Merry dancers (СИ)

«Как может быть такое, что Аврора Уинтер выигрывает у школьного чемпиона по шахматам?»

— Уизли, тебе конец! — самодовольный голосочек Уинтер заставил всех синхронно задержать дыхание, когда её ладья стащила с доски ещё одну вражескую фигуру.

Том почему-то подумал: какие бы войны не шли, что бы не произошло в мире, Хогвартс всегда останется прежним и ничто не изменит жизнь, протекающую в его крепких стенах. Аврора Уинтер — одна из немногих, кто продолжал улыбаться и заводить дурацкие споры, в то время как Друэлла Розир коротала часы в больничном крыле, хотя уже давно была здорова.

Септимус сделал рокировку — единственные шанс на спасение от пообедавшей его последней пешкой королевы Авроры. Она схватилось было за неё вновь, но её пальчики так и не сомкнулись на фигурке, а Том, как громом пораженный услышал тихую речь, на всякий случай оглядел студентов, но все собравшиеся вокруг не шевелили губами. Долго искать источник голоса не пришлось: едва различимые слова произносились в сознании Уинтер, они были незаметны для других, да и для самого Риддла, уловившего их случайно, когда Аврора едва не сделала неверный ход; связь леглименции — а это была именно она — на секунду приоткрылась. «Нет! Не трогай королеву! Укрепи позицию конем с другой стороны, тогда у него не будет шанса!». Даже в чужих мыслях можно было узнать голос собеседника. Том кинул незаметный взгляд в сторону пустеющего преподавательского стола: Альбус Дамблдор держался за кружку с остывающим чаем так, словно она была приклеена к столу, и профессор пытался её оторвать. Он командовал Авророй довольно жестко, а ей с присущими странностями удавалось сохранять невозмутимый вид, да ещё с улыбкой делать незатейливые ходы, повинуясь голосу дедушки.

Аврора жульничала и не стеснялась этого ни капельки, Дамблдор являлся прямым подстрекателем. Бедный Септимус никак не мог понять, почему его гроссмейстерские способности не могли помочь одолеть соперника, но для Тома всё встало на свои места. Оказывается, его наивная подруга — беззаботное и честное создание — смогла так легко использовать чужие способности в игре. Не стоит недооценивать её из-за эксцентричности. Джоконда, сидящая рядом с Авророй, накинулась на неё с объятиями, остальные болельщики встали в очередь, чтобы пожать руку победительнице, когда с оглушающим провалом за все свои годы тренировок, Септимус получил Шах и Мат от неспособного на логику человека.

— Ну что, рыжий чудик, — победоносно и высокомерно сказала Аврора, важно сложив руки на груди, — готовься к желанию, я пока его додумаю!

— Я, я думал, ты несерьезно, насчет желания, — пробормотал Септимус невнятно, еще до конца не осознавший тотального поражения.

И никто не заметил, как Дамблдор бесшумно поднялся с места и покинул Большой зал через боковые двери, оставив галдящих студентов на строгих старост. Гриффиндорцы почесывали макушки и переглядывались, глядя на прыгающую от ощущения собственной значимости Аврору Уинтер. Надо сказать, выглядела она в этот момент ещё более странно, словно сошедшая с ума белка-переросток, нашедшая огромный желудь.

— У вас есть три минуты, чтобы покинуть Большой зал и успеть на занятия.

Голос Риддла всегда действовал на студентов отрезвляюще, только Аврора продолжала прыгать с одной ноги на другую, сжимая кулачки. Джеки неловко взглянула на Тома, разгоняющего особо неугомонных хаффлпаффцев и последовала с шестикурсниками в сторону выхода. Наверное, она до сих пор чувствовала вину за то, что тот подловил её за чтением тёмной литературы.

— Я победила, Том!

Он осторожно освободился из объятий опьяненной победой Авроры, можно сказать, что Том сбросил её, почувствовав отнюдь не раздражение, а простую неловкость.

— Молодец, — равнодушно бросил он, — а теперь марш на зелья!

Энергично кивая и выписывая странные вальсирующие «Па», она отправилась в сторону выхода, прихватив по дороге обалдевшего Корнелиуса Фаджа под локоть. Тот просто не смог ничего возразить и только у самых дверей, придя в себя, отцепил от себя её руку. Проследив за последними студентами, Том отправился на улицу к теплицам Монтгомери, решая для себя, как отнестись к вопиющему жульничеству Уинтер. Какое желание, интересно, Аврора загадала Септимусу Уизли? Судя по всему, это пока держалось в строжайшем секрете.

