Лабиринт памяти (СИ)

Стоп.

Малфой усилием воли всё-таки заставил себя отвести взгляд от точеной фигуры Гермионы и в очередной раз спросил самого себя: что за чёрт с ним происходит?! Почему его тело так жаждет её? В чем причина этого гребаного вожделения?

Как обычно, ответов не последовало.

— Итак, для начала давайте с вами повторим танго, которое мы вчера выучили, — хлопнув в ладоши, предложила Мария и отошла к стене, предоставив место для танца Гермионе и Драко.

Спорить с ней было явно бесполезным занятием, о чем свидетельствовали её непреклонный вид и твердый взгляд.

Внезапно по залу разнеслась характерная для танго музыка.

Малфой мысленно выругался и неохотно повернулся в сторону Грейнджер. Та стояла, гордо вскинув подбородок и скрестив руки на груди. Очевидно, она не была настроена на танец, впрочем, как и он сам.

Горько усмехнувшись глупости ситуации и пообещав себе больше никогда не ввязываться в подобные авантюры, Драко всё же вальяжно приблизился к ней и подал руку, приглашая на паркет.

Гермиона, скосив взгляд в его сторону, какое-то время колебалась, но вскоре тяжело вздохнула и вложила свою ладонь в его.

— Только без этих твоих штучек, Малфой, — предупреждающе произнесла она и последовала за ним в центр зала.

— То же самое хочу сказать и тебе, Грейнджер, — хмуро посмотрел на неё Драко, показав ей расцарапанную ногтями тыльную сторону руки, после чего развернул Гермиону к себе лицом.

Они стали танцевать, и поначалу всё шло ровно. Шагая по кругу, они смотрели друг другу в глаза, и Драко даже мысленно похвалил самого себя за то, что ни разу не спустился взглядом ниже уровня лица Грейнджер.

Но как только он прикоснулся к её обнаженной коже, такой мягкой и нежной на ощупь, словно бархат, всё полетело к чертям. Его тело пробила дрожь, внизу живота поднялась новая мощная волна возбуждения, и даже сам воздух вокруг словно наэлектрелизовался. Он заметил, как порывисто вздохнула Гермиона, когда он едва ощутимо провел пальцами по её спине, двигаясь к шее. Это движение не было запланировано в танце, но Драко просто нестерпимо захотелось ещё раз почувствовать её кожу, тактильно ощутить её.

— Прекрати, — прошипела ему Грейнджер, но он словно не слышал её.

Безумие снова захлестнуло его, пронзило своей неизбежностью.

Он и не думал, что может так быстро потерять рассудок. Всё внутри него кричало, приказывая остановится, но он просто не мог.

Они танцевали, и каждый раз, когда он касался Гермионы, перед его глазами вставала пелена воспоминаний. Его руки на её бедрах, его губы на её коже, его язык, исследующий глубины её рта. Неужели это было?..

Драко посмотрел в её глаза, словно пытаясь найти в них ответ на свой вопрос, и его зрачки расширились. Что-то такое снова было в этом взгляде, что моментально заставило его прижать её к себе намного сильнее, чем того требовало следующее движение танца.

Грейнджер наверняка смогла ощутить его возбуждение. И он мог поклясться, что она с готовностью прильнула к нему, словно сама жаждала этого.

Твою мать.

Драко резко развернул Гермиону спиной к себе и, чертыхаясь, подумал, что его фантазия наверняка чересчур разыгралась. Чтобы Грейнджер, после всего того, что было, проявила в открытую своё желание к нему?! Бред.

Драко бы и дальше придерживался такого мнения, если бы не то, как она откликнулась на следующее его прикосновение. Когда его рука медленно прошлась по изгибам её тела, чуть дольше задержавшись в районе груди, Гермиона резко вздохнула и, сжав ногтями его ладонь, качнулась бедрами навстречу его паху.

Казалось, это её движение окончательно свело Драко с ума. Сейчас ему было наплевать на то, что они находятся в танцевальном зале, на то, что за ними наблюдает кто-то третий, и, уж точно, ему было наплевать на все свои хреновы обещания по поводу того, что он больше никогда не тронет её.

Драко с глухим рыком резко развернул Гермиону и так сильно сжал её плечи, притянув к себе, что от его пальцев на её коже остались белые следы.

— Это ты мне говоришь «прекрати»?! — сквозь зубы отчеканил он.

