Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

На следующий день мужчина на работу не пришел. И через день тоже. Анжело решил, что учитель пожалел о содеянном и избегает его. Он не знал о том, что Хан в тот вечер так и не вернулся домой. Мужчина исчез.

Через неделю, после роковой ночи, Анжело нашел в почтовом ящике письмо, в котором было написано всего пара слов: «Я люблю тебя. Ты никогда не будешь принадлежать никому, кроме меня». Но почерк принадлежал не Оу Хану. Он вообще был подростку незнаком.

Еще через четыре месяца в одной из канав нашли полуразложившуюся человеческую голову и опознали ее как голову Оу Хана. К тому времени у Анжело на руках было уже сорок два письма, написанные тем самым почерком, а также его собственные фотографии, сделанные обладателем почерка, и мягкая самодельная игрушка в виде обезглавленного человека.

Настоящее

Мир: Фантазм

- Жизнь – это серая и непроглядная масса безликого бытия, – послышалось заунывное ржание, – в котором мы сами – ничего не значащие песчинки. Наши жизни не стоят и ломаного медяка, а смерти не повлияют даже на дуновения ветра. Не изменится ровным счетом ничего, даже если мы оба сию же секунду ляжем на землю, свернемся калачиками и умрем.

- Ну, так вперед и с песней, – раздраженно фыркнул в ответ блондин, закатывая глаза.

- Ты не понимаешь…

- Чего не понимаю? Того, что моя жизнь не стоит медяка? Конечно, не стоит, я бы предпочел расплату бриллиантами, а не медюшными монетками бедняков. И поверь мне, когда я умру, мне будет глубоко наплевать, вызвала моя смерть штормовой ветер или страшное землетрясение. Я-то все равно буду тухнуть в вонючей, выгребной яме!

- Ты рассуждаешь как ребенок!

- Я рассуждаю Здраво! Чего ты от меня хочешь, конина?! Мне плевать на твои бредни про жизнь, судьбу и веру.

- Но что может быть важнее этого? – возмущению собеседника не было предела.

- Важнее? Куча всего! Например, Анни – моя одноклассница – обещала поцелуй тому, кто сможет сделать зелье полнолуния! И знаешь – я хочу этот поцелуй! И именно по этой причине я пришел сюда и даже умудряюсь терпеть сумасшедшего ярко-розового пегаса, с фиолетовыми крыльями и гривой, выкрашенной во все цвета радуги, который пытается что-то вещать мне о серости мироздания! – выдохнул Найт, присматриваясь к листьям ближайшего куста. Для зелья, которое надо было сделать к завтрашнему утру, требовалась масса ингредиентов. Каждый из них можно было отыскать в ближайшем зачарованном лесу, куда парень собственно и пошел. Подходя к границе между лесом и городом, блондин был очень осмотрителен и осторожен. Он искренне надеялся на то, что Райно – тот самый разноцветный пегас, которого Найт ласково обзывал «Мечтой эпилептика» – не заметит его или, быть может, уже отыскал себе другую жертву для выслушивания его депрессивных бредней. Но надежды парня рассыпались в пепел, когда за спиной послышалось тихое ржание и приветствие в духе «О, ты снова здесь, значит – снова жив, соболезную тебе по этому поводу, друг мой».

- Мой окрас ничего не значит, – спокойно проговорил пегас, следуя за подростком по пятам.

- Может и не значит, но согласись, радужный-депрессивный-философствующий-конь – это слишком даже для тебя.

- Я не конь, – тут же рассерженно заржал Райно, – я пегас!

- То есть, конь с крыльями… – спокойно заключил Найт, отрывая от одного из кустов пару листиков и складывая их в черный заранее приготовленный бумажный пакетик.

- Не будь так напыщен, мальчишка, иначе я буду говорить с тобой в той же манере, в которой ты говоришь со мной! – Найт всегда ссорился с Райно, потому что пегас был слишком вредным и надменным. Почему-то он считал, что каждое сказанное им слово – это великая драгоценность, которую надо холить и лелеять, и за которую стоит благодарить, а еще лучше поклоняться, но никак не опровергать. Конечно же, у Райно были свои «фанаты» – группка обезумевших людей, которые расхаживали по лесу в перламутровых рясах каждый фонедельник, фледу и файницу, дабы сделать пегасу подношение. Они верили в то, что Райно – это реикарнация великого Нэй – одного из самых сильных магов за всю историю Фантазма. То, что пегас в большинстве своем нес несусветную чушь и пургу, никого не волновало. Каждый искал в словах «реинкарнации» глубокий скрытый смысл, потому как нескрытого смысла в них зачастую не наблюдалось.

