Моя дорогая разрушительница

Арк Лапшин

МОЯ ДОРОГАЯ РАЗРУШИТЕЛЬНИЦА

ПРОЛОГ

В эту ночь мы оба спали спокойно, а проснулись от настойчивого телефонного звонка. Я поднял трубку, но вместо разговора получил только звуки тяжёлого дыхания в наушнике телефона. Я не стал придавать никакого значения этому звонку – такие звонки ведь иногда случаются в каждом доме. Наоборот, я был очень доволен случайным телефонным звонком, так как он сработал вместо будильника и как раз удачно, в вполне приемлемое для нас время. Вчера вечером мы с подругой запланировали поехать следующим утром в новый бассейновый и банный комплекс, недавно открытый в двадцати милях от нашего дома. Моя разбуженная возлюбленная недовольно кривила свою милую мордашку – ей бы очень хотелось поспать этим утром подольше.

Яркое весеннее солнышко освещало узкую, в две встречных полосы, красивую лесную дорогу, совершенно свободную от других машин. На дороге повсюду были установлены знаки ограничения скорости до 30 миль в час и знаки, предупреждающие о животных, которые могут пересекать направление движения. Я ехал медленно, стараясь соблюдать правила, и рассчитывал минут за тридцать добраться до цели.

Подруга, возбуждённая предстоящим приятным времяпровождением, всё время шалила, наклоняясь к моим коленям, чтобы зубами расстегнуть застёжку-молнию на моих джинсах. На самом то деле она просто дурила, подражая сюжету из фильма, который демонстрировали вчера вечером по телевизору. Я всякий раз пресекал баловство подружки, ласково отстраняя милую мордочку от своего причинного места и застёгивая молнию.

Когда возлюбленная, пытаясь в очередной раз сломить мою оборону, в который раз, внезапно и резко, наклонилась вниз, вдруг подряд раздались три выстрела: Ппах! Ппах! Ппах! А потом опять наступила полная тишина…

В моей жизни в меня ещё никто и никогда не стрелял. Бог меня миловал от Афгана и Чечни, звук выстрелов был мне знаком только по военным сборам в институтское время. Эти три звука выстрелов отличались от звуков автомата Калашникова, сохранившихся в моей памяти со студенческих времён, но всё равно я сразу, инстинктивно, понял, что это стреляли и стреляли прицельно по нашей машине.

Я почему-то совсем не испугался. До сих пор не знаю, почему? Наверное, я не успел. Наверное, моя душа, размягчённая безмятежной и медленной ездой по красивой дороге, была просто не готова к смертельному испугу. Моё сознание, защищаясь, вошло в какой-то тяжёлый ступор, и я был способен только на самые необходимые действия: я немедленно ударил по тормозам, заглушил мотор и огляделся вокруг. Я увидел кровь на остатках разбитого бокового стекла правой передней двери, отверстие, размером с яблоко, справа, на ветровом стекле машины, и, полностью неподвижную Марину, головой повалившуюся на мою правую ногу.

Поток тяжёлых мыслей резанул моё сознание:

- Случилось непоправимое несчастье, я виноват во всём…

- Я так и не сумел сберечь свою любимую…

- Я расслабился и совсем потерял бдительность…

- Я должен был догадаться, что этим утром нам звонили не зря…

- Я не должен был разрешать Марине возвращаться из Калифорнии…

- Ну, что же я теперь скажу Владимиру Ивановичу…

1. НОЧНОЙ ЗВОНОК

Полгода назад вся эта история началась с простого телефонного звонка.

Ночной телефонный звонок для программиста в Америке обычно приносит проблемы – как правило, звонит оператор ночной смены из центра обработки информации. Если он позвонил - просыпайся, садись к компьютеру, подключайся к сети и пойми, что произошло и как можно решить проблемную ситуацию. А на завтра тебя ожидают разбирательство с боссом и ужасная головная боль. Каждую ночь, ложась спать, обязательно подумаешь:

-Только бы сегодня миновало …

Так ведь нет, сегодня не миновало – настойчивый телефонный звонок!

