Дети слепых (СИ)

- Но что же делать? – спросил Йойки.

Еми покачал головой.

- А что мы можем сделать? Остаётся только надеяться, что она справится. Она очень сильная девочка. Она ведь никогда не сдаётся. И если она уже проделала такой путь ради тебя, она уже не остановится сейчас. Надеюсь, что не остановится.

- Погоди-ка. Что ты имеешь в виду? Какой путь она проделала и почему ради меня?!

Еми бросил на Йойки неодобрительный взгляд.

- Нет, ну надо же быть таким тормозом! Даже последний кретин уже давно всё вспомнил бы! Тем более, Юка так старалась…

- Ты что, не можешь нормально объяснить?! – вспылил Йойки. Ему уже с трудом удавалось удерживать себя в руках. Сердце колотилось, в горле пересохло, а в висках что-то стучало, отдавалось горячей пульсацией.

- Не могу, - ответил Еми мрачно. – Придётся тебе самому дотумкать. Только советую поторопиться. Если Юка погибнет, мы уже ничего не сможем вернуть назад.

Погибнет. Погибнет. Погибнет.

Страшное слово превратилось в эхо и отдавалось у Йойки в ушах сотни раз. Он зажмурил глаза и закрыл голову руками, и снова перед глазами всё поплыло, как несколько часов назад в машине. Он видел незнакомые лица, которые тут же стирались и исчезали, словно пятна смазанной краски. Он слышал чьи-то голоса и чей-то смех, и среди них пробивался и голос Юки и обрывки каких-то фраз.

Разувайся, Йойки! Это так здорово!

Ты говоришь совсем как взрослый.

Просто закрой глаза и чувствуй сердцем.

Это было похоже на слова из старой знакомой песни, услышанной когда-то давно и почти забытой. Голова раскалывалась, а руки дрожали мелкой дрожью. Откуда-то из груди поднималась волна тупой горячей боли.

Внезапный резкий звук вырвал Йойки из забытья. Позднее, посмотрев на часы, он обнаружил, что просидел в таком состоянии почти час. Источник звука был за окном – словно кто-то бил крыльями по стеклу.

- Тихаро! – догадался Йойки, вскакивая с места, чтобы открыть раму.

Во всей этой беспокойной суматохе они совсем забыли про птицу Юки, а ведь та наверняка волновалась за свою хозяйку.

- Как же ты нашла нас? Бедняжка, ты ведь совсем замёрзла! – восклицал Йойки.

Вместе с потоком ледяного воздуха Тихаро влетела в палату и сразу уселась у изголовья кровати Юки.

- Надеюсь, медсёстры не заметят тебя, - вздохнул Еми. – Думаю, в больницах не очень почитают птичек вроде тебя.

И снова время потекло вязкой жижей. Еми дремал в кресле, больничные звуки стихли. За окном неистовствовала метель.

Было уже за полночь, когда состояние Юки резко ухудшилось. У неё поднялся сильный жар, а дыхание стало хриплым и вырывалось из груди с жутким звуком чего-то рвущегося. Так рвётся бумага или ткань. Так обрывается жизнь. Казалось, что каждый вдох причиняет ей невыносимую боль.

Несколько часов около её постели крутились медсёстры и врач. Они делали уколы, что-то измеряли и только качали головами, а лица их были серьёзны. В тот момент Йойки осознал, что Еми был прав, и вся эта медицина бессильна перед тем, что происходит с Юкой. Она умирает.

Около трёх часов ночи Юка неожиданно затихла. Со стороны казалось, что она не дышит – настолько слабыми были вдохи, которые она делала. Последняя медсестра покинула палату, и снова Йойки и Еми остались в этой гнетущей тишине.

- Это конец, - прошептал Еми. – Ты только посмотри на неё. Это всё. Её сердце того и гляди перестанет биться.

Нет. Нет. Нет, только не это. Пожалуйста, нет…

Йойки уже с трудом понимал, что происходит вокруг. В его затуманенном сознании всё ещё витали обрывки каких-то фраз и слов. Голова болела. Упираясь пальцами в виски, Йойки вдруг выдал нечто неожиданное для себя самого.

- Дуно Моно учебно заповедование, - произнесли его губы.

Еми уставился на него.

- Вот это да! Ты делаешь успехи, Йойки!

- Что со мной… – шептал Йойки, в растерянности сжимая голову, ставшую как будто чужой. Его мозг отчаянно пытался справиться с навалившимся на него потоком информации, к которому теперь прибавились ещё и слова какого-то неизвестного языка, на котором Йойки мог выражаться не хуже своего родного. Он мог составлять целые предложения и даже думать на этом языке, и от каждой такой мысли голову разрывали болезненные толчки.

