Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Незримо властвовал над ними обеими…»

Цитата из потерянной МетоБиблии, глава 163: «Технобоги», отрывок 24 «Нэй»

Прошлое…

Сегодня Пэйрис с самого утра спускала на сына всех собак, то придираясь к его растрепанным волосам или мятой футболке, то щедро раздавая ему подзатыльники за то, что мальчик после завтрака не помыл посуду и не убрал из зала свою «гребаную плексособиралку». Под конец дня она и вовсе схватила Найта за руку и вывела его из квартиры, заявив ему, будто он только и делает, что мешает ей. Правда через полминуты мать опомнилась, вернулась к терпеливо стоящему перед входной дверью в одной футболке, шортах и дырявых носках сыну, завела его обратно в квартиру, начала целовать его лицо, на котором застыла уже привычная маска непроницаемого равнодушия, просить у него прощения, не искренне, а просто потому что Надо, и со страдальческим выражением лица гладить его по голове, мастерски изображая неподдельное раскаянье.

Найт на такое странное поведение женщины старался не реагировать. Он знал, что подобная суета со стороны матери могла означать только одно: сегодня они ждали гостей. Точнее, гостя. Лари.

И действительно, не успели стрелки часов перевалить за семь вечера, как квартиру наполнила мелодия дверного звонка.

- Не высовывайся! – кинула Пэйрис сыну, после чего закрыла дверь в его комнату на ключ на тот случай, если мальчик не внемлет ее предупреждениям. Еще не хватало, чтобы он испортил ей свидание с милым Лари! Опять! В прошлый раз Найт встретил мужчину, с разбегу накинувшись на него и тем самым сбив того с ног. Лари, неуклюже плюхнувшись на пятую точку, особых повреждений не получил, зато Найт тогда рассек себе бровь пряжкой ремня мужчины, из-за чего Пэйрис пришлось променять сладкое свидание с Лари на поездку в больницу с глупым ревнивым сыном.

- Больно надо… – фыркнул в ответ Найт, забираясь на кровать, надевая наушники и включая городское радио. Слушать слащавые речи двух взрослых идиотов ему совсем не хотелось, а уж стоны прелюбодеяний, которыми заканчивалась каждая встреча его матери с этим мужчиной, тем более.

- Отвратительно, – зло прошептал себе под нос Найт, сворачиваясь калачиком, закрывая глаза и растворяясь в до боли знакомых голосах ди-джеев. Они были неизменно веселыми и бодрыми и казались одновременно такими близкими, но далекими. Наверняка обладатели этих голосов были счастливы, ведь они работали на радио, а значит, окруженные музыкой, постоянно общались с другими людьми! К тому же им не приходилось делить свою любимую маму с каким-то мерзким типом по имени Лари! Как она могла продолжать встречаться с ним после той страшной ночи, мальчик не понимал и не хотел понимать. Найт предпочитал вместо гнилых размышлений просто завидовать ди-джеям. Иногда он даже ненавидел их, и тогда наушники оказывались под шкафом или на столе.

Но сегодня мальчик не злился на голоса, раздающиеся из мини-динамиков, сегодня он старался вообще не думать о том, кто он есть, где он живет и с кем ему приходится общаться. Найт предпочел притвориться одним из сотен тысяч беспечных слушателей радио, что улыбались любимым трекам и не заботились о том, что будет завтра. За всем этим он не заметил, как заснул. Когда же мальчик открыл глаза, за окном уже царила глубокая ночь. Найт стащил с ушей наушники, зевнул, потянулся, прислушался. Тишина. Видимо, Лари уже ушел, а мама легла спать – идеальная концовка, в которую почему-то не верилось. Сам не до конца понимая, зачем он это делает, Найт подошел к двери, взялся за ее ручку и потянул ее на себя. Та не поддалась. Дверь в его комнату по-прежнему была заперта.

«Хоть бы мама просто забыла открыть мою комнату после ухода Лари!» – почти взмолился мальчик и смиренно поплелся спать.

Когда после трехдневной вечеринки Пэйрис вернулась домой, она некоторое время недоумевала, почему еда в холодильнике осталась нетронутой, а в зале все еще царит устроенный Лари бедлам. Женщина приняла легкий душ, переоделась в махровый халат и села делать себе педикюр, собираясь устроить Найту взбучку, как только он вернется из школы, когда внезапно вспомнила о том, что тремя днями ранее закрыла комнату сына на ключ. Нашла Найта женщина лежащим в кровати в обнимку с одеялом и фотографией, на которой они с Пэйрис стояли на фоне больших американских горок. Найту там было лет восемь, он держал в одной руке сладкую вату, а в другой два воздушных шарика. Кажется, фотография была единственным доказательством того, что и они когда-то были счастливы.

