Парадигма крови (СИ)

Внезапно я почувствовала, как что-то шевельнулась в моих волосах. Я рефлекторно вскинула руку, хватаясь за голову и вдруг почувствовала под ладонью что-то теплое, копошащееся. Испуг быстро сменился радостью — я вспомнила о подарке Миктлантекутли. Нетопырь ожил и завозился теперь, путаясь в моих волосах. Улыбаясь, я осторожно сняла его с головы и поднесла к лицу.

- Привет, мой малыш! – сказала я ему.

Существо расправило большие полупрозрачные уши, глазки – бусинки уставились на меня, мягкий нос шевелился, тонкие усы дрожали, животное вздрагивало и беспокойно переставляло соединенные перепонкой лапки.

- Ну что? Поможешь мне, не зря же ты ожил? – спросила я и осторожно подула на него, раскрывая ладонь.

Летучая мышь замерла на мгновение, раскрыла огромные уши, встрепенулась и вспорхнула с руки.

Подняв голову, я проследила за ее неровным полетом.

Маленькое существо описало круг над моей головой и затем поднялось выше, понеслось по все расширяющимся кругам над пляжем и над деревьями, пока совсем не скрылось из виду.

Я обняла свои плечи, легкий короткий пиджачок намок под моросящим дождем и уже вовсе не защищал меня от сырого ветра.

Я потопталась на месте, холодный сырой песок проваливался подо мной, засыпался в сандалии, холод пробирался в штанины джинсов, я уже начала крупно дрожать, зубы выбивали дробь и единственное, что согревало меня, пусть не физически, а скорее морально — два тяжелых кубика в ладони — кости Святого Хосе.

Прошло еще несколько минут и трепыхающееся пятнышко вновь появилось на фоне серого неприветливого неба — нетопырь возвращался. Я радостно вскинула руку, подставляя моему маленькому помощнику удобный насест. Нетопырь приземлился, царапнул меня коготками и затоптался на ладони, приподнимая голову и открывая пасть, усеянную мелкими зубами.

- Ну что ты мне расскажешь, мой хороший? – Я снова подула на него и нетопырь забеспокоился еще сильнее, развернулся к зарослям на берегу, оборачиваясь и открывая рот.

- Я поняла, пойдем!

Я проследила направление, куда смотрел мой маленький помощник и поспешила через пляж к раскидистому дереву, что росло выше по склону.

Достигнув подъема, я начала карабкаться вверх, скользя по размокшей земле и тихонько ругаясь. Одна рука была занята летучей мышью, а из другой я боялась выпустить единственную мою драгоценность — кости Хосе. Я вскарабкалась вверх, изрядно перемазав коленки и локти, и наконец, выбралась на твердую землю. Перед моим взором открылась узкая улочка, ограниченная с одной стороны высоким забором из серого камня, а с другой — ветхой оградой, сплошь заросшей кустами и перевитой плющом и виноградными лозами.

Я посмотрела на летучую мышь. Мордочка твари повернулась вдоль улицы, туда, где среди ветвей виднелся угол какого-то строения, почти скрытого в буйной растительности. Поспешив вдоль улицы, За поворотом, я увидела небольшой, крепкого вида дом из желтого кирпича. Каменная стена окружала его, за ней были видны лишь кроны садовых деревьев, да верхний ряд окон, занавешенных плотными кисейными шторами. Кругом не было ни души, да и дом казался нежилым и безмолвным. Нетопырь повернул ко мне мордочку и издал едва слышный скрип — писк.

- Сюда? – спросила я его, уже догадываясь об ответе.

Летучая мышь встрепенулась и вспорхнула с руки, перелетев ограду и устремившись куда-то под скат крыши.

Я прошла еще несколько шагов вдоль стены и обнаружила зеленую калитку с витиеватым рисунком из ромбов и кругов.

Я ухмыльнулась — не думаю, что тот, кто расписывал эту дверь, догадывался, что рисует одну из индейских свастик... Хотя... Кто знает, что за люди живут в этом доме и что за странное стечение обстоятельств заставили Бога Мертвых остановить свой выбор именно на этом доме?

Я ухмыльнулась еще шире, подумав, что могу найти прямо за порогом хладные трупы хозяев — Богу Смерти многое кажется незначительным, чтоб быть препятствием на его пути. Толкая калитку, я уже знала, что найду все двери в этом доме открытыми.

