Читая «Голодные игры» (СИ)

— Хочу еще.

— Я тоже. Давай так. Потерпим часок и, если к тому времени нас не начнет мутить, съедим еще, — предлагает Пит.

— Идет, — соглашаюсь я. — Но час будет очень долгим.

— Может быть и не очень, — говорит Пит. — Что ты там говорила перед тем, как прислали еду? Что-то обо мне… нет конкурентов… самое лучшее в твоей жизни.

Финник прыскает, даже Пит не может удержаться от смешка.

— Насчет последнего не помню, — говорю я, надеясь, что в пещере слишком темно и зрители не увидят, как я покраснела.

— Ах да. Это я сам об этом думал… Подвинься, я замерз.

Я двигаюсь, чтобы Пит мог залезть вместе со мной в мешок. Мы прислоняемся к стене пещеры, Пит обнимает меня, а я кладу голову ему на плечо. Так и кажется, что Хеймитч пихает меня локтем, чтобы я не расслаблялась.

— Значит, с пяти лет ты совсем не обращал внимания на других девочек? — спрашиваю я Пита.

— Ничего подобного. Я обращал внимание на всех девочек. Просто для меня ты всегда была самой лучшей.

Китнисс закусила губу и снова покраснела.

— Представляю, как обрадовались твои родители, узнав, что ты любишь девчонку из Шлака.

— Мне все равно. И потом, если мы возвратимся назад, ты не будешь девчонкой из Шлака. Ты будешь девушкой из Деревни победителей.

А ведь правда. Если вернемся, каждый из нас получит дом в части города, специально предназначенной для победителей Голодных игр. Давным-давно, когда Игры только появились, Капитолий построил в каждом дистрикте по дюжине прекрасных домов. В Дистрикте-12, конечно, занят только один, а в большинстве других вообще никто никогда не жил.

Меня вдруг осеняет не слишком приятная мысль:

— Единственным нашим соседом будет Хеймитч!

Китнисс притворно содрогается, остальные же громко смеются.

— А что, здорово, — говорит Пит, обхватывая меня покрепче. — Ты, я и Хеймитч. Очень мило. Будем устраивать пикники, праздновать дни рождения и пересказывать старые истории о Голодных играх долгими зимними ночами, сидя у камина.

— Говорю же, он ненавидит меня! — возмущаюсь я и тут же смеюсь, представив Хеймитча своим приятелем.

Хеймитч мягко пихает Китнисс в бок, на что та заливается смехом.

— Ну, не всегда. Когда Хеймитч трезвый, он о тебе дурного слова не скажет.

— Хеймитч не бывает трезвый!

— Эй, — возмущённо выдохнул Хеймитч, который не пил с того самого дня, как на его пороге очутились книги.

— Да, верно. Видно, я его с кем-то спутал… Ну да, точно. С Цинной. Вот кто тебя обожает.

Цинна тихонько смеётся, кивая. Китнисс нежно ему улыбается.

Хотя не очень-то радуйся: в основном это потому, что ты не дала деру, когда он захотел тебя поджечь.

— Не только по этому, — ухмыляется Цинна.

А что до Хеймитча… держись от него подальше. Он тебя ненавидит.

— По-моему, ты говорил, что я его любимица.

— Ну, меня-то он ненавидит еще больше.

— Я в восторге от твоей логики, — поднимает ладони вверх Джоанна.

— Сам пребываю в восхищение, — прыскает Мелларк.

Если подумать, людской род вообще не в его вкусе.

— Спасибо, — прыснул Хеймитч, закатив глаза.

Думаю, зрители с удовольствием повеселятся за счет Хеймитча. Он так давно на Играх, что стал для многих кем-то вроде старого приятеля. А уж после того нырка со сцены его и вовсе каждая собака знает. Сейчас его наверняка вытащили из парадной и мучают расспросами. Чего он там о нас наговорит? Вообще-то ему не позавидуешь: у большинства менторов есть напарник — другой победитель, а Хеймитч всегда один отдувается. Почти как я, когда была без союзника. Просто разрывается, наверное, между желанием выпить, постоянными интервью и заботой о нас.

