Герцогиня оттон Грэйд

Вздрогнув, испуганно посмотрела на принца.

— Естественно, мы никого не растерзали, леди оттон Грэйд! — раздраженно воскликнул его высочество. А затем спокойно добавил: — Даже похоронили в черте городского кладбища.

— Это чудовищно! — не сдержалась я.

— Чудовищно — хоронить заживо, — зло ответил Теодор. — А мы почти всех успели убить… кажется.

Он как-то нахмурился, будто бы припоминая произошедшее, и пробормотал:

— Кажется, всех…

Мне казалось, что я близка к обмороку.

— В целом неважно, — отмахнулся его высочество, — так о чем мы?

Остановившись, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Задержала дыхание, досчитала до десяти, выдохнула и лишь после этого продолжила путь, намереваясь более никогда, ни при каких условиях не игнорировать просьбы лорда Грэйда. Никогда более!

— Вы слишком остро реагируете, — задумчиво отметил принц Теодор.

— Я реагирую адекватно, — откровенно не сдержалась, — и мне поистине не понять, как можно быть настолько жестокими!

На его высочество я не смотрела и не взглянула, даже когда пауза в разговоре затянулась. После того как мы миновали еще один коридор, принц неожиданно язвительно поинтересовался:

— А над убиенным и хорошо прожаренным цыпленком вы тоже слезы льете?

Осознав, что надо мной банальным образом измываются, зло ответила:

— Нет, он же был для начала убиенным. И лишь после хорошо прожаренным!

— Монастырская логика, — не менее язвительно протянул принц Теодор.

— Понимаете ли, — вспылила я, — это всеобщая логика. И только черные маги готовы для начала хорошо прожарить ножку цыпленка, чтобы после отрезать ее у живого существа и съесть, наблюдая за страданиями несчастного.

Его высочество усмехнулся и кровожадно протянул:

— С кровью вкуснее…

Окончательно вспылив, взглянула на принца и не менее язвительно поинтересовалась:

— Вы добиваетесь того, чтобы я окончательно поверила в неимоверную жестокость черных магов?

Улыбнувшись, его высочество отрицательно покачал головой и снисходительно пояснил:

— Нет, леди оттон Грэйд, я добиваюсь того, чтобы вы предстали перед двором моей матушки не запуганной едва освобожденной послушницей монастыря, а уверенной в себе и несколько раздраженной светской львицей, которая сумеет дать отпор всякому насмешнику. Мы во дворце, моя дорогая, учитесь быть сильной.

Остановившись, я предельно откровенно сообщила:

— Отвратительный способ, ваше высочество. Напрочь отбивающий аппетит к мясу и веру в будущее в качестве супруги черного мага! И я бы попросила вас впредь говорить прямо, а не использовать методы, весьма далекие от человеколюбия!

На этом наша беседа была прекращена ко взаимному удовольствию, и далее через галерею, соединяющую внутренний и внешний дворцы, мы проследовали молча.

Лишь перед резной позолоченной дверью из красного дерева принц учтиво произнес:

— Моя мать — темная лошадка в этой игре. С одной стороны, она черный маг, что априори делает ее противником церкви, с другой… На данный момент лично у меня причин для недоверия нет, но Дэсмонду лучше не поворачиваться к ней спиной. Постарайтесь быть осторожнее и не забывайте, что я ни на мгновение не оставлю вас одну.

Я не все поняла, да и сложно было бы понять что-либо исходя из весьма туманных намеков его высочества, но один вопрос все же крайне заинтересовал:

— Зачем вы привезли меня во дворец?

Бросив на меня насмешливый взгляд, Теодор Лаэнер столь же насмешливо ответил:

— Чтобы вы были под моим личным присмотром, в то время как Дэс занят. И это единственная причина, леди оттон Грэйд.

Лакеи распахнули двери, открывая нашему взору уютную гостиную шагов в пятьдесят шириной, заставленную диванами, софами, канапе, подушками и креслами, на которых сидели, полулежали, лежали придворные леди и лорды, с подчеркнутым вниманием слушая темноволосую женщину в платье темно-зеленого цвета, что с одухотворенным лицом сидела у помпезного белого рояля, вкладывая, казалось бы, всю душу в мелодию, которую ее ловкие пальцы извлекали из инструмента. Мне не понравилась излишне подчеркнутая экспрессия в манере исполнения «Симфонии смерти», эпохального произведения, посвященного захвату столицы северянами семьдесят лет назад.

