Темная сторона Эмеральд Эберди (СИ)

- Но зачем ты устроил все это? – не своим голосом вопрошает Мортимер. Я даже не хочу смотреть на него. Мне стыдно. – Зачем этот спектакль, зачем…

- Мне захотелось воспроизвести прошлые годы. – Сомерсет покачивается и изящно взъерошивает темные волосы. – 1869 – год жестоких болезней, но меня убила не испанка, и не хваленный европейцами туберкулез. Меня убили люди, столпившиеся надо мной, как над тушей, брошенной диким псам. Херст Цимерман со своей уродливой женой. Богатое и эстетически-высоконравственное древо Эберди. И, конечно, гнилая ветвь Прескотт. Этих еретиков, боящихся чудовища, которое они сами же и взрастили, надо убивать мгновенно.

- Но почему?

Сомерсет смотрит на меня, округлив глаза. Наверно, не ожидал, что я подам голос до конца его душещипательной речи. Он дергает уголками губ.

- Знаешь, кем был твой предок – Дезмонд Эберди?

- Доктором.

- Именно. – Эмброуз подходит ближе. – Он был доктором, и потом пустил пулю не в голову, не в шею. Он не желал, что я умер быстро, дорогая Эмеральд. Он желал, чтобы я истошно мучился, сгорая в агонии. Так он и поступил, пробив легкое в моей груди.

- Но…, - я замираю, - но ты умер быстро…

- Вот в чем загвоздка, мисс Эберди. Я умер, едва почувствовав прикосновение губ прелестной – как мне тогда казалось – Аделины. Но почему? Каков ответ? Что ускорило процесс? – Его лицо нависает надо мной. – Что меня убило, Эмеральд?

Я вспоминаю наш первый разговор, вспоминаю слова Сомерсета и едва не лишаюсь дара речи. Не Дезмонд Эберди убил Эмброуза! О, Боже, не Дезмонд!

- Господи, - хриплю я, пошатнувшись назад от невидимого ветра, - тебя убила она.

- Кто?

- Боже мой…

- Кто, Эмеральд?

- Кайман! – хрипло кричу в воздух. – Тебя убила Кайман, когда увидела из окна, как ты истекаешь в крови! Она не смогла смотреть на то, как ты мучаешься, и она…

- …убила меня, - кивает Сомерсет, растянув губы в фальшивой улыбке. Он медленно обходит меня со спины. Прикасается пальцами к моим волосам, перебирает их, но затем вдруг резко и грубо дергает их на себя, так что я изгибаюсь всем телом. – Потому мне так важно истреблять род Прескотт, моя дорогая Эмеральд. Потому я на твоих глазах и убью Венеру. Догадаешься, или мне сказать?

Я упрямо молчу, крепко сжимая губы. Тогда Сомерсет продолжает:

- Я убью ее, потому что только она может от меня избавиться. И если бы ты раньше додумалась до этого, тебе бы не пришлось наблюдать за тем, как один за другим умирают твои друзья. Но теперь – увы.

Он выпускает мои волосы, и от злости я вспыхиваю, будто факел и рвусь на него, не щадя ни сил, ни эмоций. Я кричу, впиваюсь пальцами в его идеальное лицо. Меня дерет от ярости, разрывает на куски от ужаса! Но я проигрываю, так как Эмброуз размахивается и ударяет меня по лицу. Я валюсь на пол, а он шепчет:

- Не трать силы. Мужества много не бывает, а оно пригодится тебе, когда я прикажу наставить дуло пистолета на твою голову. Хантер! – Отец и сын смотрят друг на друга, а я же прекращаю дышать. – Разберись.

ГЛАВА 15. ПРОЩАНИЕ.

Хантер поворачивает голову и переводит на меня взгляд темных глаз. Он стискивает зубы, выглядит озадаченным, но все же приближается ко мне, сжимая в ладонях тяжелый пистолет. Я медленно поднимаюсь на ноги.

Не знаю, что сказать. Мы просто испепеляем друг друга взглядами, а я прокручиваю в голове все то, что успело произойти и не понимаю, как сумела загнать себя в угол. Разве трудно было догадаться, что сын на стороне отца? Что в груди у него пустота, как и слова, что были сказаны, не имеют под собой веса? А теперь я в западне, и в этом виноваты мои чувства, вспыхнувшие из ниоткуда, свалившиеся на мои плечи и лишившие рассудка.

- Ты говорил, что ее мы не тронем. – Говорит Хантер, при этом он смотрит на меня и не шевелится, лишь играя острыми желваками. – Планы изменились?

- Она нам больше не нужна.

Сомерсет подходит к Саймону и забирает из его рук печатную машинку.

