В поисках будущего (СИ)

Он ушел от них всех.

Ей хотелось его за это возненавидеть. Она хотела ненавидеть его за то, что он бросил своих детей, бросил их жизнь, бросил их мечты. Она хотела ненавидеть его за то, что он бросил ее. Она уже миллион раз в жизни пыталась его ненавидеть, и это всегда длилось недолго. Но это не имело значения. Она не думала, что могла бы его простить, и, если честно, не хотела. Принять гнев было легче, чем отчаяние, а в отчаяние она отказывалась впадать.

«Это нормально – плакать».

Она слышала эту дурацкую фразу по двадцать раз на дню с тех пор, как это случилось. Каждый раз, когда кто-то говорил это, ей хотелось ударить его и заорать, спасибо, мол, большое, а то она и не знала, что плакать в Англии разрешается законом. Им было легко это говорить, верно? Им даже легко было и поплакать. Им не надо было заботиться о трех детях. Им не надо было готовиться к похоронам. Им не надо было управлять гребаной страной.

Так что да, для всех нормально и хорошо было плакать, но не для нее.

Если она даст волю слезам, они никогда не остановятся. Она была уверена в этом. Она сразу сломается и не сможет нормально функционировать. Она не могла себе позволить дойти до этого. Ей нужно было сфокусироваться на гневе по отношению к нему, на обиде за то, что он оставил ее одну заботиться обо всем. На злости, которую она чувствовала, за то, что он нарушил свое обещание и сделал то, что когда-то поклялся никогда больше не делать.

И в тот день, когда она наконец-то решила принять душ, она вошла в спальню за чистой одеждой. Она проигнорировала расправленную постель и подавила желание лечь и уснуть на миллион лет. Она пошла прямо к гардеробу и достала какой-то скучный наряд. Она пыталась не обращать внимания на другую часть шкафа, где висели его вещи, но, конечно, это было трудно. И когда она повернулась, чтобы поскорей направиться к выходу, она случайно увидела их краем глаза, и на секунду ей почти показалось, что он был здесь. Пиджак, который он купил для рождественского ужина, висел в нескольких сантиметрах от ее лица, и, казалось, насмехался над ней. Она не думала дважды, прежде чем стянуть его с вешалки и разорвать с силой, о которой она и не подозревала. Она оторвала сначала один рукав, потом второй. А потом она прижала коленкой спинку пиджака и со всем удовольствием разорвала его ровно посередине. От звука рвущейся ткани и ниток ей необъяснимо стало легче. Поэтому она взялась за рубашку и брюки. И прежде чем она это осознала, половина гардеробной уже была пуста, и там не осталось ничего, кроме обрывков и лоскутов на полу. Вешалки были пусты, кроме нескольких рубашек, которые она каким-то образом пропустила.

И она почувствовала себя… сильной.

Она понимала, что была совершенно беспомощна, и, уничтожая его одежду, она ощущала тот контроль над ситуацией, которого жаждала и который ей был нужен. Это заставило ее почувствовать себя не такой бессильной, как будто было что-то, что она могла сделать.

Она могла уничтожить его одежду, как он уничтожил ее жизнь.

Несколько секунд она стояла там одна, глядя на порушенный гардероб и на бесполезные теперь обрывки одежды на полу и полках. Они все еще пахли им, все еще выглядели, как его. Она знала, что должна была их собрать, но не могла себя заставить.

Поэтому, не удостаивая их вторым взглядом, она покинула гардеробную и вышла из спальни.

И она оставила его так же бездушно, как он оставил ее.

========== Глава 34. Лили. 5 марта ==========

Каково это, когда ты теряешь своего отца?

Роуз, Хьюго, Лэндон… Они мне как родные, пусть даже на самом деле и нет. Они мне самые близкие, что есть (кроме моих настоящих братьев, конечно). Но нас, можно сказать, вырастили вместе: ну, кроме Лэндона, потому что он намного младше – меня, Роуз, Хьюго, Джеймса и Ала. Мы словно семья из пяти детей и четырех родителей. Так что можно сказать, что я понимаю, что они чувствуют.

Но на самом деле нет.

