This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (ЛП)

Он знал, что эти ребята подготовились. Они, очевидно, изучали его способности и продумали бесчестные способы противостоять ему. От Кеншина не ускользнул тот факт, что ловушка была тщательно подготовлена, чтобы использовать его слабости в своих интересах, но он никогда бы не подумал, что самоуверенность приведет к поражению.

Именно в тот момент, когда он наконец прочувствовал движения противника и приготовился нанести решающий удар, он уловил движение уголком глаза. Только благодаря счастливой случайности ему вовремя удалось увернуться от брошенного лезвия.

– Двое против одного, – вслух заметил Кеншин, задыхаясь. Его глаза искали второго, спрятавшегося в деревьях, молчаливого охотника, пытающегося застать его врасплох. Не очень честно, но ничего иного он и не ожидал. Эти ублюдки сражались грязно. Ярость вспыхнула внутри него, и он обнажил зубы в насмешливой улыбке. – Отлично. Сэкономлю время, убив вас обоих разом.

Это заявление было более чем высокомерным, и он вскоре заплатил за это. Несмотря на то, что он мог отслеживать одного из пары, без ки он не мог следить за ними обоими. Крупный противник был удивительно проворным на ноги и даже скользящим ударом топора смог бы раздавить его. Мужчина был достаточно большим, чтобы с легкостью валить деревья одним ударом, и от его ничтожного тела не осталось бы мокрого места.

Охотник не стал тянуть время, пользуясь его поглощенностью – его стальные когти загребли плечи Кеншина, разрывая кожу до самых лопаток, окрашивая кимоно его кровью. Однако Кеншин не мог остановиться, чтобы обработать раны, на это не было времени! Если он остановится хоть на секунду, он умрет, и Томоэ заплатит за его неудачу… нет, несмотря ни на что, он не может, не сегодня!

К тому же, хоть разрезы и были глубокими, они не смертельны. Стальные когти отвратительное оружие, предназначенное для того, чтобы сделать раны, которые трудно зашить и которые могут легко загноиться. Несмотря на боль, артерии не повреждены, и он не потерял подвижности рук, в противном случае он бы уже истек кровью и умер.

Нет, это просто еще несколько раздражающих ран поверх других, что он собрал сегодня. Кеншин прищурился, ища охотника, затаившегося в тени. Я не могу дать ему еще один шанс, я не могу, или я мертвец.

Но подождите… где тот, первый?

Кеншин повернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как чертово бревно летит на него, и сразу за ним тот зверь, с топором в руке. Слишком ошеломленный, чтобы увернуться, Кеншин не успел пригнуться, и бревно ударило его прямо в лоб с силой ста молотков. Его голова от удара полетела назад, но это был шанс, которого он ждал, и он вслепую взмахнул мечом, выхватывая его из ножен изо всех отчаянных сил, в сторону его ног.

Крик боли, что последовал за этим, прозвучал сладкой музыкой. Я достал его! Сжимая звенящую голову руками, Кеншин посмотрел вперед с изумлением, но достаточно уверенный, что его удар достиг цели. Мужчина лежал на земле, его ноги были отрезаны ниже колен. О, отлично, этот, по крайней мере, не будет убегать…

Трясясь, как новорожденный, Кеншин пошел по снегу, пытаясь найти охотника из тени. Так он был слишком открыт, уязвим и слаб, едва в состоянии стоять на ногах и увернуться от ударов. Ему нужно прикрытие, и быстро!

Прислонившись к толстому дереву, он глотнул воздух и попытался собраться. Это была ошибка. Когти охотника глубоко вонзились в его правое плечо оттуда, откуда он не ожидал – сверху.

– Какой упрямый… Меньшего от хитокири Баттосая я и не ожидал. Но я планировал, что ты оставишь свой меч! – злорадствовал охотник, уверенный, что уже выиграл.

Это стало его последней ошибкой. Вместо того, чтобы схватиться за кровоточащее плечо, чтобы остановить поток крови, пальцы Кеншина нашли вакидзаси.

– Ты быстро передвигаешься, – мягко заметил он и ударил.

Его вакидзаси глубоко вонзилось в дерево, пронзая обе ладони охотника, его плоть, сухожилия и кости. Хорошо. Этот тоже не будет убегать. Кеншин медленно выдохнул.

– Я убью тебе через минуту. Оставайся на месте.