Мальчик не спал, он был без сознания из-за обезвоживания, поэтому Пэйрис к ее негодованию пришлось-таки вызывать врачей, а после – снова тащиться в больницу. Все-таки сколько проблем от детей!

Настоящее…

- Дамы и господа! – приятный голос прогремел на весь зрительный зал не хуже грома, заставив многих присутствующих вздрогнуть или вскрикнуть в нетерпении.

- Леди и джентльмены! – на огромной старой сцене из ниоткуда появился невысокий мужчина в забавном бархатном колпаке и длинном скрывающим его фигуру черном, поглощающем свет плаще.

- Месье и мадмуазели! – развел он руками, откидывая плащ и демонстрируя зрителям белоснежную рубашку, черные охотничьи брюки, заправленные в тяжелые сапоги с десятками ремешков, что скрывали тугую шнуровку, и черно-серебристые ножны на поясе, в которых покоились две сабли. Появление мужчины сопровождалось дикими рукоплесканиями и возгласами безмерного возбуждения, которым пропиталось в этом помещении абсолютно все. Присутствующие здесь жаждали театральной постановки не хуже голодных львов, желающих свежего мяса.

- Представляю вашему вниманию Найтарусса Макка! – толпа взорвалась какофонией воплей, топота, визга, хрипа и смеха, когда как кулисы дернулись и медленно разъехались по углам, предоставляя зрителям возможность увидеть главное развлечение года. На сцене возвели виселицу, на которой на эшафоте стоял белобрысый мальчик лет четырнадцати. Руки его были связаны за спиной, на шею накинута петля. Кажется, он не понимал, что происходит, поэтому растерянно оглядывался по сторонам, кусая бледные губы и стараясь не упасть в обморок от переполняющего его ужаса.

- А теперь еженедельный розыгрыш! – за спиной мальчика вспыхнуло магическое колесо, разделенное разноцветными линиями на тысячи кусочков. Мужчина в странной одежде щелкнул пальцами, и колесо пришло в движение. Сначала оно вертелось медленно, но с каждой секундой его скорость нарастала, пока не стала настолько бешеной, что все разноцветные куски с непонятными надписями слились в радужную кашу. Повторный щелчок пальцами заставил колесо резко остановиться, а надпись на кусочке, что оказался выше остальных, засветилась.

- Итак, с победой поздравляем… – дальше последовало невнятное имя, – Есть такой в зале? – кто-то поднял руку, – Прошу вас пройти на сцену и забрать свой приз! – неказистая фигура под прицелом сотни глаз поднялась к ведущему и взяла из его рук пульт с одной единственной красной кнопкой. Той самой кнопкой, нажимать на которую в детских мультиках обычно запрещалось, но очень хотелось.

- ...вз...рни... в..др...и...зде...и... – зашипели зрители. Сначала это были единичные возгласы, но вскоре уже весь зал гремел, произнося одно единственное слово.

- ВЗДЕРНИ!

Блондин, только теперь четко расслышав желание толпы, сжался и с мольбой посмотрел на того, кому посчастливилось стать его палачом.

- Вздерни! – кричал и ведущий, но неказистая фигура не торопилась претворять приговор в реальность. Она смотрела на Найта и ядовито улыбалась, взирая на жертву из-под глубокого капюшона.

- Вздернуть? – этот вопрос был обращен к жертве. – Как прикажете, мой король? – прошептали бледные губы, и блондин внезапно ощутил свободу. Веревки с его шеи и рук исчезли, а под ногами оказался деревянный пол сцены. – Так вздернуть или нет?

Найт растерянно взглянул на палача, а затем повернулся к залу и обессиленно выдохнул, поняв, что на месте зрительных кресел стоят компактные виселицы, на эшафотах которых с петлями на шеях и со связанными за спинами руками ждали своего приговора сотни людей. Та же участь была уготована и ведущему: именно он занял место блондина на его виселице. Вот только приговоренные, кажется, не понимали своего положения, потому что продолжали с остервенением орать «Вздерни!», дико улыбаясь и давясь слюной в ожидании шоу.