Окутанная тьмой (СИ)

И сейчас Люси, видя эти темные, глубокие, бездонные глаза с такой знакомой долей безумия среди этой зловещей темноты, хочет осуществить свое желание в разы сильнее, хотя никогда раньше такой сильной, неподвластной тяги к чужой, а тем более демонической крови она не испытывала и сейчас это пугало. Это было как необъяснимое наваждение, желание попробовать себе подобного, того, у кого такая же сладкая кровь, не такая, как у людей – и пробовать его жадно, медленно, раскусывая, разжевывая каждый, самый маленький кусочек так тщательно, чтобы не упустить ни одного места, которое может прийтись по вкусу еще больше, чем людская кровь. Но Хартфилия знает и понимает, что это все пустое, просто голод доводит ее до беспамятства, да и исполнить это мерзкое, гадкое желание ей не даст никто – во-первых, она и сама не хочет его исполнения, хотя в глубине души все же живет противоречие, а, во-вторых, ей это никто не позволит сделать, ее остановят – Грей, Адриана и возможно Райто. Никто из них не посмеет, не позволит ей поддаться этому наваждению и убить кого-то просто так, просто потому, что хочется. Ей не дадут сойти с ума, даже на мгновение, которое может стоить кому-то жизни, хотя порой так сильно хочется стать безумной, невменяемой и просто убивать, наслаждаясь этим, не испытывая такого надоедливого чувства вины, которое преследует Люси изо дня в день. Вот только она и сама прекрасно знает, что такое просто невозможно – так не бывает и пора бы уже с этим смириться.

Хартфилия, поочередно опустив ноги на пол, неуверенно поднялась, пытаясь более-менее привести себя в чувства и оценить свои силы, но перед глазами все вновь поплыло, из-за чего пришлось немедленно, дабы предотвратить падение, схватиться за спинку скамейки. Приложив ладонь ко лбу, девушка болезненно поморщилась, в голове что-то будто звенело, заглушая все, что было вокруг – да, все же ее состояние сейчас оставляло желать лучшего. Тихие, легкие, почти неслышные шаги, недовольное цоканье и болезненное мычание со стороны Люси тут же привлекли внимание не менее ослабшего Леона, который так и не успел должным образом восстановиться. Их шансы друг против друга были приблизительно равны – ни он, ни она не успели вернуть себе былые силы, только слабость раздавалась по всему, телу заставляя превозмогать. Демон, кое-как, через силу оторвавшись от колонны, прошагал вперед, так же неуклюже стоя на ногах, не чувствуя той крепкой опоры, даже немного пошатываясь, хотя и делая вид, будто все в порядке и ничего не произошло. Он старался казаться пугающим, сильным, хотя они оба в таком состоянии, что вопрос заключается только в том, кто же выдохнется первым.

-Опять ты? – его голос был тихий, уставший, с хрипотцой и такой до тошноты ненастоящий, лживый, как и все остальное, что он – демон – только успел наобещать слишком доверчивому, наивному Леону, и все это, окружившее мага со всех сторон, одна сплошная ложь и иллюзия, в которую Бастия так слепо и наивно поверил, словно ребенок. Люси, глубоко вздохнув, прикрыв от все той же боли глаза, легко оттолкнулась от скамейки, так же продвигаясь не намного вперед. Сил было мало, но этого должно было хватить на несколько ударов, поэтому нужно действовать быстро, качественно и не щадя его, иначе все выйдет ей боком. Всего один удар должен уложить его так, чтобы он не смог больше подняться и продолжать этот глупый и полностью лишенный какого-либо смысла бой. – Здохни! Здохни уже! – он, забывая про свое состояние, обнажил клыки, изображая победную ухмылку, сделал тяжелый шаг вперед и вполне ожидаемо бросился вперед на такой скорости, что для человека это был бы самый обычный порыв ветра, вот только Люси хорошо различала его силуэт среди темноты, это безумное лицо, темные глаза и оскал. Похоже, что и у него был то ли план, то ли просто цель – конечно, не такая как у Хартфилии, но все же была – убить двух зайцев одним точным ударом. Убить ее быстро и, наконец, утолить свой бешеный, неподвластный голод, хотя Люси знает, точнее она уверена, что и то, и другое просто невозможно. Если же вдруг погибнет она, то на ее место придут другие, тем более, что эти другие стоят прямо за ее спиной, внимательно смотрят, хотя в отличие от двух демонов ничего толком и не различают.