- Подождите, - вспыхивает Блумфилд, - Эмеральд, я…, нет!

- Не сопротивляйся, - шепчу я.

- Но, как же так, стойте! Давайте договоримся, давайте…

Харрисон ударяет Саймона в живот, и он сгибается, наклонив покрасневшую голову. Я же резко дергаюсь вперед, сомкнув в кулаки пальцы.

- Тшш, - шепчет Хантер, оказавшись прямо передо мной, - не надо, Эмеральд.

- Уйди с дороги.

- Боюсь, это невозможно.

Вижу, как охранник выпускает вперед кулак, его пальцы пронзают челюсть Саймона с такой силой, что парень валится на пол, испустив судорожный стон. Ох, нет. Блумфилд, не двигайся, не вставай. Просто пережди, пожалуйста, просто не шевелись. Но он упрямо поднимается, расправляя плечи. Тогда его бьют снова.

- Саймон! – кричу я, рвясь вперед. – Саймон, не надо!

Харрисон заламывает моему другу руки. Бьет его локтем по лицу, пронзает коленом солнечное сплетение, и что-то вспыхивает в зеленых глазах Блумфилда, какая-то ледяная безысходность, которая магическим образом притягивает его к мраморному полу.

- Саймон, нет! Саймон!

Мой друг валится вниз, а Харрисон воодушевленно расправляет плечи. И мне вдруг становится так больно, что я срываюсь с места. Но застываю, когда меня перехватывают его руки. Я стремительно выворачиваюсь и размахиваюсь, чтобы сразить противника, но Хантер не позволяет мне выпрямить руку. В кольцо обхватывает мое тело и сцепляет мне за спиной запястья. Я рычу, извиваясь.

- Отпусти! Выпусти меня!

- Эмеральд! – Морти поднимается, но его подхватывают за локти несколько человек в черной форме. Старик дергается. – Отпустите ее. Сейчас же!

- Вам не стоит волноваться, мистер Цимерман. – Спокойным голосом советует Сет и передает одному из охранников пишущую машинку. – Несите в лабораторию. – Его глаза вновь обращаются к Морти, и он, крадучись, ступает ближе к старику. – Как доктор, я бы порекомендовал вам покой на какое-то время.

- Ты выиграл, Сомерсет. Чего еще ты ждешь?

- Я ничего не жду. Делаю то, что задумал. – Он смотрит на часы. – Вовремя. Машина ожидает нас в половину третьего. Я не хотел бы опаздывать, Хантер. Ты закончил?

- Почти.

Мы с парнем вновь смотрим друг на друга. Рычу от гнева, а он дергает уголками губ и ухмыляется, как не умел до встречи со мной. Меня сбивают с толку его колебания. Если он намеревается меня убить, пусть уже сделает это.

- Чего ты ждешь?

- Да, Хантер, поторопись. – Сомерсет подходит к сыну и кладет на его плечо ладонь. Этот жест вызывает на лице парня странное, растерянное выражение. – У меня много дел.

- Хорошо.

Эмброуз выпускает меня из объятий. Выпрямляет руку и наставляет дуло пистолета на мое лицо, а я застываю, крепко стиснув зубы. Дышу тяжело и громко, и грудь у меня то и дело вздымается и опускается со свистом. Я сглатываю.

- Что происходит? – спрашивает Сет.

- Она была нам нужна.

- Была.

- Что изменилось сейчас?

- Просто убей ее, Хантер. Я понимаю, что ты увлекся той игрой, что вел, но сейчас в ней нет смысла. Все кончено.

- Я сомневаюсь…, сомневаюсь, что это правильное решение.

- Сомневаешься? – вопрошает Сомерсет, а я застываю. – Ты не можешь сомневаться, сын. Ты ничего не чувствуешь. Ты не умеешь чувствовать.

Хантер кивает. Пару раз сжимает пальцами пистолет, и щелкает взводимый курок. Я слышу, как Мортимер вновь выкрикивает мое имя, и вижу улыбку на лице Сета.

- Сделай это.

Выстрела все нет. Хантер глядит на меня по-прежнему свирепо, но почему-то я вижу что-то еще. Парень растерян. Он зол, он хочет меня убить, но он не понимает, по какой же причине его пальцы отказываются нажимать на курок. Я судорожно выдыхаю. Чувствую, что должна что-то сказать, правда, никак не могу найти подходящих слов. Лишь смотрю в его глаза и думаю про себя: опусти пистолет, Хантер. Опусти пистолет.

- Что ты делаешь? – вновь вмешивается старший Эмброуз. Спокойствие на его лице подлинно, но еще я замечаю некую спешку, будто ему не терпится прикоснуться руками к той вещице, что когда-то вернула его к жизни. – Нам пора идти.