартфилии, уже почти ясно красные, затмившие карий, расширились, смотря на него удивленно, непонимающе, растерянно. Райто знал, что она уже догадалась, что и он предал ее, переметнувшись сюда, построив весь этот план, из-за него ее шахматная партия была проиграна так нелепо. – К сожалению, но к нашему счастью, у этого зелья есть всего лишь один минус, так называемый побочный эффект. Ее демоническая сила сейчас равно нулю и единственное, что она пока испытывает с той, демонической стороны, это неудержимый, неподвластный, точащий, убивающий ее изнутри голод. Это желание вонзить в кого-то клыки, вцепиться когтями в кожу, насладится всеми криками трепыханиями жертвы, и вытянуть всю душу жертвы, не отставив ровным счетом ничего. Просто оболочка с огромной черной дырой в районе сердца, вот, что она чувствует. Сейчас будет лучше и безопаснее, если вы, моя несравненная Госпожа, последуете за мной на ночные улицы города и утолите свой голод. Вы не сможете сбежать, сил у вас нет, а жертва недалеко, всего пару шагов и мы на месте. А если, Люси, ты и дальше будешь противиться, сопротивляться и пытаться подавить его, то, в конце концов, слетишь с катушек и набросишься на кого-то из своих друзей, а мы ведь этого не хотим, верно, моя Госпожа?

- Р-ррайто, ты ч-ччертова пр-рродажная шавка! – охрипшим, будто вовсе не своим голосом выкрикнула Хартфилия, кое-как поднявшись с пола, еле держась на ногах. В ее голове, собираясь из маленьких кусочков, наконец, сложилась вся картина произошедшего и все встало на свои места – они бы и не догадались сами вызвать демона, они бы не нашли ее так просто, не смогли бы привести в гильдию просто так – это все Райто – чертов предатель и изменник. Он бросил ее, подставил, сделал все возможное ради собственной выгоды и это все, как ни прискорбно осознавать, так на него похоже. Глаза Люси горели той неподдельной злобой, ненавистью, презрением, ведь и вправду он продал свою честь, свою гордость, свою хозяйку. Так кто же он после этого?

-Закрой свой рот! – черная, лоснящаяся шерсть пса тут же встала дыбом, выдавая всю его злобу и несогласие на эти слова. Райто устрашающе, вот только не для Люси, шаркал когтями по полу, медленно приближаясь к ней. Да, он знал и признавал, что кое-где поступил слишком жестоко, слишком подло и слишком рискованно – это все могло запросто стоить ему жизни, но он продолжал играть. Было глупо надеяться на этого самовлюбленного, ничего не умеющего мальчишку-Жнеца, доверять Драгнилу, использовать его в качестве приманки, наживки, было глупо доверять всей этой гильдии в целом, но Райто продолжал рисковать, ставя все. Он знал, что достоит наказания, достоит многих дрянных слов, полностью описывающих его поступок, его такой же гадкий характер, но такого он не ожидал точно. Он никого не продавал, он делал все для достижения своей цели и, рискуя всем, он ее достиг. Эта цель всегда была впереди, даже его несравненная Госпожа всегда оставалась позади, она никогда не имела для него той ценности, которая и должна была быть. Но у его Госпожи была такая же важная роль, как и у других.

-Эй, полегче, брат! – на защиту Люси вышла никто иная как Адриана. Ее выбор Райто не радовал так же сильно, как и Люси, он даже поставил ее в тупик, она не знала, да и не думала никогда, что ее брат, тот, которого она знает с самого рождения, способен на такие подлости и мерзости. Она была на его стороне слишком часто и если уж он решил идти против ее Госпожи, которая была для нее важнее всего, то Райто просто не оставляет ей выбора – Адриана будет защищать Люси, она выберет ее сторону, даже если придется выступить против собственного брата. Это ее выбор и пересмотру он не подлежит, и потому она, скаля клыки, так же устрашающе демонстрируя когти, оставляя царапины на полу, глядя такими же стеклянными, пустыми глазами, вышла вперед, заслоняя собой Хартфилию. Пускай она меньше его по размером, пускай он всегда сильнее, ловчее, хитрее, чем она, пускай он уже однажды победил ее, крепко ранил, пускай – ради своей Госпожи она выйдет еще раз, попробует вновь и, не смотря ни на что, защитит ее.