- Да? И что же ты мне скажешь?

- Тебе будет приятно, если я перестану звать тебя магом и назову… Человеком?!

- Но я и есть человек, – пожал блондин плечами, вырывая из земли изогнутый грязно-оранжевый корешок и складывая его в еще один черный пакетик.

- Ни один уважающий себя маг никогда не позволит называть себя человеком! – прогремел Райно и для убедительности взрыхлил копытом землю.

- Значит, я себя не уважаю, – спокойно продолжал препирательства Найт, оглядываясь по сторонам в поисках дерева снега.

В зачарованном лесу была масса зачарованной дряни, иначе почему еще он мог так называться. Среди всего волшебного великолепия росли стихийные деревья. В класс таковых входили деревья дождя, ветра, солнца, песка, молний и, конечно же, снега. Было их не так уж и много, так что, чтобы отыскать таковое, иногда приходилось блуждать по лесу часами. Запомнить же расположение того или иного стихийного дерева в лесу было невозможно, потому что они, в отличие от других деревьев, находились в постоянном движении.

- И после сказанных тобою слов ты еще смеешь называть себя магом?! – тем временем взбеленился пегас.

- А я себя так и не называю, – пожал подросток плечами, продираясь сквозь колючие кустарники и смотря вверх. Найт искал «иней» – пух, который нарастал на ветках снежного дерева, а, отлетая от него, оседал на близрастущих деревьях. «Иней» обнаружился всего в паре метров от блондина. А узнав направление, он без труда вычислил расположение дерева.

- Ты не достоин общения со священным животным!

- Да? Обязательно сообщу ему об этом, если когда-нибудь повстречаю таковое, – фыркнул Найт, надеясь, что вредный пегас наконец-то отстанет от него. Но тот был упорным малым и так просто уходить не собирался. Впрочем, заметив вдалеке белоснежное пятно – то самое снежное дерево – подросток на миг забыл о занудном собеседнике и кинулся к своей цели. Чем-то снежное дерево напоминало плакучую иву, только вместо листьев на ее ветках вырастали большие почки, которые по фесне раскрывались в большие пушистые цветки, чем-то напоминающие массивные куски ваты. Но снежным дерево считалось не из-за этих пуховых комочков, а из-за того, что пух волшебного дерева был холодным. Он поглощал все тепло вокруг себя и вырабатывал прохладу. Такие деревья в миниатюрную величину часто выращивали для охлаждения помещений. Как только наступала жара, дерево тут же начинало цвести, а значит создавать прохладу, в холодное же время года дерево снега спало.

Найт приблизился к дереву и почувствовал, как по коже прошелся холодок, зубы застучали, а изо рта начал вырываться пар. Подойдя к одной из пушистых веток, парень оторвал несколько цветков, поспешно засунул их моментально окоченевшими пальцами в приготовленную голубую склянку, закупорил ее, быстро спрятал добычу в сумку к остальным ингредиентам и выбежал за границу круга, на расстояние которого морозило дерево.

- Кажется, на этом все, – выдохнул Найт, согревая побелевшие пальцы.

- Именно так! – фыркнул пегас. – На этом наш разговор закончен! – сообщил он, после чего взмахнул крыльями и взмыл в воздух.

- Ох, какая жалость, – саркастически ухмыльнулся подросток и, вздохнув с облегчением, побрел домой.

Анжело ворвался в кабинку туалета, захлопнул за собой дверь, тут же дрожащими руками расстегнул ширинку и дал волю своему возбуждению.

“Вот черт!” – выдохнул он тихо, одной рукой прикасаясь к стояку и вздрагивая от болезненно-приятных ощущений.

“У меня слишком давно никого не было…” – обреченно простонал он, начиная осторожно ласкать себя, на месте своей руки представляя губы Бэйна. Да, журналисту нравился его оператор. Очень и очень нравился. Но это ничего не значило. Кьярэ знал, что выбора ему не оставили.