Внезапно аппарат, который следил за сердцебиением Юки, издал протяжный звук. Это могло значить только одно – сердце Юки остановилось.

Йойки схватился за её холодные руки, смотрел на её неподвижную грудь, из которой теперь не вырывалось ни вдоха. Он слышал рядом тихий плач Еми и всё смотрел и смотрел на её лицо. Смотрел в лицо Юки так, словно видел её впервые.

Мысль о том, что она умерла, словно взорвала его сознание, и в тот же момент что-то сломалось в его мозгу. Прорвалась плотина, рухнули защитные укрепления, кусочки мозаики сложились в единое целое, а все ключи разом подошли ко всем тайникам его сознания. Воспоминания мощным потоком образов раскрылись в голове Йойки, выпуская на свободу забытое, выпуская самое сердце Йойки, запертое всё это время в незримой клетке его памяти.

Он вспомнил её смех. Её взгляд через плечо, когда она оборачивалась, чтобы посмотреть, бежит ли он за ней. Её жёлтое платье и старые потрёпанные сандалии. Её улыбку, когда они смотрели вместе на звёзды. Сияние её глаз, когда они стояли под майнисовым деревом. Лёгкий невесомый запах её волос, сочетающий в себе все ароматы полевого разнотравья. Букетик вереска в её руках. Карманные часы в её руках. Их обещания и клятвы друг другу. Всё то, во что они верили. Тепло её руки в своей.

Всё это причинило Йойки невыносимую душевную и физическую боль, и в какой-то момент ему показалось, что он сейчас умрёт. Но он не умер, он продолжал дышать, и боль постепенно сменилась облегчением и успокоением, которое обычно бывает, когда всё в голове встаёт на свои места, а ответы на все важные вопросы неожиданно находятся.

- Юка, - прошептал он, когда снова смог открыть глаза и посмотреть на неё. Посмотреть снова. Посмотреть, как раньше. – Я не позволю тебе вот так уйти. Только не сейчас. Только не сейчас, когда я снова нашёл тебя. Я не позволю тебе уйти.

Йойки снова закрыл глаза, позволяя строчкам всплывать. Он искал ответ, он чувствовал его приближение.

Он помнил слова, сказанные Каной Мии, когда они принесли только что найденную птицу гиуру к ним домой:

Точно так же перо могло, наоборот, воскресить безвременно погибшего.

Воскресить! Вот, кто сможет помочь!

- Тихаро! Тихаро! – воскликнул Йойки, ища глазами птицу.

Тихаро выпорхнула из-под кровати, где пряталась всё время, пока в палате находились врачи и медсёстры.

- Умная птица, - похвалил Йойки, и Тихаро уселась к нему на руку. – Прошу тебя, ты должна помочь Юке. Верни ей жизнь.

- Что это ты делаешь?! – поразился Еми. От пережитого шока глаза его ввалились, а губы подрагивали.

- Спасаю её, - отозвался Йойки и осторожно вырвал одно ультрамариновое пёрышко с груди птицы гиуру.

При свете электрической лампы перо переливалось всеми оттенками синевы. Но Йойки понятия не имел, что с ним делать дальше. Он мог только понадеяться на свою интуицию и прислушаться к своему сердцу, как ему всегда советовала Юка.

Сердце.

Йойки бережно приподнял воротник рубашки Юки, расстегнув несколько первых пуговиц, и положил ультрамариновое перо на сердце девушки. Перо дрогнуло и застыло в неподвижности.

Он ждал. Время снова остановилось, и не было слышно даже тиканья старых карманных часов. Ничего не было.

Когда-то давно Юка учила его верить. Учила его ждать чудо, даже если всё против тебя, даже если просвета не видно. Она учила надеяться.

Прости меня, Юка. Мне никогда не стать таким же сильным, как ты. Моей веры не хватило на то, чтобы вспомнить тебя тогда, когда я был так нужен тебе. Я был слишком поглощён своими мелкими проблемами, чтобы заглянуть внутрь себя, а ты всегда была права, и лучше меня на мои вопросы не ответит никто. Я был слишком занят собой, рисованием, выставкой и прочими, совершенно пустыми и ничего не значащими вещами, а ты в это время страдала от моего непонимания, ты всё время была рядом с человеком, который не был рядом с тобой. Прости меня. Я оказался слишком слаб, но ты оказалась такой, какой я всегда тебя знал и любил. Юка. Прошу тебя, вернись. Я верю.