В поисках будущего (СИ)

Роуз справляется лучше, чем она от себя ожидала. Здесь столько людей, с которыми можно поговорить, что у нее не остается времени, чтобы погрузиться в ситуацию, в то, что на самом деле происходит. Кажется, будто каждый человек, с которым она когда-либо встречалась, пришел сюда, и она уверена, что каждый из ее класса в Хогвартсе пришел сюда, по крайней мере, большинство. Приходят и Лола с Марибель, как и несколько других человек из целительской академии. Она не удивлена, что большинство оттуда не пришло, потому что она не со многими там старалась познакомиться. Она ценит поддержку друзей и даже шутит и смеется с некоторыми из них. Это легче, чем она думала, но, скорее всего, потому, что она не думает об этом сейчас.

Здесь все ее прежние соседки по комнате, и в болтовне с ними проходят самые легкие полчаса ее дня. Она не видела Сьюзи и Меган больше года, а Элизабет оберегающе обнимает ее за талию, пока пересказывает ей какие-то глупые сплетни о знаменитостях. Она понимает, как скучала по ним всем и насколько легче была ее жизнь в Хогвартсе. Там она была намного счастливее, и она ловит себя на том, что хочет все это вернуть. Она знает, что не может, и она крепко обнимает своих старых друзей и благодарит их за то, что они пришли.

И только когда она замечает, как Элизабет тихо разговаривает с Алом на другом конце комнаты, она понимает, что происходит. Что, наверное, происходит уже давно. Элизабет стоит, положив руку ему на поясницу, и, когда он наклоняет голову, чтобы что-то ей прошептать, она поднимает руку и убирает волосы с его лица. Роуз не знает, что думать или чувствовать при виде этого, но мысль о предательстве первой приходит ей в голову. Как они могли от нее это скрывать? Они должны были быть ее лучшими друзьями. Она не может поверить, что они могли скрыть от нее такой секрет, особенно Ал, который всю жизнь ей все рассказывал.

Она спрашивает себя, что же еще он от нее скрывает.

Гермиона почувствовала дежа вю, когда стояла тут и пожимала руки людям, обнимала их и благодарила за то, что они пришли. Она делала все то же меньше года назад, на похоронах папы. А теперь она снова тут, делает это для своего мужа. Это казалось нереальным, и она спрашивала себя, может, это какой-то огромный ночной кошмар? У нее было чувство, что, если бы она сейчас спала, она не чувствовала бы себя такой усталой. Ей хотелось прилечь, так сильно, что она с трудом концентрировалась на том, что люди ей говорят.

Конечно, им всем ужасно жаль, и их бесконечная очередь только все больше утомляла ее. Наконец она извинилась, отошла от выражающих сочувствие и добрые пожелания и подошла к гробу. Она уже смотрела, когда пришла сюда первой, прежде чем начала собираться толпа, просто чтобы убедиться, что все в порядке. Она смотрела недолго, потому что от этого у нее закружилась голова.

Ее голова кружится и сейчас, когда она смотрит на тело. Оно выглядит, как Рон, но она не может об этом так думать. Она не религиозна и никогда не была. Ее не растили в церкви, и она была уверена, что немногие религии приняли бы ее со всей этой историей с ведьмовством. Но все же ей ужасно хотелось, нужно было верить, что он где-то здесь, а это тело перед ней лишь оболочка. Она не могла вынести мысль, что это он. Что он мертв и что это тело – все, что от него осталось. Ей внезапно захотелось, чтобы у нее была хоть какая-то вера, но она не могла внезапно обратиться к религии только потому, что ей это понадобилось.

И у нее все равно не было даже сил попытаться.

Ей хотелось прикоснуться к нему. Хотелось пригладить его рубашку, поправить волосы, чтобы они выглядели более естественно. Но она этого не делала. Она не хотела чувствовать, какой он холодный, как окаменело мертвое тело. Она это видит, но если она очень сильно попытается, то сможет убедить себя, что он всего лишь мирно спит.