По окончанию занятий Риддл и МакГонагалл собрали старост факультетов в кабинете чар и раздали несколько указаний относительно происшествия с Розир и Уилкис — так сказать инструкции для неразглашения ненужных сведений, а те, по возможности, должны были передать их своим студентам. Эйлин Принц — девочка с блокнотом, как иногда называли её остальные старосты, как всегда что-то записывала, чтобы не забыть, Вальбурга Блэк со скучающим видом накручивала прядь волнистых волос на перо и наблюдала за паучком, плетущем паутину в шкафу со школьными учебниками. Нет, староста из неё никакая…

После выполнения своих обязанностей Том планировал проверить одну теорию, на которую его однажды натолкнул призрак слизеринского факультета, а совсем недавно укрепили книги школьной библиотеки. Ничего тёмного в его задумке не было, наоборот, тут была замешана светлая магия, магия одного из основателей Хогвартса, к реликвиям которых Том имел некое пристрастие. Кольцо Марволо досталось ему в наследство от Салазара Слизерина, и теперь Риддл заинтересовался другой легендой, в которой ещё при жизни приняли участие два призрака школы — Кровавый Барон и Серая Леди — привидение Рэйвенкло, по некоторым догадкам являвшаяся дочерью самой Ровены. Разговор, к сожалению, пришлось отложить из-за непредвиденных обстоятельств, созданных для Тома Авророй Уинтер.

Патрулируя замок в поисках Серой Леди, Риддл совсем забыл про слова, брошенные Уинтер на древних рунах, ведь она назначила встречу, на которую он в принципе не собирался идти, вот только ему напомнили; Абрахас Малфой вёл себя как обычно, однако в его взгляде появилась заинтересованность, мастерски замаскированная отчужденностью. Одетый в дорогой костюм, он явно собирался выйти за пределы замка на очередную встречу с гринготтскими гоблинами или новыми компаньонами отца — у Абрахаса всегда было много дел и когда, интересно, он находил время для домашних заданий?

— Тебя Аврора просила не задерживаться. В пять она ждет тебя, — напомнил он.

Слизеринцы случайно встретились возле ванны старост, Абрахас сначала не решился завести разговор, но пересилил свою настороженность.

— А поконкретнее?

— Она больше ничего не сказала, разве что, — он приложил палец к губам и сделал лукавые глаза, — это тайна достойная самого Мерлина! Ууу… — и развел руками перед лицом, хаотично двигая пальцами.

Риддл усмехнулся, так значит, Абрахас всё же не так напуган внезапным открытием его тайны. Аврору уже стали разбирать на цитаты, вот глупышка. Да, вроде бы она что-то говорила о пяти часах и Черном озере, но Том не придал этому значения, стоит ли обращать внимание сейчас? Стрелки на наручных часах приближались к отметке в пять, Том не сдвинулся с места; его больше интересовал Абрахас, чем Аврора со своими детскими забавами, но, к сожалению, напомнив о встрече, собеседник распрощался и отбыл в сторону лестниц, оставив Риддла в состоянии глубокой задумчивости. Малфой явно нагнетал обстановку, ведя себя непринужденно и, вроде бы, сохраняя дистанцию.

Утренний ливень прекратился, и небо потихоньку расчищалось, даже пару раз выглядывало вечернее солнце, раскрашивая зеленые шпили елей в яркие цвета. Осень продолжала изумлять разной погодой, и неизвестно что могло ожидать завтра: чистое небо, хлопья снега и обледеневшие лужи или снова омерзительный холодный дождь. Том потрудился выглянуть в окно, выходящее на сторону Черного озера, в котором отражались темноватые маленькие тучки. С такого расстояния было сложно разглядеть присутствие Уинтер, да и вообще кого-либо на той стороне, но ему повезло: зоркий взгляд уловил яркую лимонную шапку так любимую Авророй. Чудачка не расставалась со своими идеями ни на секунду, и пыталась втравить в них Тома. Простояв несколько минут у окна, он сжал кулаки и быстрым шагом двинулся за теплой мантией в свою личную спальню в подземельях, выделенную ему как школьному старосте; он не имел возможности не отреагировать на просьбу Авроры. Чувство «дружеского» долга не было сильным, то была элементарная плата за общение с Малфоем, которую нельзя было обойти стороной. Ничего, когда все разрешится, можно будет забыть об этой странной девочке и о Джоконде, если она приестся…