Темные дни, черные ночи (СИ)

- Ты что? – он не понимает ее настроения, но и неудивительно. Он никогда ее не понимал.

- Останови машину, дорогой! – потребовала она.

- Там опасно, Круэлла, сиди здесь и даже не думай вылезать!

Вот еще! Нашелся папочка, чтобы командовать. Круэлла дергает ручку двери на себя, не оставляя Голду выбора – машина с жалобным скрипом останавливается в нескольких шагах от антикварной лавки и Де Виль выскакивает из нее со скоростью, которой бы позавидовал любой олимпийский чемпион. Она угодила туфлей в грязь, но плевать. Нужно искать выход самостоятельно, раз Крокодил намерен в самый неподходящий момент размышлять о смерти.

- Ты куда собралась, Круэлла?

Он хватает ее за локоть, стараясь удержать, но Круэлла вырывается, гневно сверкнув глазами:

- Знаешь, дорогой, ты меня порядком достал. Если ты намерен сдохнуть прямо сейчас – пожалуйста, я не держу. Прыгни с башни, так будет быстрее и не столь болезненно. Но я умирать не намерена. И если для того, чтобы хотя бы попробовать обыграть смерть, мне придется какое-то время потерпеть рожи Прекрасных, значит, так тому и быть. Оставь меня!

Хвала волшебникам, он послушался и не стал с ней спорить. Просто идет рядом, пока она почти бежит к лавке, не сомневаясь, что испуганные меченные уже собрались там и наверняка ждут Голда. Как обычно, их самый ненавистный враг стал вдруг самой желанной персоной в городе.

Она права. Компания героев, возглавляемая Прекрасными и Реджиной уже ломится в двери лавки, будто не видит, что они закрыты. Как маленькие дети жмутся друг к другу, испуганные смертельной опасностью. Круэлла едва подавила в себе желание немедленно высмеять их за лицемерие. Лучше бы эти идиоты помогали Румпелю хоть изредка, когда он нуждается в этом.

- Разойдитесь! – расталкивая локтями растерянных гномов, громогласно скомандовала Де Виль. Пробравшись в самую гущу толпы, она бросает уничтожающий взгляд на Румпеля, нерешительно топчущегося на другой стороне улицы, поклявшись себе, что если он сейчас сам не придет, она притащит его сюда за волосы, плевать, как это будет выглядеть.

Румпель, к его счастью, все же неспешно ковыляет к лавке, тяжело опираясь на больную ногу. Что это он снова хромает? Неужто метка действует так?

Не успел он как следует приблизиться к лавке, как сразу же подпал под лавину расспросов от доблестных героев. Как стая каркающих ворон блюстители морали и порядка набросились на мрачного, растерянного мага, и Румпелю лишь удается выдвинуть вперед ладони, защищаясь от геройской атаки.

- Тихо! – мадам Мэр решила, конечно, все взять в свои руки и, признаться честно, Круэлла весьма благодарна ей за это. – Румпель. Я вижу, у тебя тоже есть эта отметина. Скажи, что за чертовщина?

- Метка смерти. Пират решил убить всех нас, дорогуша – равнодушно говорит он, проходя, наконец, в свою лавку и пропуская вперед растерянную Эмму и злую, как черт Круэллу.

Мери-Маргарет тихо ахает.

- И что же нам всем делать теперь? – это общий вопрос, сорвавшийся с уст смазливого Точеного Подбородка, но и застывший у каждого в глазах.

Круэлла внимательно смотрит на Румпеля, ища то единственно важное в его взгляде, что хочет видеть теперь – надежду. И отшатывается, вжавшись в стену, потому что знает – надежды нет. Она видит в его глазах приговор.

Румпель неспешно проходит к столу, доставая какие-то баночки и склонившись над ними в колдовстве. Общее напряжение, повисшее сейчас в воздухе, передается воздушно-капельным путем. У Де Виль начинают дрожать колени, но не от страха, а от злости. Она слишком много дерьма хлебнула в жизни. Она отказывается сдаваться теперь, когда все, наконец, стало почти хорошо. Ей хочется вырвать Румпелю волосы, или броситься к машине и увезти их на край земли, где нет этой мерзкой магии и кучки зарвавшихся героев.

