The Dark Side of the Moon (СИ)

========== - 1 - ==========

Они оба знали, что рано или поздно это должно случиться. Что именно «это» — не решались произнести вслух ни Артит, ни Конгфоб. Да что там произнести — даже просто облечь в слова. «Это» представлялось чем-то слишком интимным, выходящим за рамки уже ставшей привычной романтики.

С момента памятного поцелуя на крыше во время благодарственной вечеринки прошло без малого полтора месяца. Дни сменялись днями, и внутри ширилось, росло непонятное, но вполне осязаемое чувство — тянущее, интригующее, щекочущее нервы.

Постепенно близилась сессия, и студенты трудились, не поднимая голов: факультет промышленной инженерии всегда славился преподавательской строгостью. Дни младшекурсников постепенно заполнились предэкзаменационными заботами: библиотеки трещали от наплыва учащихся, в столовых, где почти каждый столик оказывался занят студентами, было как никогда тесно. Старшим тоже приходилось несладко: грядущая сессия грозила стать последней привычной сессией в их жизни. Следующий год считался дипломным, включающим в себя, к тому же, первую серьёзную производственную практику.

Третьекурсники понимали, что от итогов этой практики будет зависеть их будущее, оттого прилагали всевозможные усилия, дабы проявить себя и присмотреть предприятие поизвестнее да посолиднее. Впрочем, многие, устав от нескончаемой погони за первенством, посчитали правильным сделать небольшую передышку. В распоряжении студентов оставалось чуть больше двух недель до начала экзаменов, и будущие инженеры позволили себе немного расслабиться.

Одним из тех, кто никак не мог успокоиться, был Пи’Артит. Лидер наставников всегда отличался завидным упрямством, поэтому просиживал за учебниками всё свободное время, чем немало огорчал своего новоиспечённого парня. Конгфоб, хоть и считал себя равно ответственным юношей, тосковал по вниманию наставника и иногда журил его, призывая притормозить. Безусловно, одной из основных причин тревоги выступало обыкновенное беспокойство за здоровье неугомонного Пи — во время их редких встреч Артит беспрестанно клевал носом и едва ли участвовал в беседе.

Всё изменилось в один прекрасный день, и ни один из парней не смог бы внятно объяснить, что именно послужило тому причиной. Просто однажды это случилось, и первым, кто обратил внимание на произошедшие перемены, стал проницательный Конгфоб.

В одно солнечное пятничное утро Нонг привычно возвращался с пар, когда увидел за столиком придорожного кафе родную чёрноволосую макушку. Ройнапат выглядел уставшим, но, несмотря на это, сосредоточенно читал какую-то толстую монографию, попутно делая пометки в своей тетради. В тот раз Сутхилак даже не подумал спросить разрешения присесть — до такой степени взволновал его вид старшего. Он просто поздоровался и беспардонно подвинул к себе свободный стул. Возможно, ему показалось, но Артит был рад его появлению: им действительно очень редко удавалось побыть вдвоём из-за загруженности расписаний. С каждой минутой непринуждённой беседы Пи оттаивал — его нахмуренные брови расправились, а на бледном лице заиграла робкая улыбка. И вот тогда-то и случилось то, что случилось. Первое, что заметил Конг — губы. Изученные уже, казалось, до мелочей губы его возлюбленного, которые тот, задумавшись, медленно облизывал. Почему-то этот простой жест породил внутри первокурсника настоящий ураган. Он не мог определить, чего именно хочет, смотря на них. Обычно юноша боролся с желанием прикоснуться к губам Артита поцелуем, однако сейчас картина вызывала не привычный трепет, а нечто более тёмное, глубокое, заставляющее руки подрагивать, а живот напрягаться.

В тот раз, помнится, Сутхилак сумел справиться с эмоциями, пообещав себе подумать обо всём позже. Но впоследствии чем чаще они виделись, тем сильнее разгорался внутри парня неконтролируемый пожар. Теперь он замечал это всякий раз, когда им с наставником доводилось сталкиваться. Казалось, всё вокруг вдруг наполнилось образами, которые буквально сводили несчастного первокурсника с ума: Пи’Артит, томно потягивающийся на стуле, — и край его футболки задирается, обнажая бледную полоску живота; Пи’Артит, смущённо покусывающий пухлые губы, — и это зрелище впервые кажется невозможно эротичным, заставляющим постыдно размышлять, а делает ли он так в минуты удовольствия?