Потому что то, что мы были как одна семья, не значит, что мы такими были на самом деле. И уж точно мы не такие сейчас. Большинство из нас не ладят друг с другом, и есть те, которые вообще никогда с другими не видятся. И прошло уже очень много лет с тех пор, как мы проводили по множеству дней все вместе в одном доме. Может, наши родители еще и близки, но мы, дети, точно нет. И, полагаю, мы всегда это знали.

Но я все еще задаюсь вопросом, каково это… Ужасно, уверена, и еще, наверное, по-настоящему нереально. Я имею в виду, мой отец – он ведь тот самый Гарри Поттер, понимаете? Сама мысль о том, что он может умереть, невозможна, так что не то что бы я когда-нибудь о таком думала. К тому же, вы не можете терять родителей, когда еще сами дети. Ну, то есть, конечно, может быть, когда вы еще совсем маленькие и остаетесь сиротами, как папа и Тедди. Но это по-другому: они и не знали, что может быть иначе. Они никогда не знали своих родителей, так что не то что бы у них было огромное количество воспоминаний, которые можно было бы лелеять и о которых скорбеть. Их родители, скорее, какие-то выдуманные фигуры у них в мозгу – люди, о которых они слышали, но никогда не встречали.

Но с дядей Роном все по-другому. Он не какой-то таинственный человек, о котором только рассказывают истории – он настоящий. У него была работа, жизнь и семья. И у него трое детей, каждый по-своему ебанутый. И что теперь им делать, когда их папа умер? Это совсем не имеет смысла, правда?

И это просто ужасно, конечно. Я все еще не могу поверить, а ведь прошло уже несколько дней. И каждый день это первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь, и последнее, когда засыпаю. Не думаю, что я вообще это по-настоящему осознала, потому что такое ощущение, будто это какой-то кошмар.

И все опустошены.

Думаю, моему папе хуже всех, даже хуже, чем тете Гермионе (хотя подозреваю, что она прикидывается нормальной: я еще ни разу не видела, чтобы она плакала…). Но папа просто в гребаном раздрае. Никогда раньше его таким не видела. Я видела его раздраженным, видела подавленным. Бог знает, сколько раз я видела его сердитым… Но я никогда не видела его таким. Он действительно выглядит таким, знаете, потерянным. Как будто половину всего времени он не понимает, где он, не то что, что ему делать. Это правда грустно. И страшно, потому что я никогда не видела своего папу таким расстроенным. Мама до смерти за него волнуется, но и ей тяжело, конечно, ведь умер ее брат. Но, думаю, она старается делать все возможное, чтобы помочь папе, даже если для этого приходится забыть про собственную скорбь.

Папа много плачет. И это странно, потому что он не из плакс. Я не помню, чтобы когда-либо видела его плачущим, даже тогда, несколько лет назад, когда Джеймс очень сильно расшибся. И это пугает. Я имею в виду, вы не должны видеть, как плачет ваш отец, верно? Папам положено быть самыми сильными в мире, они должны защищать вас от плохого. Так что же вам делать, когда вы видите, что плохое случается с вашим папой? Хотелось бы мне знать, потому что это действительно самое ужасное, что я видела в жизни. Я не хочу, чтобы он плакал, потому что, когда он плачет, это действительно значит, что надежды нет. Что это не ложь. Это правда.

Мой дядя умер.

И еще конечно есть Ал, который видел, как все это случилось. Он говорит, что это все его вина, но я уверена, он говорит это, просто чтобы так справиться со своим горем. Наверное, это самое ужасное: увидеть, как кто-то настолько близкий тебе умирает прямо на твоих глазах. Это было бы трудно увидеть и с кем-нибудь другим, но в миллион раз хуже, когда это происходит с кем-то, кто почти что тебя вырастил. У Ала из-за этого кошмары. Я знаю, потому что слышала, как он говорил об этом маме однажды утром. Она пыталась заставить его пожить некоторое время дома, но он отказался и сказал, что в порядке. Глупо было такое говорить, учитывая, что он всего несколько минут назад сказал, что у него кошмары. Но никто и не заявляет, что Ал – самый умный человек на планете. Так что теперь мама и из-за этого беспокоится, и я ясно вижу, что она все ближе к той точке, когда окончательно сорвется.