Подарок Тартини (СИ)

Дарья вздрогнула:

- Значит, я умру?

- Все люди когда-нибудь умирают, и снова рождаются, а у тебя будет бессмертная судьба. Но даже я не могу сказать, когда это произойдёт. Да разве это важно?

- Что ты знаешь о жизни?! – в отчаянии воскликнула Дарья, отступая. – Я не хочу менять её на небытие! Жизнь готовит мне столько прекрасного!

Гипнос пристально посмотрел ей в глаза и жёстко сказал:

- Знаешь, почему из сотен миллионов девушек я выбрал именно тебя? Потому что только ты способна за короткий отрезок земной жизни впитать в себя все знания, которые я могу дать тебе. Ты человек, намного опередивший своё время. Твою душу ещё не тронул тлен развращённости. И на планете Земля нет ни одного мужчины, который стал бы достоин твоей любви, в то время как ты способна любить самого падшего из всех человеческих существ. Ты хочешь всю жизнь прожить в ожидании достойного спутника? Посмотри на меня, Даша, и признайся, что я – твой единственный достойный спутник.

Дарья встретилась с его глазами и поспешно отвела взгляд: они властно требовали «да», а её упрямый рассудок отчаянно сопротивлялся неизвестному и непостижимому.

- Но разве счастье состоит только в любви? – горячо возразила она. – Дети – моё призвание, за десятки лет учительского труда я могла бы многое сделать для них!

- Ты прекрасный педагог, - убеждённо проговорил Гипнос,  - но и в этом качестве ты не сможешь реализовать себя. Ты будешь устраиваться в школы, и тебя будут увольнять, потому что им не нужны люди, обличающие систему. Им не нужна правда. В конце концов, тебя постигнет разочарование. А будучи моей спутницей,  моей второй половиной и помощницей, ты могла бы сделать гораздо больше для детей, о которых думаешь сейчас.

- Ты ошибаешься, я не настолько совершенна, чтобы составить тебе пару, - продолжала искать подвох Дарья, - совершенство предполагает красоту не  только души, но и тела.

- Боги не ошибаются, - произнёс Гипнос, - и в мире души не требуется красоты тела. Но ты ведь хочешь быть совершенной и по земным меркам? Будь же ею!

На мгновение её ослепил яркий свет, очки упали на пол и разбились, но её зрение стало острым, как никогда. Она увидела свою комнату в зеркалах, даже пол и потолок были выложены зеркальной крошкой. Дарья взглянула на своё отражение, но вместо себя привычной, обыкновенной учительницы по литературе, увидела рядом с Гипносом девушку необыкновенной красоты.

- Это я и не я, - не веря своим глазам, сказала она, пытаясь понять, что именно изменилось в её внешности, - какое чудесное превращение!

- Такой ты останешься всегда, пока будешь посещать моё Царство, - наблюдая за ней,  улыбнулся Гипнос, - мне не совсем понятна твоя радость по поводу новоприобретённой красоты, но без этого, наверное, земные женщины не были бы женщинами.

В распахнутое окно влетела большая яркая бабочка и, сделав несколько кругов под люстрой, опустилась на раскрытую тетрадь.

- Какая красивая! – полушёпотом восхитилась Дарья, боясь шевельнуться, чтобы не спугнуть её. – Откуда она взялась здесь, среди снега и мороза?

- Это профессор Зигмунд Шмаль, - покосился на бабочку Гипнос, - исследователь мира сновидений и создатель нескольких теорий сна. Ни одна из них, правда, не является верной. Этот основатель тревожащей меня ассоциации - Рональд Риперт - научил его «заказывать» сны,  и теперь он преследует меня, чтобы проникнуть  в сущность моего Царства. Что-то у него там не получилось, и сейчас он спит, созерцая себя в образе бабочки, которой, однако,  не мешает слышать и запоминать наш разговор.

- Какой нахальный молодой человек! – произнесла бабочка голосом профессора Шмаля.

Дарья с трудом сдержала смех, и снова услышала в своей голове отчётливо звучащие слова. Она взглянула на Гипноса, увидела, что губы его бездвижны, и догадалась, что подобному способу тот отдаёт предпочтение для сокрытия от профессора их разговора.

