Полночный поцелуй

Но у Эрика-то тело есть, с этим не поспоришь! И еще у меня сохранилось одно четкое воспоминание — о том, как я посмотрелась в зеркало в машине.

Я пошла в ванную и стала изучать шею, поднимаясь на цыпочки, чтобы всмотреться поближе. На ней все еще виднелись ржавые пятнышки, так что я намочила полотенце и стерла их. Сулли и Моравия ни разу не говорили, что люди, ведущие вампирский образ жизни, используют свои фальшивые клыки, чтобы сосать друг у друга кровь, но с чего бы они стали об этом упоминать? Мне бы тоже в голову не пришло рассказывать им, чем я занимаюсь в постели (хотя, конечно, тут и рассказывать не о чем). Я вымыла шею, но продолжала ее тереть, поскольку не сомневалась, что где-то там должна быть ранка. Впрочем, никакой ранки не было.

Проходя мимо комнаты Кимберли, я увидела, что ее кровать с балдахином аккуратно заправлена, пушистое белое покрывало и розовые подушки лежат на своих местах, и подумала, что она, наверное, тоже познакомилась с кем-то в клубе, но тут же вспомнила, что она собралась пожить в доме у родителей, пока те отдыхают на Бермудах.

В кухне я налила себе стакан апельсинового сока и сунула в тостер кусочек хлеба. В желудке крутило, и меньше всего мне хотелось есть, но я понимала, что это пойдет на пользу. У сока оказался странный привкус, какой-то металлический. Проверила срок годности — нет, все в порядке. В тост как будто добавили песок, и я подумала, что Кимберли перешла на здоровое питание, но нет, упаковка была обычной.

После завтрака я открыла шкаф и надела сдержанный черный брючный костюм и накрахмаленную белую блузку, надеясь, что консервативный наряд поможет мне перестать ощущать себя чокнутой, помешанной на вампирах потаскушкой.

Я едва успела сесть за стол, как в дверь постучались. Вошел Стив в сером костюме (пиджак с тремя пуговицами), рубашке в голубую полоску и серебристо-сером галстуке. Из нагрудного кармана выглядывал носовой платок в тон.

— Ну, Императрица Ночи восстает из своего гроба. Как прошли ночные празднования?

Улыбка на загорелом лице была хитрой, темные глаза искрились озорством. Мне уже не в первый раз пришла в голову мысль, как я рада, что он гей, иначе его красота заставляла бы меня слишком нервничать.

— Стив, ты не поверишь, что со мной вчера случилось!

И, не успев понять, что делаю, я вывалила на него все о своей интрижке с Эриком Тейлором, вампиром-капиталистом. Всю историю — за исключением крови у себя на шее. Стив, обычно вечно то и дело прерывавший всех, на этот раз слушал, открыв рот. Замолчав, я выдержала паузу в надежде услышать что-нибудь ободряющее.

— Ну знаешь, жаль, что я бросил курить, потому что как раз сейчас не помешала бы сигарета. И что, ты собираешься снова с ним встретиться?

— Благоразумно было бы ответить «нет», но если быть до конца честной, я этого сказать не могу. В нем есть что-то такое, что… — Я не могла подобрать правильное слово.

— Не говори больше ничего, милая. Если он хотя вполовину такой красавчик, как ты описываешь, я бы позволил ему пососать…

Я его прервала:

— Знаю, твою кровь.

Стив сел и положил ногу на ногу, продемонстрировав мне свои бледно-лиловые носки и сверкающие черные штиблеты.

— Так, а теперь давай серьезно. Говоришь, что ты вырубилась?

— Да, мне так кажется, но я не уверена.

— И сколько ты выпила?

— Насколько я помню, один коктейль.

Стив погрозил мне пальцем.

— Я видел такое в шоу Опры. Парень подсыпал тебе рогипнол. Ну, знаешь, специальное снотворное для изнасилования на свидании.

— Да брось, Стив. — Я засмеялась, хотя сама идея показалась мне не такой уж притянутой за уши. По крайней мере она объясняла похмелье.

— Надо было мне пойти вчера с тобой. Теперь я себя ругаю. А где же была Кимберли, пока этот негодяй тебя окучивал?

— Там, где следовало быть мне. Разговаривала с клиентами, — виновато ответила я.

— Ну, во всяком случае, с тобой все нормально, так? Больше ничего не случилось?

— Мы обменялись визитными карточками.

Стив наклонился ко мне и прищурился.