Грейнджер испуганно смотрела на него, слегка приоткрыв рот, ожидая, что же будет дальше, и он подумал, что никогда раньше её губы не были столь желанны для него, как сейчас.

Драко слегка склонился к ней, мысленно умоляя, чтобы она отстранилась, ударила, оттолкнула, сделала хоть что-нибудь, чтобы прекратить это безумие, напавшее на него так внезапно, но она не сдвинулась с места. Напротив, Грейнджер была открыта, готова для него. И эти губы, такие зовущие, сочные, мягкие, они словно молили о поцелуе. Драко мысленно послал к черту весь белый свет, и склонился еще ближе, так, что смог почувствовать едва уловимый сладкий аромат её кожи. Он уже был готов прикоснуться к её губам, как внезапно музыка прервалась, и раздался резкий голос Марии:

— Вы, двое! Что за безобразие на паркете?!

Драко словно окатили ушатом ледяной воды. Он резко отстранился от Гермионы и сделал несколько шагов назад.

Они ошарашено уставились друг на друга, не в силах поверить в то, что могло бы произойти, если бы не вовремя сказанные Марией слова.

«Твою мать, Грейнджер, что это было?!» — вот он тот единственный вопрос, который Драко хотел ей сейчас задать, но в этом не было необходимости: Гермиона очевидно поняла всё без слов. Его ошалевший взгляд, натянутое от напряжения и настороженности тело, да и вообще весь облик Драко в данный момент источал огромный вопиющий знак вопроса.

Малфой наблюдал, как щеки Гермионы постепенно заливает румянец, а в глазах расцветает ужас.

Внезапно Грейнджер резко отвернулась от него и посмотрела на итальянку.

— Простите, Мария, мы не хотели…

Казалось, слова сами вылетели из её рта, и, осознав всю двусмысленность фразы, она зарделась ещё больше.

— Вы забыли практически весь танец! Ваша импровизация, конечно, была хороша, но всё-таки даже она должна быть отлично продумана! — словно не замечая смущения Гермионы, возмущенно произнесла Мария, активно жестикулируя.

Драко не знал наверняка, поняла ли итальянка суть момента или всё происходящее для неё было лишь «танцевальной импровизацией» двух людей, но одно он знал точно: если бы не её слова, вовремя остановившие их двоих, то случилось бы неминуемое.

Они бы оба сломались.

*

Как только она пришла на ужин, все трое сразу замолчали, и у Гермионы не осталось сомнений в том, что предметом оживленной беседы, царившей за столом всего минуту назад, была она сама.

Джинни виновато улыбнулась ей и, скосив взгляд на брата, удрученно помотала головой. Гарри, хоть и был недоволен сложившейся ситуацией, всё же слегка кивнул ей в знак приветствия, но тут же хмуро уставился в свою тарелку, в то время, как Рон с остервенением жевал пищу и делал вид, что не заметил её прихода.

Гермиона тихо вздохнула и села за столик, пожелав всем приятного аппетита.

Она не могла винить друзей в том, что они всё ещё злились на неё. В конце концов, у неё никогда не было от них секретов. Но, с другой стороны, ей никогда не приходилось проводить — хоть и вынужденно — так много времени в обществе Малфоя, к тому же, в тесной близости с ним.

И Гермиона честно хотела рассказать. Но вместе с тем, она знала наверняка, что друзьям это, мягко говоря, не понравится, и потому лишь оттягивала на неопределенное время этот неприятный разговор, надеясь, что возможно исчезнет сам его повод. Но после вчерашней репетиции стало ясно, что, так или иначе, ей придется отважиться на столь непростое решение.

Ведь повод не исчез, к её великому сожалению.

И она собиралась, правда собиралась сегодня рассказать, но всё испортил Малфой.

Гермиона зло сжала вилку и, почти так же яростно, как это делал Рон, запихнула кусочек курицы к себе в рот.

Одна мысль о Драко выводила её из себя.

Сегодня она еле смогла дождаться конца тренировки, чтобы поскорее убраться подальше от него. С ней начинало происходить что-то странное, необъяснимое, пугающее, в то время, как она оказывалась к нему ближе, чем на метр. Она не могла понять, почему каждое его прикосновение заставляет её тело трепетать, в то время, как способность трезво мыслить моментально улетучивается.