Это не по-настоящему. Этого не может быть. Это не может по-настоящему происходить… Она не могла заставить себя поверить, что она действительно стоит над телом своего мужа на его похоронах. Она велит себе проснуться, велит проснуться ему. Она не замечает, что сжимает стенку гроба, пока ее пальцы не начинают болеть. Она смотрит на них и видит, что они уже белые. И она уверена, что если она разожмет пальцы, то потеряет сознание.

Гарри видит, как она стоит там, и наконец заставляет себя подойти. До сих пор он старался себя чем-то занять и избегал Гермиону. Вокруг нее было миллион разных людей, и он не хотел ее беспокоить. Не говоря уже о том, что он до сих пор не был уверен, что она захочет с ним говорить после того, что Лили сделала Хьюго. Но он все равно идет к ней и становится рядом.

Он ничего не говорит некоторое время, просто стоит рядом с ней и смотрит на Рона. Он чувствует боль где-то в районе живота и усилием воли заставляет себя не плакать. Он плакал в последние дни больше, чем за всю свою жизнь. Но он не может позволить себе делать это перед Гермионой, потому что ей не нужны чужие слезы. Он это знает.

– Посмотри на его волосы, – когда она говорит, ее голос звучит странно и отстраненно, и он бросает взгляд на нее, прежде чем снова посмотреть на него. – Это неправильно.

Он не замечал, но, когда он обращает внимание, он видит, что она права. Волосы Рона никогда не были так аккуратно уложены за всю его жизнь. Кто бы ни готовил тело, он позаботился, чтобы все было идеально и пристойно, и на нем это выглядит странно и чужеродно.

Он снова смотрит на Гермиону, которая внезапно выглядит совсем больной. Ее кожа стала из бледной какой-то сероватой. Он волнуется, не заболела ли она. Она выглядит так, будто сейчас упадет в обморок.

– Ты в порядке? – тихо спрашивает он, думая о том, как глупо звучит его вопрос, когда он произносит его вслух.

Она кивает и еще крепче хватается за стенку гроба. Но секунду спустя она останавливается и качает головой. Только один раз. И это говорит все, что ему нужно знать.

– Пойдем, присядем, – говорит он ей и протягивает руку, чтобы мягко отцепить ее руку. Она не борется с ним, но он не может не заметить, что она словно повисает мертвым грузом в его руках, когда он поворачивает ее. Она кажется бессознательной, и он неуверен, понимает ли она, где находится.

Он ведет ее к свободным стульям, но их останавливают новые посетители. Он удивлен, что Гермиона действительно понимает, что происходит, и она может достаточно держать себя в руках, чтобы ровно говорить с людьми, которые подходят к ней и выражают свои соболезнования. Она вежливо улыбается и обнимает каждого, благодаря за визит и поддержку. Это поражает его.

Он понимает, что она замечательно со всем справляется, когда отвлечена. Она не переставала двигаться с той минуты, как он сообщил ей новости, и у него чувство, что она знает, что, если остановится, она сорвется. Он не может не восхищаться ее силой, потому что она в этом куда лучше него. Он был полной развалиной и не хотел ничего больше, чем сесть и поплакать подольше.

Он видит, как входят Драко и Астория, но ничего не говорит. Два министерских сотрудника что-то громко говорят ему в ухо, и он пытается сосредоточиться на том, что они говорят, пока Гермиона кивает и произносит какие-то общие слова. Малфои идут к Роуз и Скорпиусу, и Гарри смотрит, как Роуз начинает рыдать, когда Астория обнимает ее. У Роуз весь день были перепады настроения, и он внимательно следил за ней, чтобы убедиться, что она в порядке. Она быстро переходит от смеха к слезам, но пока с ней было все настолько в порядке, насколько можно было.

Наконец они подходят туда, где все еще стоят Гарри и Гермиона. Перед ними несколько человек, и Гарри замечает ту секунду, когда Гермиона их видит. Она тут же немного напрягается, но продолжает вежливо говорить с парой, которая в данный момент выражает ей соболезнования. И, когда настает очередь Малфоев, Гарри удивлен, когда видит, как она надевает фальшивую улыбку.

Астория говорит за всех, конечно, и она сообщает, как сочувствует в их потере.