Читая «Голодные игры» (СИ)

— Как скажешь, — широко улыбнулся Хеймитч, садясь напротив.

— Давайте я, — предлагает Эффи, протянув руку за книгой, Китнисс безразлично передёргивает плечами, а Эффи перелистывает на нужную главу. — Глава 22.

Переродки. Без сомнения. Я никогда не видела таких, но очевидно, что это не обычные животные. Они похожи на огромных волков, только какой волк способен, прыгнув, приземлиться на задние лапы и удержать равновесие? Какой волк подманивает членов своей стаи передней лапой как ладонью? Все это я вижу издалека. Уверена, вблизи откроются и другие, более страшные подробности.

Катон помчался прямиком к Рогу изобилия, и я без колебаний бегу туда же. Если он думает, что там безопаснее всего, то кто я такая, чтобы сомневаться? Даже если я сама успею добежать до деревьев, Пита с его больной ногой эти твари догонят в два счета.

— Пит!

Мои ладони уже касаются заостренного металлического хвоста Рога, когда я вспоминаю о напарнике. Он отстал ярдов на пятнадцать, ковыляет изо всех сил, и переродки быстро его нагоняют.

Китнисс морщится, очевидно, чувствуя себя виноватой.

Я стреляю в стаю, одна тварь падает, но их слишком много. Пит машет мне рукой:

— Наверх, Китнисс! Быстро!

Он прав. С земли я не смогу защитить ни себя, ни его. Я карабкаюсь, цепляясь за Рог руками и ногами. Снаружи золотой конус напоминает плетеные рога, в которые мы собираем урожай. По поверхности идут маленькие рубчики и швы, за них можно уцепиться. Вот только за день металл так разогрелся под палящим солнцем, что ладони наверняка покроются волдырями от ожогов.

Катон лежит на самой вершине широкого жерла, в двадцати футах над землей, давясь и судорожно хватая ртом воздух. Самое время его прикончить. Я останавливаюсь на полпути к вершине, заряжаю стрелу, но не успеваю ее выпустить, потому что слышу крик Пита. Резко поворачиваюсь и вижу, что он уже добежал, а переродки буквально дышат ему в спину.

— Нужно было убить Катона, — морщится Эффи.

— Тогда умер бы и Пит, — возмущается Китнисс, а Эффи пожимает плечами.

— Лезь! — ору я.

Пит с трудом начинает карабкаться. Помимо раненой ноги ему мешает зажатый в руке нож. Я выстреливаю в шею переродка, первым коснувшегося лапами металла. Подыхая, существо откидывает назад переднюю лапу, задевая сородичей и нанося им глубокие раны. Только теперь я замечаю его когти: они длиннее, чем пальцы на руке у человека, и острые как бритвы.

Пит наконец доползает до меня, я хватаю его за руку и тащу за собой. Вспомнив о Катоне, я оборачиваюсь. Тот корчится от судорог, и очевидно, его больше заботят переродки, чем мы.

— Неудивительно, — невесело усмехается Финник.

Он что-то орет, я ничего не могу разобрать за сопением и рыком тварей.

— Что?! — кричу я.

— Он спрашивает, карабкаются ли они за нами, — говорит Пит, привлекая мое внимание к тому, что творится у основания Рога.

Переродки собираются в кучу и встают на задние лапы, что делает их до жути похожими на людей. Все они покрыты густой шерстью, у одних она прямая и гладкая, у других вьющаяся, цвет — от смоляного до белокурого (иначе не скажешь). И есть в них что-то еще, что-то страшное, от чего волосы дыбом встают, только я никак не могу уловить что именно.

— Все Капитолийские переродки наводят жуть, — морщит нос Джоанна, никто не возражает.

Переродки тычутся мордами в Рог, нюхают и лижут металл, царапают его когтями, обмениваясь при этом короткими резкими воплями. Должно быть, так они общаются, потому что скоро стая расступается, освобождая место. Один из них, крупный переродок с шелковистыми светлыми завитками шерсти, разбегается и вскакивает на Рог. Могучие задние лапы подбрасывают его с такой силой, что он приземляется всего в десяти футах от нас. Розовые губы растягиваются в зверином оскале. На секунду чудовище застывает на месте, и тогда я понимаю, что именно в облике переродков не давало мне покоя. Зеленые, горящие ненавистью глаза не похожи на глаза волка или собаки. Они не похожи на глаза ни одного животного из всех, что я видела. Потому что они человеческие. Эта мысль едва доходит до моего Сознания, когда я замечаю ошейник с номером 1, выложенным разноцветными камешками, и правда открывается мне во всей своей ужасающей полноте.

