Мой ангел-хранитель (СИ)

Тонкая, изящная девушка, низенькая ростом, с распущенными белокурыми косами, что расстилаются по её спине, спадают с плеч, стоит прямо перед ним. На аккуратном личике её виднеется радость, а пухленькие губки силятся улыбнуться, но боятся. Боятся спугнуть эту минуту счастья, когда она снова видит перед собой любимого супруга. И губки её лишь подрагивают в улыбке, а голубые глаза светятся ярче, чем солнце на небесах, ярче, чем звезды. Локи переводит взгляд на малыша, которого Сигюн нежно держит на своих руках. Колдун не верил своим глазам, не верил, что наконец видит это чудо, что наконец видит своего сына. Ребенок улыбается, теребит маленькими ручками пуховое одеяло, в которое укутала его заботливая мама. Черные, как крыло ворона, волосы уже стали длиннее, и челка еле спадает на глаза. В зеленых глазах маленького Нари проскальзывают те же блики лукавости и игривости, и Локи узнает их. Сейчас ему казалось, что он смотрел в зеркало, где видел себя совсем младенцем.

-Мы пришли к тебе. Только прошу, не прогоняй нас. Нари очень сильно хотел тебя увидеть, - промолвила Сигюн тихим шепотом. На лице мага воцарилось отчаяние, он ринулся к жене и сыну, но, протянув к ним ладонь, тут же остановился, понимая, что если сейчас коснется её или его, то иллюзия исчезнет.

-Я не могу дотронуться до тебя, если я это сделаю - вас уже не будет рядом. Я не хочу этого, - тихий, немного дрожащий, но до головокружения приятный голос Локи заставил девушку приостановить свое дыхание, чтобы не упустить ни одного произнесенного им слова.

Маг не может оторвать глаз от своего первенца, улыбка на тонких устах появляется сама собой, когда Нари протягивает к отцу маленькую ручонку, и Локи так хочется коснуться её ладонью, почувствовать теплую, нежную кожу младенца, но он вынужден отпрянуть назад.

-Я чувствую, Сигюн. Даже через иллюзию я чувствую эти ещё слабые потоки и вспышки магии. Она у него в крови, - колдун поднимает глаза на супругу, нежно улыбаясь. Такой улыбки она ещё никогда не видела. Вот она - там самая искренность, которую Бог обмана прячет ото всех.

-Я знаю, милый. Нари пошел в тебя. Он будет отличным магом, ты научишь его всему, - она улыбается, хотя видит, как точно такая же улыбка соскальзывает с лица мужа.

-Ты снова кормишь себя пустыми надеждами? Зачем? - спрашивает Локи, заглядывая в её глаза, в которых бушует могучее море, в которых кроме истины, любви, нежности, верности он никогда более ничего не видел.

-Я буду продолжать верить в это, что бы ты не говорил. Всеотец не может так просто оставить тебя здесь, не сможет Тор жить легко, зная, что его единственный, пусть и не родной, брат навеки заперт в темнице, Фригга не забудет о своем младшем сыне, никогда не бросит, и мы с Нари ни за что на свете не оставим тебя здесь. Пока на свободе тебя ждут и ты нужен кому-то, у тебя есть ещё шанс быть свободным, - девушка говорила уверенно. Но Локи же слышал в её словах лишь красивую сказку, что написал давно забытый всеми автор, продолжающий верить в свои же письмена. Под “автором” маг подразумевал, конечно же, любимую жену. Наивная девчушка, которая тысячу раз встречала на своем пути обман и жестокость, но отчаянно продолжает верить в лучшее.

-Ты была на последнем суде, Сигюн. Ты сама все слышала и видела. Для Одина я больше не сын, и я никогда таковым не являлся. У меня никогда не было отца, я всего лишь думал, что он здесь, рядом со мной, но то было лишь притворством. Он всегда был далеко, хотя держал меня за руку в детстве. Эта обманная пелена спала, я, хоть и слишком поздно, но успел прозреть, увидеть, что всё это время был одинок. У меня никогда не было отца, и сейчас его тоже нет, - в глазах Локи потонуло горькое отчаяние от осознания того, что он не лжет. Не лжет, и ему больно от слов, которые так хотелось бы обратить в пустой кошмарный сон, в ужасный обман. -Сигюн, все закончилось. И вам вместе с Нари стоит вернуться в Ванахейм, в твой родной дом. Я не хочу, чтобы ты маялась каждый день в запертых роскошных комнатах, куда моя нога больше не ступит, не хочу, чтобы ты прозябала здесь и глотала колкие словечки асов. Я не хочу, чтобы моего сына считали изгоем в Асгарде. Вам нужно уйти.