Странное дело: мы с Хеймитчем терпеть друг друга не можем, и, однако, Пит, возможно, прав, что мы похожи. Как иначе я смогла бы так легко его понимать? Что вода близко просто потому, что он мне ее не присылает. А успокоительный сироп нужен вовсе не для того, чтобы облегчить Питу страдания. А теперь я знаю, что должна разыгрывать влюбленность. Хеймитч, похоже, даже не пытался связываться подобным образом с Питом.

— Сейчас я в вас схожести не вижу, — дует губы Эффи. — но Китнисс после Жатвы стала совсем другой, возможно, вы действительно стали мыслить в одном направление.

Он знает, что для Пита тарелка бульона — это просто тарелка бульона.

— Интересно, как ему это удалось? — спрашиваю я. Странно, что этот вопрос не пришел мне в голову раньше. Наверное, потому, что еще недавно я не воспринимала Хеймитча всерьез.

— Кому? Что удалось? — не понимает Пит.

— Хеймитчу. Как он сумел победить в Играх?

Хеймитч судорожно вздыхает, когда лица его будущих трибутов поворачиваются к нему.

— А ведь действительно, — кивает Пит. — я не помню твоих игр, — Китнисс и Гейл кивают, соглашаясь с Питом.

— Их не особо часто показывают, я… немного нарушил правила, — уклончиво отвечает Хеймитч.

— Ты кого-то съел? — подняла бровь Джоанна, которая тоже знает о играх Хеймитча максимально мало.

— Не это правило, — прыскает тот. — Думаю, тут где-то ещё это упомянут, так что читайте.

Ребята хмурились, но Хеймитч не был настроен спорить, да и вспоминать собственные игры ему было не особо приятно.

Пит отвечает не сразу. Тут есть над чем подумать. Хеймитч хоть и крепок сложением, до Катона и Цепа ему далеко. Красотой особенно не отличается. Во всяком случае, не настолько, чтобы спонсоры от восторга стали засыпать его подарками. И вряд ли у него были союзники при таком-то характере.

— Ещё раз спасибо, — фыркает Хеймитч.

Только в одном Хеймитч мог превзойти остальных, и я догадываюсь об этом одновременно с Питом.

— Хеймитч просто обвел их всех вокруг пальца, — говорит он.

— Можно и так сказать, — кивает Эбернети.

Я киваю и молчу, продолжая размышлять о Хеймитче. Может, он перестал пить, поверив, что у нас с Питом тоже хватит ума и хитрости выжить? Может, он не всегда был пьяницей и сначала пытался помочь трибутам? А потом не выдержал? Представляю, какой это ужас— заботиться о двух детях, а потом видеть, как они умирают. Год за годом, год за годом.

— Дошло, — прыснул Финник.

— А ты не так глупа, как кажешься, — кивает Джоанна.

— Ты её совсем недавно умной вроде называла, — ухмыляется Гейл.

— Ты меня с кем-то путаешь, охотник, — широко улыбается Джоанна, а Китнисс лишь качает головой.

Если я смогу отсюда выбраться, то заботиться о девочке из Дистрикта-12 станет моей обязанностью.

Китнисс вздрагивает, Пит тоже.

Лучше пока об этом не задумываться.

Проходит около получаса, и я решаю поесть опять. Пит тоже голодный, поэтому не спорит. Пока я накладываю на тарелки маленькие порции баранины, начинает играть гимн. Пит смотрит в щель на небо.

— Сегодня там нечего смотреть, — говорю я, гораздо более заинтересованная едой, чем сводкой. — Из пушки ведь не стреляли.

— Китнисс, — говорит Пит тихо.

— Что? Съедим еще одну булочку пополам?