Оттолкнула и чрезмерная радость ее величества императрицы при виде сына. Мы простояли добрых две минуты, прежде чем, заметив Теодора, императрица Кассилия оборвала мелодию на самой высокой ноте, вскочила и, всплеснув руками, воскликнула:

— Тео, дорогой!

Ее глаза оставались холодными, несмотря на широкую улыбку, ее лоб был неподвижен, что крайне удивительно при столь широкой улыбке, ее жесты выдали некую нервозность, но, боюсь, это заметила лишь я. И действительно — его высочество поймал кинувшуюся к нему мать в объятия, закружил, бережно опустил на пол, после шепнул очень тихо, так что расслышала лишь я:

— Все под контролем.

Глаза ее величества вспыхнули неподдельным и излишне явным интересом, после чего императрица торопливо прошептала:

— В чем план? Тео, ты не говорил! Я должна знать, иначе попросту умру от любопытства!

Принц Теодор вместо ответа обернулся ко мне, весело подмигнул и уже собирался было меня представить, как императрица, смерив мою персону быстрым внимательным взглядом, воскликнула:

— Ах, моя дорогая, ваше платье испачкано! — и тут же, схватив за руку: — Мы должны немедля привести вас в порядок!

Неподобающий вид — непростительное преступление для любой леди при дворе, и в первый миг я несколько смутилась и уже была готова принять предложенную помощь, но… Но события к покорности не располагали.

— О, вы так добры, но право не стоит, — вежливо, но твердо ответила ее величеству. И провоцируя императрицу на ответную вежливость, добавила: — Вы превосходно играли.

Не хорошо, не душевно, не виртуюзно — «превосходно», идеальный термин для ситуации. Ее величество улыбнулась, сдержанно и величественно, как и полагается леди ее положения, затем взглянула на сына, чтобы едва слышно произнести:

— Леди очаровательна, но излишне скромна, а ее следует немедленно привести в порядок и…

— Я в порядке и превосходно себя чувствую, — стараясь сохранить улыбку на лице, торопливо заметила.

Его высочество понимающе улыбнулся мне, и представление началось:

— Матушка, — громко и отчетливо начал принц Теодор, — позволь представить тебе очаровательнейшую герцогиню оттон Грэйд!

Слова были произнесены. Слегка скривилась императрица, вскочили присутствующие придворные, склонилась в нижайшем реверансе я. И к тому моменту, как вновь подняла голову, императрица Кассилия полностью овладела собой. Овладела настолько, что начала собственную, весьма тонкую игру.

— Тео, дорогой, не слишком ли поспешное заявление? Насколько мне известно, леди является невестой твоего бесценного друга.

Чуть нахмурившись, его высочество собирался ответить, но я позволила себе вмешаться:

— Боюсь, вы неверно информированы.

При этих словах я выпрямилась и вежливо улыбнулась. Императрица вернула мне улыбку и холодно произнесла:

— Не смейте впредь перебивать меня.

Туше.

Вновь склонившись в реверансе, я не менее холодно ответила:

— Прошу простить невольную дерзость, ваше величество. — И ничего иного мне не оставалось.

Принц Теодор нахмурился значительно сильнее и потребовал:

— Матушка, я просил бы вас проявить любезность по отношению к супруге моего друга.

Мне же уже было совершенно ясно — я не пришлась ко двору. Сложно понять, что задумала императрица Кассилия, но в методах она не испытывает стеснения.

— Разве я была не любезна? — искренне удивилась ее величество. — Тео, девочка восхитительно мила, но, увы — дурно воспитана. Моя дорогая, — веер императрицы коснулся моего подбородка, вынуждая выпрямиться и взглянуть на сиятельную особу, — нам все же следует привести вас в порядок, ко всему прочему, вы бледны, и я убеждена — чашечка чая вовсе не повредит. Теодор, ты проводишь нас?