Услышав эти слова, Сигюн заметно побледнела, замерла, будто превратилась в статую; в статую, которая все чувствовала, и от этого ей было невыносимо больно.

-Нет. Я не уйду, я не вернусь. Асгард - мой родной дом, и я останусь здесь, здесь останется наш сын. Я не брошу тебя, Локи. Не смей меня об этом просить, - голос ванки дрожит, она изо всех сил старается не заплакать, и, чувствуя беспокойства матери, Нари начинает взволнованно скулить, гнуть маленькие губки, озираясь то на маму, то на отца.

-Послушай! Я - твой муж, и мне решать, останешься ты здесь или уйдешь в Ванахейм. И я уже решил, - Локи повысил голос, но волнительный всхлип ребенка заставил его умерить пыл. Маг даже сам не понял, что заставило его выпустить гнев на сжавшуюся Сигюн. Локи опустил глаза на Нари, который испуганно прижался к матери, боязливо протянул ручонку к отцу, желая коснуться его. -Так будет лучше для вас обоих, - уже спокойно добавил трикстер.

-Нет, нет. От этого никому не будет лучше, - Сигюн отрицательно и упрямо качает головой, про себя же понимая, что Локи сложно видеть её мучения и слезы, знать, что она, стоя почти за дверьми этого подземелья, страдает по нему, убивается рыданиями, молит о прощении, не жалея своих колен. Да любая бы другая женщина на месте Сигюн ушла прочь, ради ребенка, ради самой себя, а она… Она не способна уйти, не способна покинуть Локи, знает, что ей никогда не будет жизни в родном Ванахейме, знает, что не вынесет эту муку, когда их теперь будут разделять не стены и улицы, а целые миры… Почему любовь так нещадно губит их обоих? Неужели у этого светлого чувства, подобно грозному хищнику, нет жалости, нет милосердия?

-Мне будет легче от этого. Мне будет легче от того, что вы в безопасности, что вам ничего не угрожает, - маг вплотную подошел к жене, пристально глядя ей в глаза. -Вы должны покинуть золотой Асгард, Сигюн. И у тебя нет выбора. Ты - моя жена, и должна делать так, как я сказал. Когда меня не было рядом, ты творила, что хотела, - маг улыбнулся, вспоминая, как эта наивная, до собственной погибели любящая глупышка отправилась в неизвестный ей Мидгард, дабы отыскать его.

Сигюн пыталась сдержать слезы, но они все же стекали на её щечки, падали на ворот платья, попадали на одеяльце, в которое был укутан маленький сын.

-Локи… Я не смогу без тебя, - еле слышно сказала она, утирая ладонью глаза и щеки. Ну что он мог ей ответить сейчас? Он знает, что в другом мире, далеко, где его нет, ей будет не менее трудно, чем здесь, но потом все изменится, она забудет, она будет жить иначе.

-Оставшись в Асгарде, ты все равно будешь без меня, в Ванахейме же ждут тебя твои родители. Ты не будешь одинока, Сигюн, ведь рядом с тобой такое чудо, - он снова улыбается, любуясь сынишкой, который хватает ладошками мамины локоны светлых волос.

-Это наше чудо! - восклицает Сигюн. -Мы - твоя семья, и я…

-Вот именно. Вы самое дорогое, что у меня есть, и я ещё в состоянии сохранить вам жизнь и свободу. Прошу, родная, возвращайся в Ванахейм, - муж прервал супругу на полуслове. Его изумрудные глаза того гляди заблестят слезами, но он не позволит этому произойти.

-Не делай этого… Локи, - отчаянно просила ванская дочь, с мольбою глядя на супруга. Она хотела было упасть ему на грудь, он был так близко, но любое прикосновение тут же прервет их свидание. С губ девы слетало его имя, и она не могла представить даже на минуту, что настанет тот день, когда на это имя никто не откликнется, никто не отзовется, как бы сильно и громко она не кричала.

-Я очень люблю вас, - произнес маг, касаясь ладонью щеки девушки, намеренно силясь прогнать её иллюзию. Та по велению его руки мгновенно растворилась. Когда последнее сияние потухло, колдун обреченно закрыл глаза, губы поджал в тонкую полоску, а пальцы его рук впились в его кожу так, что ногти почти разрезали плоть. И ему хотелось кричать от того, что он совершенно бессилен, в который раз. Теперь его не заботила ни власть, ни месть, теперь он хотел только уберечь самое дорогое, что у него есть - свою семью. В такие моменты он желал быть одиноким, не хотел иметь ни детей, ни жену. Томиться вечность в заключении было бы проще, зная, что на свободе тебя никто не будет ждать. Он был уверен, что, прогнав девушку, он облегчит жизнь и ей, и малышу, и самому себе. Однако внутри все горело пламенем…