Я медленно и мучительно просыпаюсь, хватаю телефонную трубку с прикроватного столика. Тьфу ты, да тут совсем не то, говорят ведь на русском…

- Саша! Это из Москвы тебе звонят, - сказал знакомый голос, - Владимир Иванович Самарин, помнишь ещё такого? Извини, если в неподходящее время звоню. Я точно не разобрался в разнице во времени между Москвой и Вашингтоном. Да и дело есть, весьма срочное.

Я пришёл в себя и облегчённо вздохнул, даже обрадовался - этого человека я уважаю. Владимир Иванович Самарин, бывший научный руководитель моей кандидатской диссертации, настоящий русский интеллигент, умница и, видимо поэтому, человек, совершенно не страдающий антисемитизмом.

-Да, конечно, я вас узнал Владимир Иванович, всё в порядке …

В Вашингтоне сейчас 12 ночи, я только недавно лёг.

Я рад Вашему звонку. Как вы вышли на меня? Что нового в Москве?

- Вашингтонский телефон я взял у твоей жены, а ваш нью-йоркский телефон знает Лена Архипова, заведующая аспирантским отделением нашего института.

Ты её должен помнить, она мне рассказывала, что ты для её матери лекарство из Америки присылал.

А у нас в Москве всё новое, Саша. Москву теперь не узнать, ни город, ни жизнь, ни людей.

Наш институт, например, почти совсем разогнали.

Оставили только лаборатории и отделы, которые сами себя полностью окупают.

Мою лабораторию спасли долговременные договора с Вьетнамом, мы ещё при тебе работы с ними начинали. Так эти наши работы до сих пор обеспечивают занятость и зарплату всех людей, оставшихся со мной. Не знаю, надолго ли? Думаю, что ещё на пару лет хватит.

А как твои дела, Саша?

Твоя жена мне сказала, что ты сейчас временно работаешь в Вашингтоне, по контракту.

- Это так, Владимир Иванович, мне пришлось временно оторваться от семьи. Мой кузен сосватал тут мне работу с зарплатой в два раза больше той, что я имел в Нью-Йорке. Вот я и подписался. В этой стране всё есть, только денег всегда не хватает…

Семье позарез нужны деньги – ведь с белого листа, всё заново начинать здесь пришлось, новая жизнь и на новой земле…

Жилье нужно было своё покупать – здесь, в Штатах, профессионалу совсем не престижно жить в съёмной квартире. Купили отличную, большую квартиру в хорошем районе Нью-Йорка. Дочь через пару лет в колледж пойдёт, а престижный колледж дорого стоит.

Здесь в Вашингтоне мне досталась нормальная работа – платят прилично, и работаем почти всегда только «от звонка до звонка». В Нью-Йорке таких условий работы практически не бывает. Наша финансовая компания в основном работает на государство – инвестирует в бизнес временно замороженные средства государственных структур. В таких полугосударственных организациях интересы трудящихся блюдут очень строго – показная, американская демократия. Если закреплюсь здесь, то будем переезжать всей семьёй, это решится через год. Пока вот живу бобылем, много играю в теннис, читаю, хожу в кино. Проведать свою семью езжу каждые две недели – это путь неблизкий, пять часов в одну сторону.

- В какой области науки ты трудишься в Америке, Саша?

- Моя работа не имеет отношения к науке. Если в двух словах, то я участвую в разработке системы управления доступом к конфиденциальной информации компании. А что у вас за дело ко мне, Владимир Иванович?

Для вас все, посильные мне дела, готов выполнить сам, а если непосильные – так помозгуем, что можно придумать и кого следует подключить?

Мой кузен, здесь в США, известный учёный, с ним можно обо всём посоветоваться.

- Да нет, Саша, дело у меня совсем простое и к науке тоже никакого отношения не имеет. Ты, пожалуйста, извини, что я тебя лишними заботами нагружаю. В следующую субботу, в аэропорту Вашингтона, мне сказали, что аэропорт называется Даллас, по вашему времени в 10.20 утра, рейс Аэрофлота номер 625, нужно встретить девушку, её имя – Марина Шинкарёва. Это дочь моего коллеги и друга, доктора наук Ильи Шинкарёва.