-Молчать, пес, – надменно, слишком высокомерно отозвалась Хартфилия, посмотрев на него исподлобья красными, кроваво-красными глазами, сверху вниз, опуская его, унижая, показывая свое превосходство, даже не касаясь – лишь один взгляд. Но он – этот обезумевший от голода демон, видевший в ней не больше, чем еще одну душу, которую хочется прикарманить себе – не обратил никакого внимания, продолжая бежать между ровными рядами столов, колыхать ленты, цветы, свисающие с потолка, пока не добрался до своей цели. Нянчится с ним, жалеть его, позволять насмехаться над собой, Люси не могла себе это позволить и потому, стиснув зубы, мысленно извиняясь за это, отбросила его назад, казалось, простым ударом ноги. В этот момент она видела явное удивление в его глазах и еще большую ненависть, зародившуюся в нем, когда он, сдерживая крик и кровь, отлетел назад. Остановился он только у стены, оставив там небольшую, но заметную вмятину, а Люси про себя отмечала, что наверняка сломала ему несколько костей. Леон сидел у стены, опустив голову, держась дрожащей, поцарапанной до крови рукой за грудь, а Люси так и не смогла толком понять, куда она попала – то ли и вправду в грудь, то ли в живот, но в любом случае главное было то, что это больно и не менее неожиданно. Это было хорошо понятно по тихим проклятиям, которые одно за другим слетали с губ демона и по тяжелым, прерывистым вздохам, будто что-то засело внутри, мешая нормально дышать, принося свою личную порцию боли и все тоже желание отомстить. Сама Хартфилия, хотя и не оборонялась, а атаковала, выглядела не лучше – те же глухие удары сердца об ребра, те же тяжелые, прерывистые, дающиеся с таким трудом вздохи и полу прикрытые от усталости, почти полного бессилия глаза. Уже в который раз за последнее время Люси убедилась, что совершенно не умеет сдерживать в себе злобу и ярость, даже в такие важные моменты, когда все нужно заканчивать быстро – одно дело просто вырубить его, а совсем другое переломать предварительно все кости.

Взгляд Леона, направленный вперед, как раз на Люси, заметно помутнеет и он, пытаясь прийти в себя, смотрел лишь в одну точку, стараясь не заострять внимание на явные проблемы со зрением, ведь жгучая боль в районе сердца была куда важнее и серьезнее, хотя он и терпел ее так же, как и девушка свою непреодолимую слабость. Демон недовольно фыркает, сплевывает в сторону кровь и бледной, чуть дрожащее рукой стирает багровые дорожки с подбородка и с губ, вовсе не видя, что теперь взгляд Люси направлен на капли крови на полу – и эта кровь сейчас для нее такая алая, такая манящая, она уже будто чувствовала этот сладкий вкус во рту. За такие мерзкие мысли, зародившиеся в голове, девушка прикусывает себе кончик языка и, блаженно прикрыв глаза, довольствуется собственной кровью, пусть и не такой желанной и манящей, но на время отвлекающей от таких мыслей. Ее кровь не была до тошноты отвратительной и не была такой идеальной, как хотелось бы, в ней просто было что-то особое, что-то, что сейчас не давало ей потерять рассудок.

Стоит только Леону совершить попытку подняться, встать на ноги, как он тут же оседает обратно, болезненно морщась, жмуря глаза и прерывисто вздыхая, хватается рукой за бок – ощущения, мягко говоря, неприятные. Такое чувство, что внутри от такого, казалось, обычного удара что-то разорвалось, лопнуло, что-то жизненно необходимое, но пока причиняющее только боль. На все его мучения Люси крепко стискивает окровавленные зубы, понимая, что это было слишком, вновь она не сдержалась и переборщила. Если же она и дальше будет так медлить, давая ему время придти в себя, то Бастия, скорее всего, умрет от резкой боли и внутреннего кровотечения, так и не очнувшись, а этого допустить никак нельзя.

-Ты просто полное ничтожество, такому мерзкому существу как ты в этом мире нет места. Все черные, давно прогнившие, падшие души должны ответить за все свои грехи перед нашей общей Госпожой – Смертью. Неужели ты, жалкий дворовый пес, до сих пор не понял, кто стоит перед тобой? Я не такая как вы, я не просто какой-то там левый демон с большой дороги, я демон, который охотится на себе подобных и таким слабым, бесполезным мразям стоит бояться меня и ненавидеть, одновременно. Дрожать лишь от моего взгляда, не сметь произносить мое имя своим лживым языком, бояться поднять на меня свои гнусные, пустые глаза. Запомни это хорошенько и передай другим, таким же ничтожествам как ты, если, конечно, встретишь кого-то по пути в Ад – я не знаю жалости и пощады к таким как ты. Вы расходный материал, выродки и просто неудавшиеся творения тьмы, вы должны быть уничтожены. Это моя работа и, как ни странно, порой она приносит мне удовольствие, – с явным превосходством проговорила Хартфилия тихим, хриплым, но все же устрашающим голосом, медленно приближаясь к демону, сокращая между ними расстояние. Она слышит, как он пытается сдержать все хрипы и стоны, которые так и рвались наружу при каждом неловком движении, слышит его рваное дыхание и скрежет когтей по полу. Леон смотрит на нее исподлобья, тем испепеляющим, ненавистным взглядом, ведь он ни за что не собирался признавать ее превосходство над собой, свое поражение перед ней. Он не собирался признавать в ней истинного, кровожадного, безжалостного убийцу, который способен лишить его жизни.