- Профессор лишь догадывается, но ещё не уверен, с кем он сейчас говорит, - сообщил ей Гипнос, - ведь именно во мне кроется разгадка всех его многолетних трудов. Ты можешь взять его себе в компаньоны, когда будешь бродить по моим владениям одна: хотя его теории по большей части далеки от истины,  всё же мир сна знаком ему гораздо больше, чем другим людям. Учёный!

- Профессор, - присела перед насекомым Дарья, - но почему именно бабочка?

- Я ещё не решил, кем хочу быть в своих снах, и пока нахожусь в процессе поиска. Надо отметить, что воображение в моём возрасте уже не столь изощрённое. Бабочка получилась случайно – перед сном я перечитывал трактат китайского мудреца Джуан Цзы, которому однажды приснилось, что был он красивой бабочкой, легко и непринуждённо порхавшей над цветами. В своём трактате Джуан Цзы размышляет после пробуждения – кто же он на самом деле? Джуан Цзы, которому снилось, что он – красивая бабочка? Или он – бабочка, которой сейчас снится, что она – Джуан Цзы? Видимо, эмоциональная память переняла этот образ, как оказавший на меня наиболее сильное впечатление.

- Профессор неугомонен, - предупредил её Гипнос, - в будущем это поможет скрасить твоё одиночество.

- Забавно, молодой человек, - бабочка решительно развернула в его сторону свои усики, - кажется, Вам известно гораздо больше, чем мне.

- Всему своё время, профессор, - почтительно поклонился Гипнос, и вдруг задорный огонёк сверкнул в его глазах, он схватил Дарья за руку и вместе с ней шагнул из окна.

- Мы сбежали от него! – разнёсся над замёрзшим городом его ликующий крик.

Закон гравитации не сработал и молодые люди не упали на землю. Они остановились где-то между, и Дарья со страхом смотрела вниз – смертельным казалось ей расстояние до чернеющих внизу сугробов.

- Самые сладкие сны – это полёты. Люди жаждут этих сновидений, и просыпаются всегда с сожалением, - Гипнос неожиданно отпустил руку девушки, взмыл ввысь и затерялся среди облаков.

Дарья осталась одна, но так как она не падала, то страх вскоре сменился любопытством. Она вспомнила, как своих детских снах головокружительно кувыркалась под потолком, на её пути рушились стены, и она, почувствовав свободу и власть над телом, стремглав уносилась в голубое небо. С возрастом фигуры высшего пилотажа давались уже с трудом. Она осторожно шевельнула руками, и заметила, что фонарь у дороги чуть переместился. Она ощутила в себе возможность двигаться, но выходило это у неё как-то неуклюже, не как во сне. Как только она почувствовала неуверенность, страх вернулся к ней, и она понеслась вниз с криком ужаса.

Этюд 2. Сон Отто Леви.

- Скучаете ли Вы по Германии, Отто? – вежливо поинтересовался новый американский друг теперь уже мистера Леви.

Учёный замедлил шаг и внимательно взглянул на своего коллегу.

- Мне казалось, Вас больше интересуют мои исследования в медицине и психологии. Тоска по родине – удел мечтателей и романтиков, а я не из их породы. Я не думаю о Германии: мне приходится много работать здесь, в США.

- Всё ищите доказательства теории химической трансмиссии нервного импульса? – не без весёлого огонька в глазах спросил собеседник.

- Смейтесь, смейтесь! – обречённо махнул рукой Леви. – Мне известно только одно: возможно, нервные импульсы в организме передаются электрической волной. А, возможно, нет. Это спор семнадцатилетней давности.

- Дорогой Отто! – проникновенно пожал ему руки друг, давая понять, что их прогулка подходит к завершению. – Вы знаете, что лично у меня Вы пользуетесь огромным уважением. Но доказательства, доказательства! Ими Вы могли бы обессмертить своё имя в науке.

- Спасибо, - еле усмехнулся Отто, - за прогулку. Завтра Пасхальное воскресенье. Я буду очень рад увидеться с Вами у нашего общего знакомого мистера R. Только, ради Бога, не заводите при нём разговоров о нервных импульсах: ему становится ужасно скучно, когда он слышит незнакомые слова.