Но Румпель делает то, что у него всегда получалось великолепно – сдается. И принуждает одним своим взглядом делать это же всех остальных.

- Что ты молчишь, Голд? – Реджина подходит к нему, хватая его за плечи и снова Круэлла чувствует благодарность. Ей самой сейчас очень уж хочется так поступить. – Говори, что нам делать, не то я тебя размножу об стену, клянусь всем на свете!

Круэлла бросает гневный взгляд на любовника, показывая, что намерена помочь бывшей Злой Королеве в этом деле, если потребуется. Румпель полным достоинства жестом сбрасывает ее руки с плеч и щурясь, рассматривает жидкое содержимое бутылочки, которое только что приготовил.

- Нужно выпить это зелье, дорогуша, тогда метка перестанет беспокоить.

- И все? – Реджина готова наброситься на него, как гадюка, Круэлла же царапает ногтями манто. Ох, она ему сейчас точно глаза выколет, если не возьмет себя в руки и не перестанет немедленно хандрить!

Но Румпель, похоже, даже не думает это делать. Он лишь обреченно кивает.

- Все.

========== Глава 40. Отчаянье ==========

- Да ты что, совсем обалдел! Я тебя сожгу сейчас, чертов урод! – под пальцами Реджины появляется крохотный угрожающий огонек. Круэлла продолжает сверлить любовника взглядом, поддерживая Миллс как никогда раньше. Она испытывает схожие желания.

- Успокойтесь, мисс Миллс, - Голд действительно поразительно спокоен, - что толку грозиться убить меня, если скоро мы все падем жертвами обезумевшего пирата. Я могу приготовить для вас зелье, чтобы избавить вашу кожу от боли. Это – единственное, что мне под силу в этой ситуации. Но если вы не хотите – я не буду.

- Но нельзя же вот так сдаваться! – задыхаясь, возразила Белоснежка. – Всегда есть надежда.

- Ты был в Подземном царстве, расскажи хотя бы, что нас ждет?

По губам Румпельштильцхена ползет горькая улыбка и он словно бы уносится взглядом куда-то далеко, покидая и маленькую лавку и героев, растерянных и беспомощных, как никогда раньше.

- Да, я был там. И поверьте, это самое ужасное место, которое только можно себе представить. Там в воздухе витает безнадежность. Отчаяние. Боль. Там столько страданий, что в них легко захлебнуться. Осознать, что ты мертв, отчаянно трудно. Но еще сложнее понять, что эта однообразная серость вокруг тебя никогда не закончится. Что ты ешь и пьешь по привычке. Что шастаешь по городу, как чума, просто потому, что так было когда-то. Что время течет совсем по - другому, и ты понятия не имеешь, сколько там провел. Жить, постоянно думая о том, что ты никогда не увидишь никого, кто тебе дорог – это верх ужаса. Потому что даже в этом проклятом месте ты чувствуешь себя живым. Но твое тело мертво и тебе никогда не вернуться к прежней жизни, как бы отчаянно ты этого не хотел. Подземное царство – это лабиринт, из которого нет выхода. А Темных и злодеев там вовсе не жалуют. Ты испытываешь каждую секунду такую страшную боль и такие муки, что распятие Иисуса на Христе кажется тебе детской забавой. Каждую минуту ты молишь небеса, подернутые красной дымкой, о том, чтобы умереть, и визжишь от боли, когда понимаешь, что это невозможно, потому что ты уже мертв. Вот что такое царство Аида. Нам очень не повезло.

- Ладно, и что нам делать? – снова спрашивает Прекрасный, правда, уже не так бойко, как прежде. Страшные сказки от Румпеля поубавили его спесь. Прихватив парочку пилюль и колб, Румпель выходит из лавки и равнодушным тоном говорит, будто бы его это не касается: