Подарок Тартини (СИ)

- Дашенька! – услышала она в своём сознании его голос, и покраснела, догадавшись, что все её предыдущие мысли  уже известны ему. – Ты обладаешь способностью летать: используй же её, поднимись ко мне!

Близость Гипноса и радость от встречи с ним вдохновили Дарью, она сделала мысленное усилие и снова испытала восторг от того, что может управлять полётом. Страха больше не было, она плавно и грациозно поднималась навстречу зовущему взгляду юноши. Он легко подхватил её и усадил перед собою на коня.

- Ты заставил меня пережить ужасные минуты, когда внезапно исчез там, в моём городе. – Призналась она, но без того упрёка, с которым намеревалась высказаться несколько минут назад. – Теперь я, кажется, понимаю, что это было испытание.

- Я знал, что ты справишься с ним, - улыбнулся Гипнос, - никогда человеку не посылаются испытаний больше, чем он в состоянии преодолеть. А ты способна на многое, - он сжал талию девушки и пришпорил коня.

Великан рванулся вперёд и спустя мгновение остановился в нескольких метрах от земли. Сверху Дарья могла хорошо видеть лица в карнавальных масках, обращённые к ним, молча ожидающие чего-то.

- Это твой сон, - сказал ей Гипнос, - твои первые шаги должны начаться именно здесь. Познай себя настоящую, и затем ты сможешь беспрепятственно посещать сны других людей, изучать их, изменять сюжеты и создавать собственные.

- Что за праздник в этом городе?

- Это город твоей души, а люди – там, внизу, - это твои страхи и сомнения, искусно маскирующиеся под уверенность и равнодушие. Если ты сможешь сорвать с них карнавальные маски и, встретившись лицом к лицу, сказать о том, что требуешь покинуть город, он тут же опустеет. Тогда ты смело можешь заселить его заново, но уже теми жителями, среди которых будешь чувствовать себя комфортно. Однако будь осторожна, - поспешил предупредить её Гипнос, заметив в глазах девушки возбуждённое рвение тут же приступить к ликвидации, - не уничтожай страхи, оберегающие твою жизнь.

- Страхи, оберегающие жизнь?

- Страх попасть под машину заставляет тебя каждый раз смотреть на светофор – значит, от него не следует избавляться. То же касается и страха зубной боли, который гонит тебя чистить зубы утром и вечером.

- Но эти страхи имеют физиологическую основу, - вдруг сказала Дарья, - они касаются моего тела, моей внешней оболочки. На них следует обращать внимание, но всё же гораздо меньше, чем на страхи иной природы.

- Не торопись, - мягко остановил её Гипнос, удовлетворённый сообразительностью Дарьи, - сначала наведи порядок в этой части города. А параллельно знакомься с Миром Сновидений. Сегодня Морфей укажет тебе дорогу в мой дом.

Услышав своё имя, великолепный скакун нетерпеливо переступил ногами и мелко задрожал, почувствовав, что бег будет долгим. Дарья ласково провела по его могучей шее и тихо сказала: «Это могло бы быть самым лучшим сном в моей жизни, если бы это не было чудесной явью».

Гипнос тронул поводья, конь неслышно взял с места, оставив городок далеко внизу и устремившись в густую темноту. Дарья закрыла глаза, прислушиваясь к биению своего сердца. В наступившей тишине оно пульсировало особенно ритмично и попадало в такт биению другого сердца. Дарья подняла голову и встретилась с глазами Гипноса. Всё понимающий взгляд, умевший быть робким и покровительственным одновременно, успокоил её, и она теснее прижалась к горячей груди своего спутника. «Теперь я знаю, что это не сон, - думала она с чувством переполнявшего её счастья, - и так чудесно, что Гипнос существует!»

Он улыбнулся, перехватив все до одной её мысли, но она уже не видела благословляющей улыбки – её взор был жадно устремлён вперёд: из-за горизонта медленно поднимался над гладью бесконечного океана  величественный город-дворец.

- Где мы? – шёпотом, боясь спугнуть очарование от узнавания неизвестного, спросила Дарья.

- У вас наяву это называют резиденцией. Однажды я слышал, как  в своём сне один очень богатый – по вашим меркам – бизнесмен говорил деловому партнёру о том, что у себя в резиденции он король и бог. Бедняга, через несколько дней он был убит в своём же жилище, - скорбно умолк Гипнос, но тут же повеселел, - ну да ничего! Готова ли ты к тому, чтобы оценить мой вкус и фантазию?