— Это не было изнасилованием. Он тебе понравился, правда, принцесса?

— Ну откуда я знаю, я с ним только что познакомилась! И вообще, вот-вот начнется совещание, мне нужно проверить голосовую почту. Давай поговорим; позже.

Он не шелохнулся.

— Стив, мне нужно немножко побыть одной!

— Чтобы позвонить этому парню? Не делай этого, слишком рано. Подожди хотя бы сорок восемь часов.

— Выметайся!

Стив тяжело вздохнул, но послушался, показав мне на пальцах четыре и восемь.

Я проверяла голосовую почту одновременно с электронной в надежде увидеть там имя своего нового возлюбленного. Он сказал, что предпочитает традиционные способы, но я слишком привыкла к электронному общению, чтобы поверить, будто кто-то в наши дни и в возрасте моложе девяноста будет писать бумажные письма. Ладонь на мышке вспотела, пока я прокручивала сообщения во входящих.

Первое голосовое сообщение было от Леса Бэнкса, художника-графика. Он попросил перезвонить ему, но не сказал зачем. Звонок поступил вчера в 17.45, уже после того, как я ушла из офиса. Я его сохранила и сделала пометку — позвонить. Следующее сообщение было от матери, сегодня в 9.02 утра:

— Солнышко, я знаю, что ты по-настоящему занята, но мы с папой не видели тебя уже несколько недель. Может, придешь пообедать в воскресенье? Я сделаю твой любимый мясной рулет…

Обычно путь к моему сердцу лежит через желудок, Ни сегодня мне меньше всего хотелось думать о еде. Все же я сохранила и это и сделала еще одну пометку — перезвонить маме.

В последнем сообщении какой-то парень, явно читающий написанный кем-то текст, приглашал меня на конференцию по онлайн-маркетингу в Остин, штат Техас. Это я удалила.

Срочное совещание назначили в зале «Ферлингетти», выходившем окнами на залив и украшенном фотографиями автора и поэта перед книжным магазином «Городские огни», который он основал в Норт-Бич в пятидесятых. Все уже собрались. Дик сидел во главе стола, постукивая карандашом и поглядывая на часы.

Справа от него сидела Кимберли, и по ней было видно, что она ничуть не страдает от последствий вчерашней ночи. Впрочем, оделась она более сдержанно, чем обычно. Полагаю, с учетом печальных обстоятельств сегодняшнего совещания. На шее у нее висела цепочки с бриллиантом величиной с орех кешью. Скорее всего настоящим.

Слева от Дика сидела Лакшми Рой, еще один рекламный консультант, такая маленькая, что мне всегда казалось — ее нужно сажать на высокий детский стульчик. Индианка по происхождению, она представляла собой классический американский образец успеха. В тридцать лет поступила в Йель, потом работала в Голливуде и успела собрать кучу дипломов и верительных грамот, столь же грандиозных, сколь маленькой была сама. Если верить работавшему на нее Стиву, стиль управления Лакшми отличался от стиля Люси, как день от ночи. Лакшми, доброжелательная и справедливая, всегда была готова выслушать любое предложение и доверяла тем, кто этого заслуживал. Слева от нее устроился мой приятель Стив. Он пристально смотрел на меня, будто ожидал, что я вот-вот рухну на пол из-за последствий приема рогипнола.

Рядом со Стивом сидел еще один ассистент Лакшми, Чейз Джонсон, недавний выпускник, член студенческого братства, о ком Стив отзывался как о «пивном бочонке в человеческом облике». Тут же сидела я Тереза с открытым ноутбуком, готовая делать записи. Ее шелковая красная рубашка слегка приоткрывала два торчащие ключицы. Я села рядом с Уэбстером Нортрапом, менеджером креативного отдела. Уэб пытался совместить в одежде стиль креативщиков и консультантов и ради этого носил «ливайсы» и рубашки с закатанным и рукавами. Прилично за тридцать, с круглым приятным лицом, карими глазами, густыми темными волосами и наметившимся брюшком. Еще присутствовали копирайтер и медиа-координатор.

— Ну, раз и Энджи здесь, можем начинать, — сказал Дик. — Как вам всем известно, Люси Уэстон не появляется на работе с пятницы. Она не позвонила нам и не отвечает по домашнему телефону. Вчера мы обратились в полицию, и они разбираются в ситуации. Разумеется, все мы надеемся на лучшее, но сейчас наша задача — перераспределить текущие дела так, чтобы клиенты не испытывали никаких неудобств.