– Я не могу вытащить его… черт побери! – Охотник напрасно дергал клинок. Чтобы освободиться, он должен был дернуть изо всех сил, но тем самым он нанесет непоправимый вред рукам – ни один человек, который положил всю жизнь на приобретение боевых навыков, не пойдет на это.

Это было жалкое зрелище, но ни один из этих людей не заслужил его жалости или даже намека на сострадание. Нет, этот ублюдок и остальные его соратники не получат от него ничего, кроме смерти.

– Тот, кто прячется в тени и атакует сверху, – с насмешкой сказал Кеншин. – Так вот ты какой.

– Ты видел меня! – ахнул охотник, и его дергания стали безумными, почти маниакальными, и хуже всего то, что в этой одержимости он начал болтать.

А Кеншин, сказать по правде, слишком устал, чтобы его слушать. Он был ранен и устал, он должен был добраться до Томоэ – и каждая минута промедления могла стоить ей жизни. Он как раз собирался прикончить того огромного зверя, когда разглагольствующий идиот оторвался от дерева и убежал. Кеншин смотрел ему вслед, медленно моргая в неверии. Ну, с такими руками он больше неопасен ни для кого… Полагаю, нет смысла гнаться за ним.

Однако тот огромный парень все еще истекал кровью позади него. Мужчина подполз к краю поляны и оперся о дерево, и сейчас просто терпеливо ждал, когда смерть настигнет его.

– Первый сказал, что есть еще трое, – спросил Кеншин. – Где последний?

– Впереди, в хижине. Девушка тоже там, – ответил мужчина, спокойно, словно они говорили о погоде.

С остатками бойцовского политеса Кеншин склонил голову и повернулся, чтобы уйти. Не имеет значения, добьет он его или нет. Зверь уже мертв, и вопрос в том, за сколько секунд или минут его сердце не получит достаточное количество крови для перекачки.

– Подожди! – крикнул мужчина вслед.

Ну что еще? Кеншин устало повернулся.

– Ты кое-что забыл! Третий барьер… получи! – Мужчина сунул руку под свое массивное тело и потянул рычаг.

Глаза Кеншин распахнулись в тревоге… а потом он не видел ничего, кроме белого света.

Сила второго взрыва отбросила его на несколько футов назад. Он инстинктивно сжался, пытаясь смягчить удар при падении. Когда мир перестал вращаться, Кеншин зарыдал и изо всех сил постарался сдержать дыхание, чтобы переждать волны чистой боли. Его глаза, его голова, его плечи, спина, каждая клеточка болела.

Кеншин слабо застонал, отпуская дрожащие колени, и несколько мгновений просто лежал в сладкой мягкой прохладе снега. Отголоски мучительной боли отзывались по телу, но каждая волна была меньше и меньше, пока не осталась тупая пульсирующая боль, боль, простреливавшая тело при каждом движении. Но хуже всего было глазам. Ослепительная вспышка почти лишила его зрения. Все, что он смог рассмотреть, это смутные темные тени на белом фоне.

… Но я не могу сдаться. Неважно, как это больно, как трудно… Я должен встать. Ради Томоэ.

Томоэ там, впереди, и последний из этих ублюдков там, с ней. Этот человек слышал взрывы – верный признак того, что его соратники пали. Что остановит его от убийства безоружной женщины, сейчас, когда ее полезность очевидно себя изжила?

Перевернувшись на живот, Кеншин пополз по снегу с закрытыми глазами, ища свой меч. Он не видел ничего, кроме туманных комков тьмы, но один из них должен быть его катаной, которую он выбросил вперед, чтобы поразить мужчину с топором. Да, вот одна отрубленная нога, вот замерзшая кровь… а, вот.

Кеншин выдохнул с облегчением, когда его пальцы сомкнулись вокруг холодной стали. Медленно он подтянул ноги к животу и встал, опираясь на меч. Ноги дрожали, равновесие было нарушено, как и слух со зрением. Он был полностью разбит и держался только на адреналине и простой порочной ненависти. Но он был всем, что было у Томоэ… и он не мог потерпеть неудачу.

– Томоэ, подожди меня! – громко крикнул он и двинулся вперед.

Используя меч как костыль, Кеншин переставлял ноги, медленно прокладывая свой путь через заснеженный лес. Каждый шаг отдавался болью. Было трудно сохранять равновесие, игнорировать головокружение, туманившее мысли, и продолжать идти – но у него не было выбора. Он должен был спасти Томоэ, должен! С этой яростью, руководившей им, он все еще мог спасти ее, если просто поторопится!