Джоанна судорожно вздыхает. В глазах Финника отвращение, а у Китнисс ужас.

Белокурые волосы, зеленые глаза, номер… это Диадема!

С моих губ срывается крик, и рука едва удерживает тетиву. Я не спешила стрелять, зная, как мало стрел у меня осталось. Хотела посмотреть, смогут ли существа карабкаться по Рогу. Теперь, несмотря на то, что чудовище, безуспешно цепляясь когтями за скользкий металл, начинает со скрежетом съезжать вниз, я не удерживаюсь и стреляю ему в горло. Тело, дернувшись, с глухим стуком падает на землю.

— Китнисс? — Я чувствую у себя на плече руку Пита.

— Это она! — выдавливаю я.

— Кто?

Я кручу головой из стороны в сторону, по-новому разглядывая переродков теперь, когда их различные размеры и окраска обрели для меня смысл. Маленький с рыжим мехом и янтарными глазами… Лиса! А вон там пепельные волосы и светло-коричневые глаза — парень из Дистрикта-9, убитый, когда мы вырывали друг у друга рюкзак. И что хуже всего — самый маленький переродок с темной блестящей шерстью, огромными карими глазами и номером 11 на ошейнике из плетеной соломы. И звериным оскалом. Рута…

— Капитолий любит помучить напоследок, — сухо говорит Хеймитч.

— В чем дело, Китнисс? — Пит трясет меня за лечо.

— Это они, они все, другие. Рута, и Лиса, и… все остальные трибуты, — произношу я сдавленным голосом.

Пит с шумом втягивает воздух, когда понимает.

— Что с ними сделали? Это ведь… не на самом деле их глаза?

Глаза меня беспокоят меньше всего. Гораздо важнее, что у них в голове. Вложили ли им в мозг память трибутов? Не потому ли они нас ненавидят, что мы живы, а их безжалостно убили? А те, которых мы действительно убили… считают ли они, что мстят нам?

— Вряд ли, — качает головой Цинна.

— Скорее всего, это просто способ поиграть с последними выжившими, — спокойно, почти безразлично, произносит Финник, и только огонь, полыхающий синим пламенем в его глазах, выдаёт его ярость.

Я не успеваю поделиться этим с Питом, потому что переродки возобновляют атаку. Они становятся по обе стороны Рога и, отталкиваясь мощными задними лапами, пытаются до нас допрыгнуть. Пара челюстей смыкается в дюймах от моей ладони, потом я слышу крик Пита и чувствую рывок, когда его вес и вес вцепившегося в Пита переродка тащат меня вниз. Если бы Пит не держался за мою руку, он был бы уже на земле. У меня едва хватило сил удержаться и удержать Пита. А другие трибуты уже приближаются.

— Убей его! Убей! — кричу я Питу, и он, должно быть, ударяет тварь ножом, потому что напряжение ослабевает.

Наконец мне удается втащить Пита на Рог. Вместе мы ползем выше, где нас ожидает меньшее из двух зол.

— Кто б мог подумать, что Катон станет проблемой номер два, — прыскает Гейл, сжимая и разжимая кулаки.

Катон еще не поднялся на ноги, но его дыхание стало ровнее, и, судя по всему, скоро он придёт в себя и попытается сбросить нас с Рога в лапы смерти. Я заряжаю лук и снова трачу стрелу на переродка. Цепа. Кто еще мог подпрыгнуть так высоко? Я успеваю почувствовать облегчение оттого, что переродки теперь нас не достали только собираюсь повернуться к Катону, как вдруг лежащий рядом Пит внезапно исчезает, выхваченный кем-то очень сильным. Я уверена, что стая каким-то образом все-таки добралась до него, и тут в лицо мне брызгает кровь.