Между двух огней (СИ)

− Ты упрямо не хочешь замечать очевидное, − констатировал он. − Но рано или поздно сделать выбор придётся. Я знаю, что напугал тебя тогда, поэтому повторю: я хочу, чтобы ты была со мной. Но если ты твёрдо скажешь, что выбираешь Кили, обещаю, я не стану преградой вашему счастью. Решай, с кем тебе быть.

Произнося эти слова, Торин придвинулся к ней ближе. Прядка непослушных волос выбилась из её причёски, и он протянул руку, чтобы заправить её за ушко. Странное дело: заострённые ушки полуросликов смахивали на эльфийские, но Торин не чувствовал по отношению к хоббитянке ни малейшей неприязни из-за этого. Словно не желая отпускать девушку, он задержал руку на её лице и бережно провёл большим пальцем по линии её скул.

Камелия смущённо опустила голову: прикосновение, признаться, было приятным. Но очарование, навеянное умелой игрой на арфе, спало, и хоббитянка вернулась в реальность, в которой она с трудом находила общий язык с Торином. Пока что, во всяком случае.

− Я не думаю, что смогу дать тебе сейчас точный ответ. Уже поздно, наверно, я лучше пойду, − она решительно поднялась с кровати и направилась к двери, чувствуя, что ей необходимо побыть одной и всё спокойно обдумать.

− Камелия, − негромко окликнул Торин. Он встал и подошёл к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки. − Я не стану сегодня запирать на ночь дверь. На случай, если тебе снова будут сниться кошмары.

− Откуда ты знаешь, что мне снятся плохие сны? − искренне удивилась хоббитянка.

− Поверь мне, я знаю, − уголок губ Торина дрогнул в неком подобии горькой усмешки.

Камелия только отрывисто кивнула и затем выскользнула за дверь.

========== Часть 5 ==========

К себе в комнату Камелия вернулась в полном смятении чувств. Но в то же время своими откровениями Торин расставил всё по своим местам. По правде говоря, она и сама замечала, что Кили в последнее время как-то слишком заботлив по отношению к ней, и, должно быть, всё это неспроста. Но догадки − на то они и догадки, нельзя быть уверенной в них полностью. И не сказать что внимание с двух сторон польстило хоббитянке, скорее поставило перед нелёгким выбором.

Вспомнились также давнишние слова Гендальфа, когда он ни с того ни с сего вдруг решил, что ей будет полезно поучаствовать в Приключении. “А меня это порядком развлечет”, − сказал тогда он, хитро усмехнувшись. Как будто знал, что всё так обернётся!

Камелия легла на кровать и попробовала просто закрыть глаза и попытаться уснуть, оставив принятие решения на завтра. Ведь, как говорится, утро вечера мудренее. Но куда там! Взбудораженные мысли и чувства никак не желали отпускать свою хозяйку в милостивое царство сна. Мрачные, безмолвные стены, окружавшие её со всех сторон, тоже, кстати, не способствовали скорому засыпанию. На протяжении более чем полугода каждую ночь взломщица засыпала в окружении гномов − и теперь никак не могла привыкнуть к этой неуютной и немного настораживающей тишине. В своей комнате она чувствовала себя словно в заточении, особенно в тёмное время суток.

Проворочавшись на кровати добрых часа два, Камелии, наконец, удалось уснуть. Но сон вышел кратковременным и не то чтобы страшным, но каким-то туманным и тягучим. Вынырнув из него, она почувствовала себя, как если бы снова побывала в неприятной липкой паутине. Видимо, на сновидениях сказались её передуманные мысли. Камелия полежала ещё некоторое время в постели, вглядываясь в ночную темноту, а затем встала и накинула на плечи лёгкую накидку. Поскольку в недостаточно обжитом Эреборе зимой было прохладно, спала она почти что одетой.