Все его мысли неожиданно заполнились Ройнапатом, однако образ старшего претерпел значительные изменения и теперь представлялся чем-то жарким, горячечным и смущающим.

Дошло до того, что в одну из ночей Конгфоб со стоном подскочил на постели, пытаясь выровнять сорванное дыхание. Остаток времени до начала пар он, мучительно краснея, стирал собственное бельё, мысленно обалдевая от того факта, что у него впервые за последние семь лет случилась самая настоящая поллюция. Будто он не девятнадцатилетний студент, а сопливый мальчишка, обнаруживший у себя член.

Конечно, Пи’Артит не мог не заметить возникшую между ними нервозность. Поначалу он напирал, пытаясь вызнать у измученного Конга, что происходит, но тот так и не нашёл в себе сил признаться. Сколько бы он ни наблюдал за старшим, всегда приходил к одному и тому же выводу: Ройнапат о сексе пока не задумывался.

Это не казалось чем-то странным, Нонг знал, что с либидо у его избранника всё в полном порядке, просто их взаимоотношения — они… не совсем тривиальные. И, стало быть, требуют чуть больше времени на адаптацию.

Эти мысли крутились в его голове без малого пару дней и едва не привели к настоящей трагедии.

Утром юноша по обыкновению своему подскочил в шесть утра. Он чувствовал себя ужасно разбитым, но всё же собрался и, позавтракав, направился на пары. Дорога до главного корпуса в этот раз заняла много времени: Нонг ехал медленно, мысли привычно крутились вокруг наставника, чьи бесстыдные образы преследовали его на протяжении этой ночи.

И в тот момент, когда из-за поворота под колёса его мопеда ринулось что-то чёрное и неоформленное, Сутхилак рывком развернул руль, уводя мотоцикл от внезапного препятствия в ближайшие кусты.

Бок обожгло болью, а перед глазами замелькали куцые обрывки: кусок асфальта с белой полосой на нём, кора какого-то дерева — ужасно твёрдая на ощупь, царапающая и неприятная, перепуганная кошка, вцепившаяся ему в ногу, и полоска ультрамаринового неба где-то справа от головы…

***

Артит невидящим взором смотрел на голубую плашку с сообщением. Он уже сумел побороть первый приступ безотчётной паники и теперь просто недвижно стоял посреди столовой, вцепившись в лямку своей сумки побелевшими от напряжения пальцами.

Взгляд тёмных глаз застыл на витиеватых буквах, складывающихся в чудовищную фразу: «Я попал в аварию».

Когда полчаса назад Конг не отписался, наставник начал тревожиться. Наверное, это было глупо, но за последние несколько месяцев он так привык к наполненным теплом пожеланиям, вроде «доброго утра» или «приятного дня», что, не получив их, моментально разволновался. Конгфоб был педантом, чтящим порядок и правила. Ну, по крайней мере, в том, что касалось его личных привычек, которым, как знал старший, Нонг никогда не изменял.

Когда младший не поднял трубку, Пи разнервничался всерьёз. Это было так не похоже на Сутхилака — тот всегда словно ждал его звонка и обычно отвечал без промедлений. Значит, что-то случилось.

Ещё через пятнадцать минут, когда Артит извёлся окончательно, смартфон завибрировал, отобразив сообщение.

«Я попал в аварию».

В первую секунду пол ушёл из-под ног парня, а сердце дурно заколотилось где-то под глоткой. Он не знал, что делать. Очевидно, Нонг жив, раз может написать ему. Стало быть, необходимо справиться, как он себя чувствует.

Юноша поднёс дрожащие пальцы к клавиатуре, но был опережён очередным сообщением.

«Под мопед выскочила кошка. Я не смог ответить на твой звонок, прости, телефон улетел в придорожные кусты. Мне помогли добраться до корпуса. Постараюсь в скором времени позвонить».