Дом встретил меня тишиной и каким-то, будто бы, напряженным ожиданием. Войдя в полутемную прихожую я осмотрелась. Большой гардероб из темного дерева, зеркало в резной раме, старый комод, стойка для обуви с парой мужских туфель, подставка для зонтика, шелковый темный шарф на крючке.

Все добротное и крепкое, но, ощущение покинутости уже поселилось здесь. Это чувствовалось прямо с порога.

Тонкая полоска пыли, что натянуло сквозняком из едва приметной щели у косяка, говорила мне о том, что здесь давно никого не было.

Я защелкнула дверь на замок и осторожно прошла дальше.

Отодвинув тяжелую атласную портьеру я увидела холл с камином и двумя креслами перед ним, дальше, в глубине зала, поблескивали перила лестницы, ведущей на второй этаж. Осторожно и тихо я двинулась по комнатам, обходя дом.

Он оказался небольшим – всего три комнаты наверху, кухня и холл внизу. С особенной тщательностью я обследовала подвал, не найдя в нем, впрочем, ничего, кроме старого отопительного котла, садового инвентаря, да целого стеллажа, полного пропыленными бутылями. Многие из них были пусты, но во многих еще плескалась темная жидкость. Похоже, это было домашнее вино.

Странно, но дом, так долго стоявший пустым, не носил на себе следов грабежа и оставался нетронутым ворами, хотя ни ставень, ни решеток я нигде не заметила.

Не задаваясь этими вопросами, я прихватила одну из бутылок и направилась на кухню, где тщательно изучила холодильник и шкафчики, обнаружив пару консервов с тушеным мясом и сосисками трехлетней давности, банку риса, коробку макарон и банку кофе. Осмотрев свои находки я почувствовала себя бодрее — это все, что мне нужно, чтобы подкрепить силы. Газовая плита действовала исправно, кран, чихнув, выдал мне струю ржавой воды, которая, впрочем, быстро очистилась. Я наконец-то решилась расстаться со своей добычей и положила кости в центр обеденного стола, так, чтобы они все время были на виду, словно я боялась, что они в любой момент растворятся в воздухе.

Повесив пиджак на спинку стула, я опустила жалюзи и зажгла свет. Пыльная лампа загорелась, наполняя пространство золотистым светом и мне стало уютнее, я даже начала отогреваться у синего цветка газа.

Кастрюлю с водой на огонь, открыть банки – мне нужна пища, я не помню, когда я ела последний раз.

Я принялась готовить нехитрый ужин, с улыбкой поглядывая на матово проблескивающие кубики костей. Скоро, дон Хосе, скоро Вы вновь увидите свет! Быстро утолив свой первый голод — голод человеческого тела, я почувствовала себя бодрее. Тепло разлилось по моим жилам.

Я замерла, положив руки на синюю столешницу. Время застыло, остановилось, растворилось в тишине этого дома.

Затишье перед бурей — подумалось мне. Краткий миг безмолвия и покоя. Без мыслей, без тревог. Тишина и пустота покинутого дома. Вечерний, бледно-сиреневый свет лился из щелей жалюзи, и растворялся в золотом свете лампы. Я замерла на грани сна и яви.

Скоро... Сердце отбивало размеренный ритм, словно удары метронома. Скоро! Мне пора сделать то, что мне предназначено!

Открыв глаза я встала и быстрым жестом сгребла кубики костей в руку. Мне пора! Моя судьба зовет меня. Делай то, что должно и пусть будет то — что будет! Время пошло...

Что-то нужно одеть потеплее — подумалось мне, я прошла в прихожую и распахнула дверки старого гардероба.

На плечиках печально болталось два старых мужских пиджака, пальто и какой-то доисторический полосатый халат — да не густо, а за окном дождь...

А это что такое? Из под халата, задетого моей рукой сверкнул вдруг ярко-зеленый отблеск. Я сдернула плечики с вешалки и скинула с них полосатое чудовище...

О-о-о! Черно-зелено чудо, усыпанное стразами и блестками, простроченное золотой нитью и отделанное по рукавам каким-то феерическим золотым позументом. Это камзол? Я повертела это чудо в руках, похоже, это был какой-то театральный костюм, то-ли из сказочного представления, то-ли из исторической постановки, или, может быть с карнавала? Я осторожно встряхнула его, сморщившись от облака пыли и накинула себе на плечи — он был мне почти впору, человек, носивший его был небольшим и худеньким, может это был мальчик, или женщина?