- Осмелюсь ли я оценивать?! – воскликнула Дарья, преданно глядя в лицо  юноши. – Мне ли судить о красоте или безобразии твоих владений, обладая простой человеческой сущностью?

- Тебе здесь когда-нибудь жить, - мягко возразил Гипнос, - может быть, что-то ты сочтёшь нужным изменить. Не торопись.

Они въехали в город, в котором Морфей сам выбирал дорогу, ступая медленно и легко, позволяя девушке знакомиться с окружающим её миром. Воображение Дарьи было готово к восприятию самой необычной информации, но то, что на самом деле увидели её глаза, не вписывалось ни в какие рамки фантазии. Город напоминал оранжерею, в которую вдруг заглянуло солнце, и все цветы разом раскрыли свои лепестки, независимо от того, пришло их время или нет. От такого количества всевозможных красок и оттенков пестрило в глазах, а лёгкие с трудом привыкали к цветочному благоуханию, разлитому в воздухе. Прорезая яркий растительный покров, ввысь устремлялись густые разлапистые деревья: хвойные, лиственные, фруктовые, экзотические; а над ними возвышались изящные строения, многие из которых Дарья легко узнала. У неё промелькнула мысль, что, возможно, эти здания появились сначала здесь, а уже потом перекочевали в Явь.

- Из меня получился бы неплохой архитектор, - улыбнулся Гипнос в ответ на её мысль, - я предпочёл позаимствовать все эти чудесные конструкции у людей. Они - лучшее, что могло создать человечество  в архитектуре.

 Он был прав. Дарья, никогда не покидавшая пределы России, теперь могла любоваться  мировыми шедеврами совершенно беспрепятственно, благо они были собраны в одном месте: Акрополь и Тадж-Махал, Дворец Дожей и замок Нойшванштайн, Нотр-Дам де Пари и Эмпайр Стейт Билдинг, Парфенон и Эскориал, Бобур и Храм Лотоса, Статуя Свободы и Эйфелева Башня, Сиднейская опера и Колизей. Последние четыре, объяснил Гипнос, служили для тех же целей, для каких люди используют их Наяву.

- А остальные? – поинтересовалась Дарья.

- А в остальных живут горожане, кому где нравится.

Дарья уже давно обратила внимание на бурную жизнь, кипящую  среди цветов и архитектурных жемчужин, но не торопила Гипноса объяснить ей всё сразу – потому что «всё сразу»  требовало глубокого осознания. Почему среди встретившегося населения не было ни одного человека старше семнадцати лет? Почему эти подростки вели себя, как взрослые – ездили на машинах, заключали между собой серьёзные сделки, снимали фильмы, обучали друг друга наукам, целовались? И почему в качестве домашних животных у них были тигры и медведи, лисы и павлины, а змеи – так те вообще свободно свисали с их шей и лишь время от времени лениво высовывали свои раздвоенные языки, чтобы проверить, здесь ли хозяин и не спихнул ли он его на какое-нибудь дерево? Это странное соседство среди цветов и величественных сооружений было достойно кисти Сальвадора Дали, но и великий художник вынужден был бы признать, что его фантазии «Сна, вызванного полётом пчелы вокруг граната» казались менее впечатляющими, чем картина причудливого воображения Гипноса.

Вершиной сотворения собственного мира бога сна были висячие сады. Древние вавилоняне и мечтать не могли о подобном совершенстве! Вверх плодородными ступенями с покрывающими их тёмными сгустками зелени и яркими вкраплениями цветов взбегали великолепные сады, наполненные густым ароматом и прохладой бьющих в них фонтанов. Уступы десяти этажей соединялись широкими пологими лестницами, покрытыми розовым и белым камнем, и заканчивались живой изгородью, опоясывающей замок-дворец. Здесь Гипнос проявил своё собственное понимание гармонии: одно крыло замка было построено в стиле готики, другое – в стиле барокко, третье являлось представителем модерна, а с десяток других крыльев Дарья не взялась бы назвать, потому что была несведуща в вопросах искусства. Но она видела, как один стиль плавно переходил в другой, дополняя его и обогащая вид замка в целом. Словно в одном здании тесно переплелись и мирно уживались вкусы всех времён и народов.