Хоббитянка вышла в коридор, тихонько прикрыв за собою дверь, и направилась вперёд по коридорам. Свечей она не зажигала, а все светильники на ночь гасили, так что пробираться пришлось в темноте. Вскоре она оказалась у входа в комнату Торина. Камелия остановилась возле двери в такой же нерешительности, с какой совсем недавно стояла у шатра раненого короля. Но, как бы то ни было, возвращаться снова на ощупь в свою полупустую комнату с гнетущей тишиной очень не хотелось. Это придало ей решительности, и она осторожно открыла дверь.

Торин спал − или, по крайней мере, казался спящим. Прекрасно помня об этой привычке вредного короля без труда притворяться спящим, Камелия тихонько подошла поближе, не сводя с него взгляда. Торин лежал так, что как раз половина широкой кровати оставалась свободной.

Помедлив немного, Камелия всё же прилегла с краю и, подложив ладошку под щеку, прикрыла глаза. Ощутив за спиной чужое дыхание, она почувствовала себя гораздо спокойнее и привычнее. Торин за это время даже не пошевелился. Может, действительно спал, но скорей всего просто не хотел спугнуть хоббитянку. Лишь на грани сна она почувствовала, как рука гнома бережно, почти невесомо обнимает её.

Когда Камелия проснулась наутро, Торина в комнате уже не было. Сквозь окна лился слабый утренний свет. Как видно, рассвет уже давно миновал, и король успел проснуться и уйти по своим королевским делам. Поначалу заспавшаяся Камелия даже не поняла, где она находится, а когда, наконец, осознала, то почувствовала себя крайне неловко. Как это нередко бывает, утром на свежую голову совсем по-другому оцениваешь свои поступки, чем накануне вечером.

Так что даже хорошо, что Торина не было в комнате, иначе смутившаяся хоббитянка даже не нашла бы, что ему сказать. И хотя кошмары и вправду не тревожили её на протяжении остатка этой ночи, но всё равно ночевать в одной комнате с Торином было не лучшей идеей.

Первым побуждением Камелии было поскорее уйти из его покоев, что она и не преминула сделать. Она аккуратно разгладила покрывала, затем, собираясь уходить, приоткрыла дверь и огляделась по сторонам. На счастье, поблизости никого не было. В то утро ей всё же пришлось не раз мельком увидеться с Торином, но король по своему обыкновению держался спокойно и беспристрастно. Камелия уже было подумала, что он не заговорит с ней. Но, как выяснилось несколько позже, успокоилась она преждевременно.

Время было послеобеденное. Камелия проводила его с Ори, помогая тому с уборкой почти уцелевшей библиотеки, что располагалась на верхних ярусах Эребора. С этим вежливым, начитанным гномом она сдружилась ещё в начале похода, на ряду с Балином и Бофуром. Вот и сейчас они вперемежку с работой непринуждённо болтали о разных вещах или просто вспоминали поход.

Помимо прочего, разговор очень кстати зашёл о гномьих обычаях.

− …Мало какие тайны мы открываем чужакам, − рассказывал молодой гном. − Вот, к примеру, наш язык, кхуздул. Мы не обучаем ему чужаков, да и вообще редко разговариваем на нём при посторонних. Но есть обычаи, которые мы не скрываем, хотя в то же время и не стремимся посвящать в них каждого.

− А мне расскажешь о каком-нибудь? − попросила Камелия. − Я столько времени путешествовала с вами бок о бок, а до сих пор почти ничего не знаю о ваших традициях.

− Ну… − задумался Ори. − Есть такой распространённый обычай: когда гном и его возлюбленная хотят обручиться, они заплетают друг другу косички. Бывает даже, он специально дарит ей две одинаковые бусины для волос. Конечно, помолвка это ещё не свадьба, и её можно разорвать, но у нас редко когда такое бывало − если вообще когда-то бывало.

Камелия сразу вспомнила Кили и как он хотел заплести ей косичку. Тогда она почувствовала, что это очень важно и, как выяснилось, не ошиблась.

− Так вот, что это значит!.. В таком случае, мне нужно поговорить с одним гномом… − тихо пробормотала она.

− Это ты о Торине, да? − не удержался Ори, сразу покраснев. − Ты прости, но в Эреборе все уже чуть ли не ставки делают, когда вы с ним, ну… будете вместе.